Дикси Браунинг - Лики любви

После обеда все трое вышли на балкон пить кофе. Мэдлин распорядилась, чтобы его подали в чашках из тяжелого георгианского сервиза. Ром дала волю своим мыслям, лишь изредка вступая в бессвязный разговор. Кому принадлежит эта земля: Кэмерону или его брату? Или Кэмерон ведет дела? В таком случае почему для него важны связи с ван дер Хеффенами? Какой возможности он не должен упускать? Из писклявого монолога Мэдлин Ром уловила, что эти самые ван дер Хеффены - банкиры. Значит, если Кэмерону необходимо нанести визит банкирам и добиться их расположения, эта гористая земля, скорей всего, заложена-перезаложена.

С другой стороны, хоть один из Синклеров должен быть довольно состоятельным, если заказывает три дорогостоящих портрета и отправляется на весь летний сезон в Норвегию. А впрочем, ей-то какое дело? В том, что касалось финансов, Ром вообще интересовало только главное: была бы крыша над головой, достаточно еды, место для работы да деньги на покупку необходимого; это ее полностью устраивало. Она, конечно, не откажется от выгодного заказа, но тут вопрос скорее престижа, а не сребролюбия. Единственное, на что она с удовольствием тратила лишние деньги, так это на экзотическую, яркую одежду. Вполне объяснимая страсть, если учесть, что ей надо заботиться о рекламе: у художника должен быть свой имидж.

Ром уже давно не оглядывалась на моду и на то, что принято. Да, еще будучи подростком, она стала одеваться по-своему, чем весьма раздражала своих старомодных бабушку и дедушку. С тех пор ее стиль в одежде не менялся, она сохраняла верность неожиданным цветовым сочетаниям. Цвет и фактура вдохновляли ее и как женщину, и как художника. А если люди типа Мэдлин Кинг вздрагивают при виде огненных волос, развевающихся над оранжевыми, красными, розовыми и пурпурными ее нарядами, - тем лучше!

Было уже почти десять вечера, когда, к нескрываемой радости Мэдлин, Ром встала из-за стола, пожелала спокойной ночи и пошла к себе. Слава Богу, хоть в этой угловой комнате спального крыла она никому не помешает, даже если соберется работать до поздней ночи. Ром разделась, накинула рабочий халат, отодвинула занавеску с портрета Кэмерона и некоторое время смотрела на него. Потом, смешав каплю кобальта с белой краской, нанесла еле заметный мазок на горделивый изгиб носа, чтобы увеличить ощущение ослепительно яркого солнца, застывшего в зените над его непокрытой головой.

Ром отступила назад и поразилась: жизненная сила Кэмерона, его притягательная уверенность в себе столь ощутимо исходили от полотна, властно окутывая ее, что пульс вдруг участился, и она поймала себя на том, что подсознательно сопротивляется его чарам. Что же в нем так безраздельно притягивает ее? В ее окружении красивых мужчин хватало, и, несмотря на скромность, она понимала, что при желании покорила бы почти любого. Но им всегда чего-то недоставало - самодостаточности, что ли? У Реджи ее тоже не было. Потому-то он и крутил роман за романом, всегда с женщинами помоложе, будто бы опасался: остановись - и окажется, что ты всего лишь ординарный пожилой вдовец, хоть и с талантом выше среднего.

Не хотела бы она себе такой же судьбы. Ни одному из мужчин не сбить ее с пути, даже Кэмерону. Хотя если начистоту, то приходится признать, с Кэмероном игра довольно опасна. Что-то между ними определенно происходило, какая-то искра проскочила, заставив ее позабыть все на свете, включая даже Джерри. Вот это ловушка! Если Кэмерон обрел власть над ее физическими желаниями, ее мыслями и душой, то не слишком ли опасно это чувство, не любовь ли это?

Ну, нет, разумеется, нет. Он не скрывал, что хочет уложить ее в постель, и чему тут удивляться, жизненный опыт научил ее, что люди его положения считают художников всего лишь игрушкой. Очень многие из ее предшественников проторили дорожку к так называемой свободной любви и стали скандально известны своими похождениями. И хотя сейчас свобода нравов проникла почти во все слои общества, на живописцах - да и вообще на всех представителях творческой профессии - осталось пятно распутства.

Ром в задумчивости нахмурилась, прополоскала кисть в скипидаре и снова закрыла портрет Кэмерона. Один раз она оставила картину незакрытой, и с кровати ей видны были очертания его лица; какая-то сила заставила ее встать и повернуть полотно к стене. Она явно превзошла самое себя: ей удалось мастерски передать красноречивый зов блестящих светло-карих глаз, гордую посадку головы, очертания чувственных губ...

Ром прошла к балкону, чтобы отдернуть тонкие льняные занавески, как вдруг кто-то постучал в стекло. Она испуганно отступила и затаила дыхание. Балконные двери бесшумно раздвинулись, и вошел Кэмерон.

- Что вы здесь делаете? - В ней поднялись гнев, негодование и в то же время какое-то волнующее, почти радостное смятение. Она даже позабыла, что стоит в одном лишь коротком незастегнутом халатике поверх нижнего белья.

- Извините, я не хотел вас напугать, - тихо сказал Кэмерон. От его низкого голоса у нее по спине побежали мурашки. - Я докуривал последнюю сигару - и вдруг смотрю: у вас горит свет. Вот и решил зайти узнать, как продвигается работа.

Ром нервно сглотнула и искоса поглядела на закрытый мольберт с портретом.

- Честно говоря, я не люблю показывать незавершенные картины. Непрофессионалу трудно разобраться в рабочих заготовках.

- Ребята говорят, что вы рисуете какие-то пейзажи. Из них есть уже законченные?

- Кое-какие да. Но еще не в рамах и не отделаны. - Тут она наконец запахнула цветастый халатик, придерживая полы руками.

Кэмерон нетерпеливо зашагал по комнате, по-кошачьи неслышно и упруго, наполняя все вокруг своей энергией; тронул этюдник, банку с кистями, помял в руках один из тюбиков с краской.

- Окажите доверие моему воображению, Ром, - со вздохом сказал он. - Я знаю, что художнику хочется представить картину на суд невежественного обывателя во всем блеске, но ведь это заказ, и я в некоторой степени обязан следить за процессом.

- Я покажу вам портреты, как только сочту их готовыми. Что же касается пейзажей, то они принадлежат мне и не имеют отношения к договору.

Только что он стоял в другом конце комнаты - и вмиг очутился перед ней, да так близко, что тонкий запах его свежевыбритого лица и чистого мужского тела защекотал ей ноздри, отозвавшись в мозгу неистовыми сигналами тревоги.

- Ром, каков же договор? Разве мы его обсуждали? А это касается нашего договора? - Он накрыл широкими ладонями кулачки, сжимавшие полы халатика. Она попятилась. Он расхохотался.

- Послушайте, Кэмерон, вы знаете, что... - Больше она ничего не успела сказать. Он обвил ее руками, притянул к себе и замкнул ее уста поцелуем.

Ладони его словно бы исследовали ее тело, неторопливо, методично, не пытаясь сломить запоздалое сопротивление. Его влажный и сильный рот осторожно, но не ослабляя давления ласкал края ее губ, а руки так же нежно гладили спину через полотняный халатик. Не отдавая себе отчета, она сравнивала его тело со своим: красивые мускулы почти скрадывают высокий рост, колени на уровне ее бедер, таз тоже намного выше, чем у нее, и сам он весь крупнее.