Анна Платунова - Обещанная колдуну

Первые дни я так и поступала. Уходила, снимала брюки и куртку – в них удобно было тренироваться, ведь без дела сидеть не приходилось, – переодевалась в уютное домашнее платье, ложилась на кровать и бездумно пялилась на открытую страницу. Тело ломило, голова гудела, частенько я засыпала, не прочитав и абзаца.

Но после недели такого насыщенного режима я окрепла и уже не валилась с ног от усталости. Вот только сидеть в своей комнате в одиночестве было неуютно и грустно, поэтому однажды вечером я захлопнула книгу и неуверенно спустилась в каминный зал, надеясь, что застану там Тёрна.

Колдун сидел в кресле у очага. Он примостил на коленях дощечку, сверху положил лист и сосредоточенно чиркал на нем пером. На подлокотнике опасно балансировала чернильница. И пока я наблюдала за ним, Тёрн даже умудрился столкнуть ее локтем, но сразу же, чуть поведя пальцами, поймал в полете, не пролив ни одной капли. И тут заметил меня.

– Агата?

– Можно, я здесь посижу? В уголке, – робко спросила я, демонстрируя книгу: вот, мол, буду занята, тебя не побеспокою.

– Конечно!

Он хлопнул в ладоши, сотворив под потолком пару ярких светильников, чтобы мне было удобно читать.

– Смогла бы и сама! – надулась я.

– Ты устала, – просто сказал он, уже вновь наклонившись к своим бумагам. – Отдыхай, Агата.

Не знаю, что он писал каждый вечер: наверное, очередную книгу. Издалека я замечала, как он чертит формулы и пиктограммы. Я старалась не мешать, читала. Тёрн принес из города по моей просьбе книги, которые я любила перечитывать: «Тайна прекрасной Елены» и «Принцесса инкогнито». Такие же хранились в моей комнате в родительском доме, но эти были другие, не мои.

– Из твоего дома ничего нельзя забирать, – напомнил он, когда я печально провела пальцем по чужому корешку «Принцессы» – на моем была знакома каждая трещинка. – Не грусти, Агата. Если хочешь, купим тебе вышивку? Арфу?

В его голосе неожиданно послышалась такая теплота, такое желание меня порадовать, что я закусила губу, чтобы не разреветься.

– Ничего не надо… Я ведь скоро смогу увидеть их?

Тёрн догадался, что я говорю о родителях.

– Конечно, сможешь. Потерпи еще немного.

Я терпеливо ждала и усердно занималась. А по вечерам мы сидели у камина, каждый занятый своим делом. Иногда, утомившись от приключений капризной принцессы, которая, переодевшись служанкой, сбежала из дворца, я добиралась до полок с магическими трактатами. В них все было сложно, я понимала, может быть, одно слово из десяти, но меня притягивали названия заклинаний и иллюстрации.

– Тёрн, что такое «Жар цветка»?

Тёрн кинул взгляд исподлобья и в свойственной ему наставнической манере объяснил:

– Прежде к магам обращались с разными просьбами, а не только в случае крайней необходимости. Конкретно это заклинание позволяет девушке испытать любовную тягу, даже когда она, допустим, устала. Обычно этим заклинанием заряжали настойку шиповника. Одна-две капли – и…

– Все-все, прекрати! – замахала я руками, опомнившись. – Не хочу знать. Мерзкая книжонка.

– Ничего мерзкого в этом нет, – спокойно ответил он, снова взяв в руки перо.

Я молча принялась листать дальше, надеясь, что он не заметил моих пунцовых щек.

Больше всего мне нравились книги, на обложке которых вместо имени автора стоял странный вензель. Они были написаны доступно и просто, именно в одной из них я прочитала о заклятии «Дыхание жизни».

– Хоть один хорошо пишет, – бормотала я, перелистывая страницы.

Тёрн хмыкнул, словно я сказала что-то смешное. А я вдруг замерла, осененная печальным пониманием того, что все эти труды в Глоре больше никому не пригодятся! Нет у нас больше академии. Сгинула, растаяла. Хорошо хоть адепты спаслись. А теперь мы с Тёрном, пожалуй, единственные маги на многие десятки километров. Счастье, что из-за нашествия миражей маги больше не вне закона, но ненависть из людей так просто не выкорчевать…

– Тёрн… Ну признайся, ты ведь служил в академии, да?

Я сама не знаю, почему мне так надо было это услышать, но в моем голосе прозвучала почти мольба. Колдун посмотрел на меня долгим взглядом.

– Да, Агата. Да, – сказал он наконец.

– О, Тёрн… Это так печально… Какая она была?

Тёрн как-то беспомощно огляделся вокруг, словно пытался подобрать слова, но только развел руками.

– Она взрастила не одно поколение сильных магов, – сказал он. – Лучших магов… Я благодарен судьбе за годы, которые провел в ее стенах.

– Я бы тоже хотела там учиться! – воскликнула я прочувствованно.

Тёрн снова неопределенно хмыкнул.

– И ничего смешного!

– Я не смеюсь, Агата…

– А ты… знал ректора? – спросила я с замиранием сердца.

Все-таки рассказ отца о последнем дне академии произвел на меня сильное впечатление. Я так ярко представила смелого ректора, который в одиночку держал защитное поле вокруг академии, держал до тех пор, пока последний маг не покинул ее стены… Даже сейчас, закрыв глаза, я могла бы увидеть воротничок с острыми углами и отсветы заходящего солнца, от которых на серебристой вязи вспыхивают искры.

– Кажется, он был не слишком умен. – Тёрн сжал губы. – Самонадеянный мальчишка…

– Сам ты!.. Не слишком умен!

Я обиделась за смелого и такого одинокого ректора, стоящего на пустынной площади, и ушла в свою комнату. В ближайшие пару недель мы разговоров об академии не заводили.

С иллюзиями дело у меня не заладилось, хотя начинала я с самого простого.

– Подумай о том, что любишь, – учил меня Тёрн. – О том, что тебе нравится, о том, что тебе хорошо знакомо. О бабочке, цветке, колечке, которое носила прежде.

Я посмотрела на свои пальцы, оставшиеся без украшений: все драгоценности перешли теперь к Аде и Ирме. Мне не жаль было колец, но все же сделалось немного грустно. А вот цветок… Можно попробовать!

– А когда я смогу вернуть Белянку?

– Как только научишься создавать устойчивые иллюзии. Все двигаются в разном темпе. У меня долгое время ничего не получалось. Магистр, преподававший иллюзии, считал, что у меня скудное воображение…

– Наверное, обидно такое услышать! – посочувствовала я, хотя трудно было представить, что у Тёрна могло что-то не получиться.

Колдун сжал ладонь так, будто в кулаке у него находилось что-то маленькое и хрупкое.

– Воображение здесь необходимо, – сказал он, – но одного только воображения недостаточно. Надо вложить частицу своей жизненной силы, капельку души.

– Звучит как-то очень расплывчато, – посетовала я, пытаясь где-то в теле ощутить жизненную силу и отщипнуть от нее капельку.

Тёрн улыбнулся, глядя на мое напряженное лицо.

– Вспомни: когда ты заставляла перышко парить или оживила розовый куст, ты чувствовала ток магии.