Фред Стюарт - Титан

— То, что ты можешь послать подальше самого президента Соединенных Штатов, — сказала Диана, — я и называю властью, милый.

— Когда десять лет назад умирала мать, она взяла с меня слово попытаться остановить приближающуюся войну, остаться в стороне от ядерных вооружений. Это обещание было нелегко выполнить, но под конец, мне кажется, я понял, как это сделать. Я просто не буду им продавать свой товар. В 1945 году я хотел было уже вообще плюнуть на военный бизнес, но Чарльзу удалось отговорить меня. Что ж, по крайней мере, сейчас у него ничего из этого не выйдет. Эта война — глупая ошибка, и я не хочу в ней участвовать.

Она гордилась своим мужем.

— Ты абсолютно прав, Ник. Но Чарльз не сдастся. Он будет воевать с тобой.

— Пусть его воюет. Босс пока еще я.

Он откинулся на спинку шезлонга и закрыл глаза от слепящего карибского солнца. Он думал сейчас о своей матери и о данном ей обещании.

Он думал о том, что наконец-то знает, как уважить ее просьбу.

А в это же самое время, — через час после разговора Ника с Кеннеди — Чарльз Флеминг собрал с зале заседаний Флеминг-билдинга в Нью-Йорке своих младших братьев — Эдварда, Мориса и Хью. Еще с войны у него осталась легкая хромота, но, несмотря на это и на свои сорок четыре года, он был все еще строен, выглядел моложаво, а сшитый в Лондоне серый костюм вдобавок придавал его осанке властность. Он был разгневан.

— У меня только что состоялся разговор с президентом, — сообщил он, садясь во главе стола. — Он сказал, что звонил старику на «Сизпрей» и тот все еще держится своей старой линии.

— Никаких сделок с Пентагоном? — спросил Морис. Ему исполнилось уже тридцать девять, и он был отцом четверых детей.

— Никаких сделок с Пентагоном. Лично у меня терпение уже иссякло. Мы теряем сотни миллионов долларов на нереализованных заказах только из-за того, что какой-то дряхлый старикашка на своей яхте полагает, что это, видите ли, безнравственная война!

— Она такая и есть, — сказал Эдвард. Он был вице-президентом «Флеминг индастриз» и заправлял издательским и газетным бизнесом. Он так и остался холостяком и, несмотря на то что присоединился к предпринимательскому истеблишменту, до сих пор не признавал деловых костюмов, а ходил всегда в мешковатых пальто из твида. Это было последним, что не умерло в нем от «битника».

— Нет, нравственная, черт возьми! — рявкнул Чарльз. — Если мы не остановим их во Вьетнаме, скоро вся Азия будет размахивать красным флагом! Америка должна быть сильной и могущественной, и наш отец, который вообще-то должен знать это лучше всех нас — ведь он был в России во время революции и даже попал в лапы к коммунякам, — теперь страдает размягчением мозгов и хочет позволить им запугивать нас! Америка всегда вела только справедливые войны, и эта война такая же справедливая, как и вторая мировая!

— Чарли, где ты понабрался всей этой дребедени? — сказал Эдвард. — Нам нечего делать во Вьетнаме. Старик полностью прав. Если откровенно, я даже удивлен тем, что он занимает такую позицию, но восхищаюсь его мужеством.

Чарльз сверкнул глазами на брата, но сдержался.

— Хорошо, давайте оставим вопросы морали, — предложил он. — Давайте поговорим о деньгах. О наших деньгах! Мы не только теряем миллионы на заказах, мы записываем себя в «черный список» Пентагона. Я разговаривал с высокопоставленными генералами, которые дали понять, что, если мы не подадим им руку помощи сейчас, когда они в нас нуждаются, они не подадут нам руки никогда. Компания Рамсчайлдов является одной из самых крупных военных фирм в мире и приносит четверть всех доходов «Флеминг индастриз». А если Пентагон поставит на нас крест, нам останется только штамповать охотничьи пугачи и игрушечные пистолеты. Вы мои братья. У нас у всех очень много поставлено на эту компанию. Неужели вы хотите, чтобы это случилось?

В воздухе повисла гнетущая тишина.

— Но что мы можем сделать? — спросил наконец Морис. — Это отцовская компания. Он босс.

— Может, и нет, — сказал Чарльз. — Ему семьдесят пять лет. Может, нам удастся объявить его неспособным к управлению таким производством.

— Об этом можешь забыть, — фыркнул Эдвард. — Он способнее любого из нас, и тебе это прекрасно известно. А если ты попытаешься провернуть с ним такую штуку, он съест тебя с потрохами.

Чарльз хрустнул костяшками пальцев.

— Ты прав, — признал он. — Но есть и другой путь. В «Флеминг индастриз» есть по меньшей мере пятнадцать миллионов долей в акциях класса «А» с правом голоса. Отцовский пай перетянет любой из наших. У него три с половиной миллиона акций. У него есть еще три миллиона в «Флеминг фаундейшн», но они не имеют здесь права голоса. Два с половиной миллиона или около того находятся на руках мелких вкладчиков. У нас же, его детей, у каждого по миллиону акций. Шесть детей — шесть миллионов. Если мы сложимся все вшестером, то наш коллективный голос станет самым весомым. Мы можем просто заставить его торговать с Пентагоном!

— Ты играешь с огнем, — предупредил Эдвард. — Старик еще может переписать свое завещание. Если мы осмелимся говорить с ним на языке силы, он лишит всех нас наследства. Он переведет свои акции в «Флеминг фаундейшн» и переименует ее в «Флеминг индастриз». А потом хорошенько даст нам всем под зад. Кроме того, на меня можешь сразу не рассчитывать, потому что я согласен со стариком.

Чарльз гневно взглянул на своего младшего брата.

— Ты, Эдди, всегда любил привлекать к себе внимание громкими акциями. Сначала ты уехал в Гринвич-виллидж и стал там голозадым хиппи, а теперь хочешь пустить по миру всю семью? Неужели ты не понимаешь, что на Уоллстрит прекрасно известно, что мы бойкотируем предложения Пентагона? Посмотри, что стало с курсом наших акций за последние полгода! Бумаги Флемингов в течение нескольких десятилетий были надежнейшими из самых надежных, а теперь посмотри, что творится! Со ста восьмидесяти четырех курс наших акций упал до ста девятнадцати! Мы скоро все накроемся медным тазом!

— Не накроемся, — сказал Эдвард мрачно.

— Чарли прав, — заметил Морис. — В финансовом отношении компания катится в пропасть. Если «Рамсчайлд» не будет торговать с правительством, тогда останется один выход — продать компанию.

— Нет, об этом и не мечтайте, — тут же замотал головой Чарльз. — «Рамсчайлд» — это мое детище. Вы хорошо знаете, какие бабки компания может приносить. Это золотая жила, которую мы не разрабатываем только из-за упрямства отца. Если уж на то пошло, то давайте зададим себе откровенный вопрос: кто реально управляет компанией — мы или старик? Эдди прав насчет того, что давить на него — большой риск. Но ведь, если по чести, всю работу выполняем мы! Когда он сюда последний раз заглядывал, а? Они с Дианой постоянно либо на яхте, либо где-нибудь в Европе. Он больше не имеет к компании никакого…