Ребекка Кристиансен - Однажды в Париже

— Не сваливай всю вину на Джоша.

— … на всякий случай быть поблизости в Париже, — продолжает говорить мама, не обращая на меня внимания. — Если бы что-нибудь случилось, мы бы были намного ближе и смогли бы помочь.

Я проглатываю все то, что хочу выкрикнуть ей. Ты обманщица. Ты ужасная, отвратительная обманщица. Почему было просто не сказать мне?

Вместо этого я концентрируюсь на крошечной части меня, которая испытывает облегчение:

— Давай просто встретимся. Я в пекарне Belliveau в тринадцатом округе.

Мама отвечает, что скоро она будет здесь. Я одновременно и ненавижу, и обожаю эти слова.

Когда я отрываю глаза от телефона, вижу, что все смотрят на меня.

— Оказывается, мама с отчимом все это время были в Париже, — объясняю я с фальшивой улыбкой на лице. — Это же замечательно, правда? Это же прекрасно, что они не доверяют мне в вопросе заботы о собственном брате?

За исключением того, что они были правы. Они были правы, что не доверяли мне, потому что оказывается, мне нельзя доверить Леви. Мое притворство выветрилось, и я расплакалась. Марго стоит рядом и берет меня в свои мягкие объятия. От нее пахнет мятой и хлебом.

— Все будет хорошо, — улыбаясь и поглаживая мои волосы, говорит женщина. — Все будет в порядке. Как только мама и папа приедут, мы начнем поиски Леви. Хорошо?

Я киваю, упираясь в ее плечо. Это все, чего я хочу - быть на улице и искать своего брата.

Вскоре приезжают два детектива. Они представляются как инспектор Бредото и детектив Жиру. Они с хмурым видом носят костюмы, а что касается их английского, то он безупречен.

Детективы начинают задавать нам стандартные вопросы: где может быть Леви (я не знаю), какие лекарства он принимает (я поднимаюсь в номер и приношу бутылочки с лекарствами и рецепт на каждое лекарство с указанием дозировки) и что может случится, если Леви не примет эти таблетки. Я слишком напугана, чтобы даже представить. Они также спрашивают, есть ли у меня его фотография, и я даю им ту, на которой Леви запечатлен кашляющим рядом с мимами и позвонила ли я своим родителям.

— Так вышло, что они тоже в Париже, — говорю я, вытирая слезы. — Мои мама и отчим скоро придут сюда. Они уже в пути.

Мама и Джош действительно вскоре приезжают. Когда я вижу, как они заходят в пекарню Марго и Нико, — словно встреча Шорлайна с Парижем, — то мне кажется, что я оказалась в какой-то альтернативной реальности.

При виде меня мама начинает ужасно плакать. Она слишком сильно прижимает меня к себе, так что я утыкаюсь прямо в ее вьющиеся волосы, выбившиеся из вечного конского хвоста – любимой маминой прически. Ее глаза будто налились кровью, а нос по цвету не отличается от носа оленя Рудольфа: такой же ярко-красный. Джош выглядит смертельно подавленным с губами, сжатыми в тонкую линию. Морщинка между его бровями – один из единственных признаков возраста, которые не обошли стороной и моего отчима, - стала в десять раз глубже с тех пор, как я видела его в последний раз. Джош сжимает мое плечо, когда решает присесть за наш столик.

— Мадам Брэдвуд, я инспектор Бредото, это детектив Жиру, — говорит инспектор. — Мы рады, что вы так быстро приехали. Мы постараемся сделать все, что в наших силах, чтобы определить местоположение вашего сына, а возможность начать поиски раньше – это благословение.

Мама кивает полицейским, а затем она находит глазами остальных.

— А, мам, это Марго и Нико, — жестом указываю я. — Это их пекарня. Мы с Леви приходили сюда каждый день.

Мама улыбается им, но косо поглядывает на меня. Я почти слышу ее мысли: пекарня, сладости, каждый день? Хм-м-м.

— Я рада с вами познакомиться, — говорит мама, пожимая сначала руку Марго, а затем Нико.

Если вам что-то от нас понадобится, просто скажите, — отвечает Марго неуверенно улыбаясь. — Мы сделаем все возможное.

Мамины губы дрожат:

— Спасибо.

А затем она смотрит на Гейбла.

— Это Гейбл МакКендрик, — представляю я парня. — Он новый… новый друг.

Я сразу поняла, что мама обо всем догадалась. Мое неловкое представление могло означать только одно.

Мое сердце бешено колотится в груди. Мы решаем сделать листовки и расклеить их по всему городу. Полиция сообщает, что предупреждения о пропаже будут разосланы в каждый отдел правоохранительных органов, на радио и телеканалы, в метро, социальные сети. Проще говоря – повсюду.

— Конечно, мы не даем никаких гарантий, — честно предупреждает Бредото. — Но я уверен, что мы можем найти Леви.

— У него нет никаких причин убегать, — говорит мама по большей части для себя. — Он, должно быть, просто решил пойти прогуляться и потерялся. Правда, Кейра? Да?

— Я… Я думаю, что да.

То, что я не говорю, так это то, что причина все-таки есть, и эта причина – я.

Детективы уходят, пообещав постоянно быть на связи. Нико включает компьютер и принтер и принимается делать листовки. Они спорят с Марго над формулировкой на французском. Такие детали как цвет волос и цвет глаз, рост, вес, во что он был одет в последний раз, собираются по всей комнате. Наконец, Нико распечатывает листовку, и они с Джошем отправляются на поиски ближайшей ксерокопии. Колесики задвигались.

В это время я поглощаю один шоколадный круассан за другим, а когда мой рот склеивается от шоколада и сладостей, я перехожу к печенью с джемом и молоку. Мама и Марго пытаются говорить друг с дружкой, пока ждут мужчин, но Марго не сильна в английском, а мама не знает ни одного слова на французском. Боже, она произносит «Бон-жоу-ер». Мне хочется закатить глаза, когда мама пытается повторить за Марго «mon fils» ( прим.мой сын (франц.) ):

— Моан фииз.

— Мон фис, — повторяет Марго. — Больше…

— Больше акцента на «с», — говорю я маме. — И если ты не можешь произнести «н» в конце слова, просто пропусти ее. «Мо» звучит правильнее, чем «моан».

Мама взглядом швыряет в меня молнии. Это выглядит как обычный беглый взгляд, но сколько в него всего вложено. Я хочу просто положить голову на стол и заснуть, хотя я не уверена, что смогла бы из-за Гейбла, барабанящего по столешнице.

Нет. Я хочу просто убраться отсюда и пойти искать Леви. Прочесывать каждую станцию метро и все туристические места, обклеить весь город плакатами с изображением хмурого лица Леви и повторяющейся сотни раз надписью: «Вы не видели моего брата»

— Возможно, есть какая-то зацепка в вашем номере, — говорит мама.

— Я уже все там обыскала. Кошелек Леви в номере, а проездного на метро в нем нет.

— Он может быть где угодно, — шепчет мама.

— Он не пойдет куда глаза глядят, мам. Он не искатель приключений. Поверь мне, я знаю.

Она снимает очки и трет глаза. А затем шепотом говорит:

— Пожалуйста, прекрати, Кейра.

— Прекратить что?