Ребекка Кристиансен - Однажды в Париже

Дыхание Гейбла щекочет мне шею, отчего по телу вновь проносятся мурашки. Я поворачиваюсь к Гейблу лицом, и в этот момент парень целует меня. Я словно деревенею. Его губы мягко нажимают, словно задают вопрос, и я медленно таю. Его руки скользят по моей талии.

Все мое тело словно говорит о, вот как оно, целоваться.

Я быстро понимаю, что хороший поцелуй меня вводят в транс. Единственная вещь, которая меня волнует, - это быть так близко, насколько это вообще возможно. Когда мои руки не могут обнимать его достаточно крепко, я карабкаюсь к нему на колени, просто чтобы быть ближе. На секунду я расстраиваюсь, когда Гейбл прерывает поцелуй, но счастье возвращается, когда я понимаю, что он сделал это, только чтобы покрыть мою шею и плечи поцелуями. Я понимаю, что я слишком спокойно себя веду, поэтому немного шумлю, чтобы дать ему понять, насколько я счастлива. Но затем эхо подхватывает мой шум, от чего я и пугаюсь.

Гейбл оставляет последний медленный поцелуй на моих губах и садится обратно. Его глаза наполовину закрыты, а потом, когда он берет мое лицо в руки, становятся мечтательными. Я должна выглядеть потрясенной и напряженной. По крайней мере, я так чувствую.

— Привет, — шепчет парень.

— Ой, привет, — шепчу я в ответ.

— Как ты?

— Хорошо. А ты?

— Лучше не бывает.

Я хихикаю, и мой смешок подхватывает эхо. Гейбл смеется и снова закрывает зубы.

— Не надо, — говорю я, касаясь парня. — Просто дай себе улыбнуться.

Он не перестает кусать губы. Я пытаюсь разжать его челюсти, и от этого он начинает смеяться, выставляя напоказ свои прекрасные зубы цвета слоновой кости.

— Почему ты их прячешь? — спрашиваю я.

— Зубы? — вопросом на вопрос отвечает парень. — Потому что почти все они не мои.

— Что?

— Это имплантаты, — поясняет Гейбл. — Когда я был младше, я потерял много зубов. У меня не было денег, чтобы сходить к стоматологу, они… отказывались. Я обошел кучу врачей. Так что да. Когда почти всю твою жизнь люди постоянно смотрят тебе в рот, ты стараешься не улыбаться.

— Это ужасно. Мне так жаль, — шепчу я. — Парень только пожал плечами. — Но они красивые. Я бы никогда не подумала, что они ненастоящие. Я бы просто подумала, что у тебя невероятные навыки в чистке зубов.

Он смеется, и я оказываюсь так близко к нему, что невольно подскакиваю.

— Тогда мне стыдно за то, что они сделали меня обманщиком.

— Я не думаю, что ты обманщик. Пока ты не врешь по поводу этого, все в порядке.

— Этого?

Я жестом показываю на расстояние между нами. Я все еще сижу у него на коленях лицом к нему, а мои ноги крепко сжимают Гейбла. Его руки обнимают меня, поддерживая. Я имею в виду поцелуй и все остальное.

— Я бы никогда не подцепил тебя просто так, от нечего делать.

— Но ты можешь сделать это случайно? — издеваюсь я.

— Эм-м… Кажется, я забываю, где лестница, по которой мы спустились, — признается парень.

Мы оба смеемся, но вскоре приходим в себя.

— Я на самом деле не хотела бы потеряться здесь, — говорю я. — Что, если на нас нападут пещерные жители? Что если здесь есть монстры? Что если мы будем медленно умирать от голода?

— Успокойся, — снова смеясь, говорит парень. — Хуже всего здесь – это груды костей. — Я думаю, что Гейбл мгновенно осознает, какую ужасную вещь он только что сказал. — О, боже. Прости. Пожалуйста, не дай своим глазным яблокам выскочить.

— Я в порядке, — отвечаю я. — Пока мы будем в состоянии выбраться отсюда.

— Мы выберемся, я обещаю, — серьезным тоном произносит Гейбл. — И почему бы нам не начать с того, что ты с меня слезешь?

Я неуклюже встаю с его колен, отряхивая воображаемую пыль со своих штанов. Я должна делать вид, что в этом нет ничего особенного, я должна притворяться, что в этом нет ничего особенного…

— Может, погасим свечи? — спрашивает меня Гейбл. — Или просто оставим их горящими? Я не думаю, что здесь может вспыхнуть пожар от этого.

— Если свечки догорят до конца, то у следующих людей не будет никакого света.

— Думаю, ты права. Что ж, начинай тушить.

Парень включает фонарик, а я дую на каждую свечку, чтобы затушить. Гейбл пытается сделать это более зрелищным образом: зажимая фитиль пальцами.

— Не очень-то и больно.

— Прекрати это! — Я подавляю желание ударить его по руке, когда он снова гасит свечку по-старому. — Прекрати, ты же обожжешься.

— Не-а.

— Делай так, когда меня не будет рядом, — поддразниваю я. — Я не хочу ехать с тобой в больницу. А сейчас убирайся с дороги, я дую.

— Определенно, — отвечает парень, смеясь.

Хорошо, что мы шутим и светим немного фонариком, потому что темнота начинает душить меня. С каждой потушенной нами свечкой, мы скрываем все больше рисунков. Я оставляю Собор Парижской Богоматери напоследок, потому что он был последним, что мы открыли, и это последняя вещь, с которой я хочу расставаться. Наконец, мы остаемся в темной комнате без каких-либо признаков красоты. Только чернота.

Гейбл протягивает мне свою руку, а затем ведет к комнате с лестницей.

— Ты довольно быстро ее нашел, — замечаю я.

— Я же говорил, что не дам тебе заблудиться, — отвечает парень. — Ты поднимешься первой. А я буду сдерживать монстров.

Я закатываю глаза, прежде чем начать подниматься, но, когда Гейбл уже не мог меня видеть, я довольно улыбнулась. У меня никогда не было кого-то, кто бы дрался с монстрами позади меня. Я всегда была защитником, а защищенной – никогда.

Все идет гладко, пока мои ноги не начали превращаться в желе на середине лестницы. Боль стреляет прямо в колени. Руки так сильно хватают ступеньки, что я боюсь, что мои суставы порвутся, и я упаду, несмотря на все мои усилия цепляться за жизнь. Неизбежно. Прощай.

Леви.

— Ты сделаешь это, — подбадривает меня Гейбл полным оптимизма голосом. — Шаг за шагом, ты справишься.

Я трясу головой. Он не может видеть этого в темноте, но сейчас у меня даже голос пропал. Я сжимаю глаза, чтобы не дать политься слезам, но в принципе это не важно. Вокруг меня сплошная темнота.

— Кейра? — Гейбл легонько дотрагивается до моей ноги. — Вперед, договорились?

— Я не могу.

— Ты можешь. Ты должна это сделать.

Руки начинают дрожать. Это единственное, что удерживает меня на этой лестнице, и они собираются меня подвести. Зубы стучат. Становится холодно.

Откуда-то снизу раздается щелчок. Я смотрю вниз. Гейбл, держась за лестницу одной рукой, достал фонарик из кармана. Он освещает ржавые, грязные, мокрые стены вокруг нас. Мы находимся в крошечной трубе, чуть шире наших тел. Темнота преследует нас. Здесь слишком, слишком темно. Я обхватываю рукой лестницу, поддерживая таким образом свое тело. Мои мышцы немного расслабляются. Я же могу остаться в таком положении, правда?