Елена Пронина - Ты нужен мне, Дракон!

– Ты не можешь так думать, – пытаюсь вернуть ей благоразумие. – Тебе самой станет стыдно за слабость и эгоизм, если сейчас свернешь с правильного пути.

– Откуда ты знаешь, что он правильный? – впервые прямо выражает сомнения в нашей миссии Лиза. – Может, правильно как раз другое: быть вместе, воспитывать сына. Вдруг, все, что ты делаешь, человечеству не просто не поможет, а пойдет во вред?

– Раньше ты была со мной согласна, – замечаю. – Что заставило тебя изменить мнение? Может, ты просто разлюбила меня?

– Скорее, это ты разлюбил меня, раз призрачное будущее заботит тебя больше, чем мои переживания.

– Я не понимаю, из-за чего ты переживаешь. Все эти видения – плод взбудораженного воображения. Ты сама накручиваешь себя, раздуваешь проблемы. Просто не думай об этом – и все пройдет.

– Ты не веришь, что опасность реальна? – Лизин голос звучит взволнованно. – Но она реальна, очнись!

– Давай не будем ссориться по пустякам и останемся при своем мнении, – предлагаю.

– Что и следовало доказать, – тяжело вздыхает Лиза. – Ты совсем не слышишь меня.

Она обходит меня и направляется к выходу. Тут я вспоминаю, что у меня не осталось денег, а возвращаться в свое время без новой партии книг и других предметов искусства нелепо.

– Постой, – торможу ее. – Дай немного денег на артефакты.

– На артефакты? – усмехается она. – Не слишком ли почетное название для бульварных романов?

– Ты сама когда-то начала их так называть.

– Не дам, у меня денег и так в обрез.

– Я потратил последние средства на воспитание сына. И я взамен принесу продукты.

– Это ты экскурсию свою называешь воспитанием? – прошипела Лиза, сразу же став мне неприятной. – Да я убить тебя хотела за эти фашистские методы. Благодари бога, что экскурсия не травмировала Мирика так сильно, как могла бы.

– Он чудовище, его ничего не может травмировать, – знаю, что причиняю Лизе боль, но сейчас мне как раз и хочется сделать ей больно.

– Ты называешь нашего сына чудовищем? Да ты сам монстр! Бездушный монстр! – Лизины глаза метают молнии. То есть просто гневно сверкают. Но вспоминаются реальные молнии, которые метнул сегодня на газон Мирослав.

– А ты в курсе, что твой сын обладает пирокинезом? Скажешь, не знаешь, откуда у него такие способности?

– Не знаю! – Лиза снова упрямо не хочет признавать, что Мир не мой сын, а отпрыск Дракона. – И вообще, что ты придумываешь всякую ерунду?

– Я не придумываю, а сам видел.

Кажется, по моему голосу Лиза понимает, что я не преувеличиваю, и тут же сменяет тактику с атакующей на оправдательную.

– Ефим, я на самом деле не знаю, откуда у Мира такие способности, но я точно знаю, что не изменяла тебе. Пожалуйста, не обижай меня недоверием, – голос ее звучит умоляюще, и я сдаюсь.

– Ладно, – говорю, – я верю, верю. Вечером вместе подумаем, как нам его воспитывать. А сейчас мне надо закончить с делами: закупить кое-что. Выдели хоть минимальную сумму.

– Возьми кредитку в сумочке, – сдается Лиза. – Но только в последний раз. Вчерашнее условие остается в силе.

Лиза возвращается на кухню и начинает с силой тереть тряпкой столы, как будто вымещая на них зло. Я благодарю ее, забираю кредитку и ухожу за покупками. Возвращаюсь к ужину.

Ужинаем так же тихо, как и обедали, и меня это начинает угнетать. Я первым прерываю молчание, пересказывая забавную и трогательную историю о дельфинах, поведанную мне недавно Алей. Чувствую, как это сейчас не уместно, но меня несет. Никто не перебивает, но и не реагирует на мой рассказ. Ощущаю себя полным идиотом, но довожу рассказ до конца, после чего благодарю Лизу за ужин и ухожу к себе. Поднимаясь по лестнице, слышу, что на кухне звучат голоса. Стоило мне уйти – заговорили. Такое ощущение, будто мне объявили бойкот. За что это? Что я им сделал плохого? Становится обидно. Хорошо, что я не умею плакать.

С трудом сдерживаю себя, дожидаясь, когда придет время ложиться спать и все разойдутся по комнатам.

– Что это было? – спрашиваю Лизу, когда мы остаемся наедине.

– Ты про что? – недоумевает или притворятся непонимающей.

– Про ваше отношение ко мне. Вы что, бойкот мне объявить решили?

– Не придумывай! Все нормально к тебе относятся.

– Ты, случайно, не забыла, что я эмпат? Я отлично чувствую, как окружающие ко мне относятся. И сегодня вы все будто стеной от меня отгородились. Ледяной стеной.

– Не было такого! Просто у всех был тяжелый день, и нам было не до общения.

– Было не до общения, пока я был на кухне. А стоило уйти, и все заговорили.

– Случайно совпало.

– Ключевое слово здесь – совпало.

– Не думала, что ты такой мнительный. Десять лет уже мы вместе, а не замечала… И вообще, ты в последнее время сильно изменился. Такое впечатление, что я тебя до этого вообще не знала…

– Поэтому ты все время пытаешься влезть мне в голову? Чтобы лучше узнать? – хочу, чтобы вопрос прозвучал иронически, но не могу скрыть раздражение. Вопрос звучит, как обвинение, и Лиза начинает защищаться, нападая в ответ.

– Да ты вообще параноиком стал! – заявляет она. – Тебе к доктору надо.

– Лиза, я не обвиняю тебя, я только спрашиваю: зачем? – стараюсь сгладить конфликт.

– Что «зачем»?

– Зачем тебе нужно проникать в мои мысли?

– Но я этого не делаю! Зачем мне?

– Вот об этом я тебя и спрашиваю! – все-таки не сдерживаюсь, психую. – И вообще, как ты тогда могла узнать про меня и Саламандру?

– Слушай, Ефим, но ведь я на самом деле не пыталась делать ничего подобного, – на этот раз сгладить конфликт пытается Лиза, старается говорить мягко и участливо. – А про то, что ты переспал когда-то с Саламандрой, я узнала от нее же самой.

– Тогда кто? – спрашиваю, а сам гадаю, как много поведала Лизе Саламандра, не приврала ли – она могла.

– Ты у меня спрашиваешь? – Лиза раздосадована и обижена.

– Ладно, поверил, – я на самом деле почему-то ей верю. Даже стыдно становится, что думал на нее.

– А может, тебе кажется? – неуверенно интересуется Лиза. – Может, никто ничего такого и не пытался делать?

– Ты хочешь сказать, что у меня на самом деле паранойя? – обижаюсь.

– Нет, конечно, но иногда мы неверно толкуем наши ощущения. Такое с любым случиться может.

– Может, и тебе сегодня показалось, что кто-то проникает в твое сознание?

– Нет, такое показаться не может – это было реально.

– То же самое я могу сказать и про себя: такое не могло мне показаться – попытки взломать мой мозг и проникнуть глубоко в него были реальными.

– Попытки? Ты хочешь сказать, что их было несколько?

– Их было много. И каждая последующая все более удачная.

– Ты ничего не рассказывал, – удивляется Лиза. – Почему ты молчал о таком? Это же страшно!