Ольга Куно - Графиня по вызову

– Ой, а что это вы делаете? – ахнула пастушка, когда рука аристократа нащупала правую грудь и длинные, прохладные пальцы обхватили ее с неожиданной жадностью.

– А разве тебе не нравится? – прошептал аристократ, щекоча горячим дыханием ее лицо.

Девушка зажмурилась. Но руку аристократа это отчего-то не остановило; теперь пальцы неспешно двигались под платьем, изучая грудь. Погладили набухший сосок, на секунду сжали его – не больно, но на грани боли, и снова продолжили мягкие, поглаживающие движения.

– Эй, мне маменька такого делать не разрешает, – попыталась воззвать к голосу разума девушка.

– А мы ей не скажем, – обнажил зубы в улыбке аристократ.

– Эй ты, мерзавец! Не трогай девушку! – закричал незнамо откуда появившийся парень в простой одежде.

– Пошел вон! – рявкнули хором и аристократ, и пастушка.

Впечатленный таким редкостным единодушием, парень поспешил ретироваться.

– На чем мы остановились? – спросила я Рэма, чувствуя, что безнадежно выхожу из образа.

– Не помню, – огорченно отозвался тот. Опустил глаза и проследил за своей рукой, все еще запущенной под вырез моего платья. – О! Вспомнил! – радостно воскликнул он, сжав рукой мою грудь. – Кажется, вот на этом!

– Ладно. – Я попыталась снова сосредоточиться. – Меня мама дома ждет! – взмолилась я, стараясь не застонать от удовольствия: пальцы Рэма отлично знали все чувствительные точки.

– Подождет еще совсем немного, – шепнул он, после чего выудил руку из-под платья и медленно опустился на колени.

Погладил мою ступню (пришлось сжать руками его плечи, чтобы не потерять равновесие), после чего его пальцы стали взбираться все выше по моим ногам, с легкостью игнорируя широкую красную юбку. Нижних юбок под ней не было, равно как и чулок. Какие чулки у босоногой пастушки? Вздрогнула и прикусила губу: пальцы пощекотали ложбинку в том месте, где бедро соединяется с голенью, и продолжили двигаться дальше, все выше и выше, пока не достигли наконец запретной зоны. Я с шумом выдохнула и откинула голову, радуясь, что меня поддерживает древесный ствол.

– Мама такого точно не одобрит, – прошептала я.

– А ты ей не рассказывай, – повторил Рэм.

Теперь его палец продолжал свои движения внутри меня. Я запрокинула руки, с силой сжимая низкие ветви, да так, что кусочки коры забились под ногти. Рэм улыбнулся, понаблюдав за моей реакцией, и продолжил изводить меня дразнящими движениями пальцев, то прикасаясь к наиболее чувствительной точке, то удаляясь от нее на крохотное, казалось бы, расстояние.

Потом извлек руку, схватился за край моей юбки, рывком задрал ее, вставая на ноги, и вторым рывком сорвал с меня платье. И опрокинул меня на траву, поспешно избавляясь от собственной одежды. Несмотря на то что я чувствовала движение его губ на своей груди, попыталась продолжить игру и стыдливо сжала ноги.

– Ну, что же ты сопротивляешься? – пробормотал Рэм и раздвинул их без особого труда.

Я попыталась еще что-то сказать, но его палец прижался к моим губам, приказывая молчать. И я подчинилась, одновременно чувствуя, как Рэм погружается в мое тело. Его движения были теперь резкими, сильными движениями захватчика. Я обвила ногами его бедра, а руками – шею. Потом передвинула руки повыше и вцепилась в волосы. И выпустила лишь после того, как с громким криком откинула голову на траву.

Провела обессилевшей рукой по вспотевшему лбу Рэма, не спешащего покидать мое лоно. Потом прикрыла глаза, слыша, как он укладывается рядом.

Маленькая божья коровка ползла вверх по тонкому стеблю цветка, ловко перебирая лапками. Рэм подставил на ее пути палец и, после того, как она перебралась на кожу, пересадил ее на мою обнаженную ногу. Какое-то время мы оба наблюдали за тем, как неугомонная божья коровка бежит сначала по голени, затем по коленке и, наконец, по бедру, то есть движется в том же направлении, что и недавно – пальцы Рэма. Ее лапки вызывали легкое ощущение щекотки. Красная спинка с черными точками двигалась по белой коже до тех пор, пока не подобралась слишком уж близко к запретной для нее зоне, после чего я повторила маневр Рэма, пересадила насекомое на палец, а затем подула. Выпустив крылышки, крохотное создание полетело над травой.

– Зачем ты это сделала? – возмутился Рэм.

– А почему бы нет? – отозвалась я.

– Это могло быть забавно.

Я фыркнула.

– Предпочитаю не пускать туда кого попало.

– Тоже верно.

Перестав следить за божьей коровкой, Рэм дотянулся до лежавшего под деревом красно-белого платья и повертел его в руках.

– Ну наконец-то, – довольно заявил он. – Я ждал этого с самого Дня Воина.

– Ничего, на следующий День Воина я придумаю что-нибудь другое, – пообещала я.

– Попробуй! – пригрозил он.

Я многообещающе улыбнулась, тем самым давая понять, что угрозы мне не страшны.

– Ну что же, ты признаешь, что очень сильно провинился? – грозно спросила я и для пущего эффекта ударила плеткой по краю кровати. Та жалобно скрипнула.

Рэм был как никогда сосредоточен, изо всех сил стараясь сохранить серьезное выражение лица. Он возлежал на кровати почти полностью обнаженный и выглядел соблазнительно и беззащитно. Из одежды присутствовала исключительно потрепанная набедренная повязка, из рук вон плохо прикрывавшая то, что ей полагалось прикрывать. Набедренную повязку я лично вырезала из старой простыни, а потом долго и тщательно приводила в как можно более жалкий вид.

Над своим нарядом я тоже потрудилась как следует. На мне была надета черная обтягивающая камиза, черные чулки и черные перчатки. Плюс туфли того же цвета на высоком каблуке. И, наконец, завершающий штрих – та самая плетка-многохвостка. Я очень долго выбирала ее в лавке и довела до белого каления беднягу торговца, расспрашивая его, останутся ли на теле следы от ударов и точно ли этой плеткой никто раньше не пользовался (а то вдруг она переносит какую-нибудь заразу). В итоге у торговца, когда я уходила, дергался глаз; я же, возвратившись домой, долго вымачивала «хвосты» в дезинфицирующем растворе, в результате чего плеть, кажется, стала совсем жесткой.

Вообще-то я и костюм Рэма хотела сделать более основательным, но он уперся и наотрез отказался надевать с любовью подобранный мною ошейник. На все мои уговоры заявил только, что, судя по запаху, он будет не первым, кто пользуется этим ошейником, и что его предшественник вполне может передать новому владельцу пару-тройку блох.

– Нет, не признаю! – воскликнул Рэм, поднимая голову. – И вообще, я требую адвоката!

– Адвоката? – растерянно переспросила я. Что-то не припомню в таких играх подобного сюжетного поворота. – Что ж, я, конечно, могу пригласить кого-нибудь на роль адвоката, – решила пойти навстречу мужу я. – Думаю, Арман не станет возражать. Позвать?