Барбара Делински - Наслаждение и боль

Но Аманда не двинулась с места. Ее взгляд перебегал с сердитого лица мужа на встревоженное Уилла, а с него — на застывшее, словно маска, лицо Дороти. Она появилась всего за несколько минут до этого, в самой середине их бурного объяснения. Но она успела услышать вполне достаточно, чтобы почувствовать, что любит Грэхема больше всего на свете. Безумно гордится им. И уважает его за мужество — ведь его преданность семье была ей хорошо известна.

— Мэнди, — прорычал он. — Мы уходим!

— Подожди, — прошептала она. Высвободив руку, Аманда с извиняющимся видом покосилась на Уилла и подошла к кровати свекрови.

— Я была в кафетерии внизу. Мне было известно, что Грэй собирается к вам, вот я и решила его удивить. Там, через дорогу, есть отличный итальянский ресторанчик. Я надеялась, что мы потом пообедаем там вдвоем. Он так волновался из-за вас, волновался из-за меня… хотя многих волнений можно было избежать…

— Ты не имела никакого права подслушивать под дверью! — возмутилась Дороти.

— Ну, я ведь, знаете ли, не услышала ничего нового. Мне хорошо известно, что Грэхем очень нежно относится к своей семье. И я не сомневаюсь, что он любит меня. И я всегда любила его и за это тоже. Заставлять его выбирать — это грех! Больше того — это жестоко.

— Ну, это не я поставила его перед таким выбором.

— И не я, — просто сказала Аманда. — Мне нравится, что у него такая большая и дружная семья. Я приняла это. И мне бы хотелось, чтобы и вы тоже приняли меня.

— А мы приняли! — опять влез Уилл.

Аманда, покосившись на него, грустно улыбнулась:

— Наверное, вы действительно хотели… и даже старались изо всех сил. Но не смогли, поскольку все вы без ума от Меган. — И, повернувшись опять к Дороти, продолжала: — Кстати, мне нравится Меган. Она прекрасная женщина. Мне было бы приятно, если бы потом, когда у нас с Грэхемом будут дети, она забегала бы к нам… Но во всем остальном Грэй прав. У нее своя жизнь, у него — своя. И ему нужна я. А если я не такая, как бы вы хотели, что ж… мне очень жаль.

— Ну, дело не только в Меган, — вспыхнула Дороти. — Не забывай о детях. Вернее, о том, что у тебя их нет. И Грэхем страшно переживает из-за этого.

— И я тоже, поверьте. Нам обоим пришлось тяжело. Вы даже представить себе не можете, через что нам пришлось пройти.

— По-моему, это послание свыше! — трубным голосом объявила Дороти.

— Боже, мама, что ты говоришь! — ужаснулся Уилл.

Но Аманда и ухом не повела. Ответ она придумала заранее.

— Да, возможно, это действительно послание свыше, — легко согласилась она. — Чтобы дать нам понять, что жизнь — это не шутка. Если бы вы спросили Грэя, — на губах ее вспыхнула нежная улыбка, — он наверняка бы провел аналогию с прополкой сорняков. Он бы сказал вам, что чем больше вы уделяете времени прополке, тем богаче будет земля, поскольку сорняки вытягивают из нее все полезные вещества. А в нашем случае сорняки — это ростки раздора и вражды, которые неизбежно появляются, когда вы очень хотите ребенка, но у вас ничего не получается… или когда вы стараетесь найти общий язык с родственниками, но у вас ничего не выходит. И эта вражда высасывает из вашего брака все хорошее, как сорняки — из земли. Мы очень хотим, чтобы этого не было. Я верю, что ваш сын любит меня. — Да и могла ли она сомневаться в этом, особенно после того, что только что услышала?!

— И ты веришь, что он больше не испытывает никаких чувств к Меган? — хмыкнула Дороти. По ее тону было ясно, что сама она сильно в этом сомневается.

Но у Аманды и на это был ответ:

— Да. Верю. Я не ставлю его перед выбором: вы или я. Я бы никогда этого не сделала. Но если вы не сможете принять меня, то помните — больше всего страдать от этого будет Грэй. Мы обе любим его, верно? Так неужели же мы не сможем сделать так, чтобы этого не произошло?

Грэхем все никак не мог успокоиться.

— Нет, она просто невозможна! — кипятился он, пока они шли по коридору.

Аманда едва поспевала за ним.

— Твоя мать просто упряма, как все старые люди. У нее свои взгляды, свои представления. Ты не можешь приспособиться к ним. Из-за этого все проблемы.

— Она ведет себя жестоко и неблагодарно. Такая узость взглядов… я просто не ожидал! Если после этого она надеется, что наши с тобой дети полюбят ее… если она думает, мы позволим им бывать у нее…

— Позволим, — вздохнула Аманда, невольно сжавшись от боли, потому что его слова нечаянно напомнили ей о четырех годах бесплодных попыток завести хотя бы одного ребенка. — Она смирится. Она ведь твоя мать, Грэй. И потом, она больна.

Он коротко фыркнул.

— Ну, чтобы обидеть нас, сил у нее, положим, достаточно! Впрочем, тут я сам виноват, — буркнул он, перейдя наконец на шаг. — Давно уже нужно было сказать ей все это. С самого начала нужно было. — Грэхем нажал на кнопку лифта и с покаянным видом повернулся к Аманде. — Прости. Это моя вина.

Аманда прижалась к нему:

— Ты сказал то, что нужно было сказать. И спасибо тебе за это.

Двери лифта разъехались в стороны. Поскольку там было полно народу, разговор пришлось на время прервать. Вдруг пальцы Грэхема сжали ее руку.

— Так мы пойдем обедать? — с немного смущенным видом поинтересовался он.

— Надеюсь, что да. Учитывая, что дома шаром покати.

— Итальянская кухня?

— Звучит заманчиво, верно?

Вдруг Грэхем, будто споткнувшись, остановился. Потом поднял глаза на жену, и она поразилась, каким беззащитным внезапно стало его лицо.

— То, что ты сказала там… о том, что веришь мне… Это правда?

Аманда молча кивнула.

Он долго вглядывался в ее лицо. Наверное, Грэхем прочел ответ в ее глазах, потому что морщины на лбу у него разом разгладились, а глаза вдруг стали ярко-зелеными и засверкали. Все-таки у нее необыкновенный муж, подумала Аманда. Когда он смотрел на нее вот так, как сейчас — как будто они одни в целом свете и это не их толкают со всех сторон, — она готова была без колебаний доверить ему свою жизнь.

Шумно выдохнув, он обнял ее за плечи и толкнул дверь.

Двумя часами позже, каждый на своей машине, как и уехали с утра на работу, они вернулись домой. Правда, на двух машинах не значило порознь. Всю дорогу они болтали по телефону. Даже свернув к дому, Грэхем никак не мог остановиться.

— Ночь темна… — замогильным тоном продолжал вещать он. — Даже если на небе и есть луна, то из-за облаков ее не видно, но нам не видно и их, поскольку луны сегодня нет. Увы нам, несчастным! Как же нам узнать, что там происходит?

— И звезд тоже не видно, — отозвалась Аманда из своей машины.

— Точно, — подхватил Грэхем. — Но свет есть здесь, внизу. Наверное, это у Лэнгов, они ведь сегодня в сборе. Джорджия вернулась?

— Вернулась. Даже, возможно, навсегда.