Надежда Семенова - Победа для Александры

Кроме запаха реки в Сашиной памяти жил запах… солнца. Вернее, сухой травы, изнемогающей под яркими лучами, ощущение горячего дрожащего воздуха, искажающего действительность. Долгожданное солнце поначалу радовало озябшие за зиму тела и души, но затем понемногу, минута за минутой, час за часом, оно превращалось в диктатора с искаженным от ярости желтым лицом. Его гневные жаркие лучи проникали повсюду, опаляя кожу и обесцвечивая доверчиво склоненные цветочные и детские головки. Ото всего вокруг шел запах. Непередаваемый запах высушенного, стерильного, вывернутого наизнанку мира.

Это были самые сильные запахи, встретившиеся Саше за всю ее не слишком долгую жизнь. Все другие меркли перед ними, не имея сил вырасти в большое, достойное опознания переживание. Следуя за Костей и его товарищами, Саша вошла в спортивный зал, и где-то под ложечкой мгновенно образовалась пустота. Или, может, она всегда там была, только Саша забыла об этом. Запах пота и кожи, воздух, наэлектризованный напряжением борьбы, гул болельщиков и удар гонга. Согласное ощущение теплого плеча соседа, дыхание толпы, выдохнутое общими легкими, общее зрение и коллективный слух. И все это несмотря на разницу в предпочтениях, фаворитах и ожиданиях. Мир спорта, где путь к победе проложен собственными ногами, руками и головой. Где важно то, что сделано тобой, и где ты виден как на ладони. Честный простой мир. Саше стало вдруг невероятно уютно в этой толпе, она протиснулась ближе к канатам и принялась ожидать Костиного выхода.

Легкий вес. На ринге пританцовывал невысокий сухощавый длиннорукий парень. Невыразительное широкое лицо, небольшие глаза с тяжелыми веками казались обращенными внутрь. Боксер постоянно прикасался к резинке огромных красных трусов, словно проверяя, на месте ли они. Появился второй спортсмен. Несмотря на небольшой рост, он казался сложенным более гармонично и выглядел убедительней своего корявого противника: развитые плечи, узкие бедра, на которых красовались шелковые черные трусы с ярко-алой каймой. Новоприбывший прошелся по рингу легкой молодцеватой походкой, небрежно перебирая длинными ногами.

Первый раунд начался с того, что «красавчик», как назвала его Саша, пошел прямо на соперника, совершая телом изящные финты. Он словно дразнил «корявого», постоянно угрожая ему левой рукой. В его движениях было столько удовольствия, что Саша залюбовалась. Легкий, стремительный, он непринужденно гарцевал перед неуклюжим, даже медлительным соперником. Тот не предпринимал ответных действий, наблюдая за атакующими действиями противника сквозь щель между перчатками, слегка перетаптываясь на месте. «Красавчик» наступал, «корявый» наблюдал, так продолжалось довольно долго. Картина показалась настолько однообразной, что Саша отвлеклась, отыскивая среди толпы знакомые лица. Костя должен был быть уже в раздевалке, но его друзья, Валек и Гриша, в соревнованиях не участвовали и могли оказаться поблизости.

По толпе зрителей пронесся гул, толпа выдохнула могучим стоном. Реагируя на неожиданное оживление, Саша перевела взгляд на ринг. Как раз вовремя. Раздался хлесткий звук, напоминающий удар выбивалкой по ковру, многообещающий «красавчик» непрезентабельно мотнул головой и… рухнул на одно колено. Саша стояла достаточно близко, чтобы рассмотреть его мутные глаза, приоткрытый рот и вязкую маску победного выражения, медленно стекающую с недоумевающего лица. Боксер выглядел так, будто не успел осознать происходящего, жестокий удар настиг его в самый неподходящий момент, перебив хребет легкомысленному самолюбованию. «Корявый» стоял посередине ринга, его малоподвижное лицо на миг исказилось, образовав неясную ухмылку. Худой, нескладный, он топтался в своем углу, пока склонившийся над поверженным атлетом рефери отсчитывал положенные «…десять!». Победитель неуклюже поднял обе руки, смущенно крутя головой, шмыгнул носом, а затем утерся тыльной стороной перчатки. Бой продолжался не больше минуты и закончился чрезвычайно редким для «мухачей» результатом — нокаутом.

На ринг выходили новые боксеры. Полусредний, средний, полутяжелый вес. Но Саша уже почти не обращала внимания на происходящее. В ушах словно застрял сухой звук сокрушительного удара, нанесенного худой, длинной рукой невзрачного паренька. Кадр за кадром, как в замедленном кино, проносились подробности первого боя, и девушка снова и снова пыталась осознать случившееся. Она вглядывалась в лица вышедших на ринг бойцов и мучительно пыталась угадать будущего победителя. Кто окажется сильнейшим, мрачный дагестанец, заросший волосами по самые брови, или сосредоточенный лобастый белорус с кривым сломанным носом? Спокойный розовощекий паренек из Тулы или резкий смуглый татарин из Питера? Что важнее — умение держать удар или ловкость, скорость и опыт?

Саша очутилась перед бесконечным водопадом лиц, в котором смешались потоки, струи и ручейки. Они сталкивались, разбрызгивая прозрачные капли, расходились, снова сходились, тянули друг к другу покрытые потом напряженные руки. Настоящее мужское противоборство, один на один, в честном поединке. Каждый выходил на ринг вооруженный лишь собственным умением, характером и волей к победе. Саша всматривалась в их лица до рези в глазах, ее испытующий взгляд отмечал невольную бледность черт, подрагивание губ, ожесточенность взора, суету коленок и скованность вздыбленных плеч. Каждая мелочь имела значение в схватке, но больше всего другого Саше импонировало сочетание глубокого дыхания, замершего, оттесненного от суеты взгляда и заряженного разогретого тела. Такие бойцы напоминали акул, холодно голодных, подвижных, бесстрастных и готовых идти до конца.

Перерыв. Только сейчас Саша почувствовала величину нервного напряжения, в котором находилась. Появился улыбающийся Валек. Плотный, неторопливый, он экономно двигался сквозь толпу, зажав в руках две бутылки пепси-колы и несколько пирожков на бумажной тарелочке. Следом пробирался Гриша, аккуратно придерживая три порции мороженого. Все вместе они уселись на сложенных в углу матах и принялись перекусывать, обсуждая подробности самых интересных боев.

Саша окунала язык в вафельный стаканчик, слизывая подтаявшее мороженое, закусывала пирожком, в котором кроме риса попадались крошечные кусочки вареного яйца, и слушала разговор. «Двоечка, обработал на выходе, левой в разрез, тот еще шустрила… апперкот, децл не хватило…»

Слова лились неопознаваемым потоком, каждое по отдельности казалось знакомым, но общий смысл сказанного утекал, как сквозь решето.

— А тебе какой бой запомнился? — На Сашу смотрели две пары глаз. В них содержалось не привычное любезное невнимание, а живой неподдельный интерес. Саша невольно прикрыла глаза, в ушах снова раздался сухой треск.