Марина Эльденберт - Заклятые любовники

– Матушка ухаживала за твоим стариком месяцы, но он вышвырнул ее и пригрел тебя! Отец наорал на нее и запер в комнате, хотя она просто заботилась о семье! Все из-за тебя, ты, тварь!

Он слишком резко шагнул вперед, и я чуть не напоролась на лезвие. Сердце заколотилось так, что его стук только чудом не разносился по оранжерее.

– В детстве все внимание доставалось тебе. Даже когда ты сбежала, только и слышно было: «Луиза то, Луиза се, ах почему она так поступила, ах где я недосмотрел». Все вокруг помешаны на тебе, ты как отрава – проникаешь в кровь, и избавиться от тебя невозможно! Но ничего. Сегодня мы это поправим.

Одурманен Себастьян или нет, но его злоба была настоящей. Она струилась через судорожно сжатые пальцы, через смертоносную сталь, обжигающую кожу. Злоба звенела в его голосе и эхом рикошетила от стен.

При виде лестницы мне стало по-настоящему дурно. Металлические ступеньки и невысокие перила с резным узором, уходящие наверх. И высота. Одуряющая высота, при одной мысли о которой желудок сжался в ледяной ком, а голова закружилась. Ему даже не придется ничего делать: стоит мне оказаться на краю, я рухну туда сама. Просто потеряю сознание и упаду.

– Поторапливайся!

– Себастьян, я беременна. Если ты убьешь меня, ты убьешь двоих.

Мы резко остановились.

– Ты лжешь, – процедил он, – лжешь, сестрица. Не зря тебя наградили змеей, потому что ты и есть змея. Теперь прикрываешься ребенком… Даже если так, думаешь, меня остановит бастард де Мортена?

– Не думаю, – еле слышно прошептала я, – знаю. Себастьян, ты учился на целителя. Ты давал клятву…

– Не тебе! – процедил он и подтолкнул меня вперед. – На лестницу! Живо!

Первая ступенька. Вторая. Третья. Четвертая.

Я остановилась и вцепилась в перила.

– Я не пойду дальше.

Если бы я могла смотреть ему в глаза, возможно, мне удалось бы пробиться сквозь дурман зависти и отчаяния, который превратил застенчивого мальчишку в монстра. Но я не могла, только чувствовала его обжигающее тяжелое дыхание на щеке и на шее. Все, что мне оставалось – говорить с ним. Я должна до него достучаться!

– Хочешь истечь кровью на ступеньках? Что ж, это твой выбор.

– Себастьян, ты не убийца.

– На твоем месте я бы не был в этом так уверен, – голос его дрогнул.

– Если бы ты хотел меня убить…

– Я хотел! Это я принес шкатулку. Даже написал тебе послание. В стиле твоих дурацких стишков, от которых все были в восторге. Такой бред! Кому это вообще могло нравиться?

Мне не было больно. Ну, почти. Навернувшиеся на глаза слезы я проглотила вместе с пытающимся сорваться с губ вопросом: «Почему?!» Пламя мысли о том, что Фрай все-таки оказался прав насчет моей семьи, прокатилось по разуму и выжгло остатки осторожности.

– Что ж, тогда делай это, – прошипела я, – делай это прямо сейчас, а потом беги как можно дальше, потому что не хотела бы я оказаться на твоем месте, когда герцог де Мортен обо всем узнает.

Ответить Себастьян не успел – по зале эхом прокатился странный звук: похоже на глухое бумканье отскакивающего от пола мяча. А следом донесся топот лап и веселый голос Лавинии:

– Не хотят нас видеть на празднике, ну и ладно! Мы с тобой лучше побегаем…

Всевидящий, нет! Только не это.

Додумать я не успела: визг Лави и рычание Арка раздались одновременно, Себастьян швырнул меня на ступеньки. Я больно ударилась локтями о железные узоры, забарахталась в юбках, обернулась и успела только увидеть, как пес летит на брата. Стремительно, словно черная молния, а не огромный дог, который весит в два раза больше меня.

– Лави! Останови его! Останови!

Поздно. Вой, рык, вопль Себастьяна. Арк повалил братца на пол, а потом, словно в кошмарном сне, сверкнуло лезвие стилета, и рычание оборвалось одуряюще страшным визгом собачьей боли. Меня словно саму полоснуло – по сердцу. Цепляясь за перила, я кое-как поднялась на ноги.

– Беги! – завопила не своим голосом застывшей как изваяние Лавинии. – Беги и зови на помощь!

Но девочка замерла, не сводя глаз с упавшего пса. Себастьян выдернул стилет, и тонкий фонтанчик крови черными брызгами разлетелся по воздуху. Страх растворился, из меня словно вышибло все чувства, а потом пришла необузданная, дикая ярость. Я бросилась на брата, прежде чем он успел подняться, и мы уже покатились по полу. Стилет зазвенел по мраморному полу, я услышала стук каблуков Лавинии и от души влепила Себастьяну затрещину. Одну, вторую, третью, пока он опомнился, перехватил мои руки, с силой отшвырнул меня в сторону. Я ударилась о какую-то кадку, почти не почувствовала боли. Совсем рядом сверкнуло лезвие стилета, я схватила его двумя руками и выставила вперед.

Себастьян тяжелым шагом наступал на меня, но остановился. На белой рубашке и шейном платке чернела кровь Арка, и лишь усилием воли я заставила себя остаться на месте.

– Уноси отсюда свой трусливый зад, – процедила я. – Потому что скоро здесь будет лорд Фрай и его светлость.

Себастьян моргнул, в глазах его застыло странное выражение, похожее на то, что было у Луни. Он смотрел на стилет: живой человек, напоминающий зомби. Моргнул снова. Еще и еще раз. Я же потихоньку отползала к Арку, он скулил так жалобно, что невесть откуда взявшиеся слезы грозили затопить не только оранжерею, но и весь Мортенхэйм. Я размазывала их по лицу, не сводя напряженного взгляда с братца, а когда ладонью коснулась теплого окровавленного бока, заревела еще горше.

Даже сейчас пес смотрел на меня виновато – не успел защитить, а я ничего не могла поделать. Я не целитель! Я вообще не пойми что.

– Тише, маленький, тише. – Такого слезокапства я за собой не замечала уже очень давно, вытирала хлюпающий нос чем придется – запястьем, локтем, ладонью, стянула перчатки, положила стилет рядом, и снова и снова гладила дога по голове, зажимая рану второй рукой. – Сейчас придет Винсент, он все поправит. Знаешь, сколько раз он спасал мою дурную голову? И тебе поможет, обязательно. Ты только потерпи.

Пес тихонько скулил, Себастьян застыл оглушенной куклой и раскачивался из стороны в сторону, словно внутри него что-то поломалось.

Быстрый стук каблучков и уверенные мужские шаги. Наконец-то! Я подняла заплаканное лицо, встретилась с колючим взглядом лорд-канцлера и замерла. Он прижимал к себе Лавинию на грани приличий – как большую игрушку, которую привез в подарок любимой дочери.

– Слабак. – Итан неприязненно посмотрел на Себастьяна, холодно улыбнулся. – Все приходится делать самому.

Лавиния не шевелилась, только вот у лорд-канцлера не было оружия. Он легко подтолкнул девочку, она сделала несколько шагов и остановилась. Взгляд ее – пустой, как и у Себастьяна, уткнулся в одну точку.

– Спи, – просто сказал Итан, и Лави, как подкошенная, рухнула на пол. – Милая девчонка, не находите? Спорим, никто бы не подумал, что именно она вынесла кровь?