Аля Файпари - Стать Дикой. Ведущая волков

– Мама! Мама!

Прикрывая предплечьем лицо, я схватилась за уже обгоревшую ручку и распахнула дверь. Пришлось тут же отскочить назад от бросившегося мне навстречу пламени. По кисти скользнул обжигающий огонёк, но я не почувствовала боли, ошеломленно уставившись в проём. Каждый уголок привычных мне с рождения комнат рушился под натиском красного зверя.

– Мама! – в отчаянии снова выкрикнула я охрипшим голосом.

Но как я ни вслушивалась, сквозь рев огня и хруст дерева не донеслось ни звука. Уже некому было мне отвечать. Я прикрыла голову руками и инстинктивно отскочила назад, когда вниз полетела обугленная балка, завалив вход в хижину. И не сразу поняла, что рыдания и крики, разрывавшие округу наряду с воплями боли, принадлежали мне. Лицо беспрерывно покрывалось слезами, которые тут же высыхали от удушливого смрада, оставляя влажные дорожки на щеках. В грудь больше не поступало кислорода. Я хватала ртом один лишь горький дым и, как в тумане, начала оседать на почерневшую от пепла землю. Однако часть помутневшего сознания вернулась ко мне, когда я услышала громкое ржание за спиной и сопровождающие его резкие, насмешливые завывания. Я медленно обернулась, чтобы увидеть, как трое дикарей на пятнистых жеребцах окружили Ветра и набросили тугие петли на его шею. Конь судорожно сопротивлялся, брыкаясь и кусая противников, но силы, которые почти полностью были истрачены на путь сюда, стремительно покидали его. Наши взгляды встретились, и мне показалось, что я разглядела немое предупреждение в глазах сражавшегося за свою жизнь друга. Пламя отражалось в его расширенных зрачках вместе с болью и неизбежным принятием судьбы. От его обреченного вида мое сердце замедлилось в груди, грозя остановиться. Я увидела, как мои ноги выпрямились и быстро двинулись к лошади, словно наблюдала за всем со стороны. Но не успела пробежать и несколько метров, как кто-то схватил меня сзади. К горлу прижалось грязное, покрытое свежей кровью лезвие ножа. Зловонное дыхание опалило шею, и она тут же покрылась гусиной кожей. Потный, измазанный какой-то субстанцией мужчина прижался ко мне всем телом, вкрадчиво проговаривая что-то на своём мерзком языке. Мне пришлось сглотнуть ком тошноты и подавить инстинктивный порыв забиться в его руках, словно жертве, как только его чресла красноречиво припечатались к моей пояснице.

Не колеблясь и не обращая внимание на лезвие, замершее около моей глотки, я дёрнула запястьем. В мою ладонь привычно скользнула резная рукоять, я быстро отвела руку назад и ощутила легкое сопротивление, когда кинжал с тошнотворным хлюпаньем пронзил живот чудовища. Дикарь глухо вскрикнул, грубые, шершавые пальцы на моей шее конвульсивно сжались. Воспользовавшись его заминкой, я присела и вырвалась из плена для того, чтобы угодить в руки сразу двум подоспевшим Кезро. Один скрутил мне плечи, а другой, будто я была лошадью, накинул на мою шею верёвку с явным намерением сделать из меня пленницу. Они что-то коротко прорычали и усилили хватку, когда я начала вырываться, но против этих рослых чудовищ я была бессильна. Их бугристые от мышц руки плотно скрутили мои конечности, не давая ни единой возможности освободиться. Лицо одного из мужчин вдруг возникло прямо перед моими глазами. Леденящая кровь улыбка озарила его рожу, покрытую шрамами и черными узорами каяла. Он был огромным, но выглядел на удивление молодо, однако из-за разрисованной кожи нельзя было точно назвать его возраст.

Крашеные в разные цвета пряди с вдетыми в них перьями падали на лоб Кезро, делая его нездорово кровожадный взгляд еще более неистовым. Бедра дикаря были прикрыты отороченной мехом плотной повязкой, из-под которой выглядывали мощные ноги с четко очереченными мышцами. На голой, забрызганной алыми каплями шее, звенели нанизанные на шнур фаланги пальцев и человеческие зубы. От каждого движения демона они зловеще покачивались, отбивая холодящий жилы ритм. Я незаметно принюхалась и уловила запах той же странной зеленоватой субстанции, которая была тщательно нанесена практически на все тело Кезро. Он был невероятно терпким и наверняка использовался для отвлечения хищников или собак. Вот как они смогли незаметно пробраться в деревню.

Ублюдок что-то процедил. Я смачно ударила в его лоб своим. Он с шипением отпрянул и, наступив прямо на пылающий сук, неуклюже повалился на землю, разражаясь, судя по интонации, ругательствами. Его палец свирепо указал на меня. Удерживающий мои руки дикарь поспешил потащить меня к одной из своих лошадей, но я умудрилась извернуться и угодила ему пяткой между ног. Тот ожидаемо согнулся, но лишь немного ослабил хватку, а второй ударил меня рукоятью копья по виску, оглушая. Перед глазами все поплыло. С большим трудом мне все же удалось остаться в сознании, однако продолжать сражение я не стала. Вместо этого побеждённо обмякла и закрыла глаза. Мне было страшно, но это чувство даже близко нельзя было сравнить с давившей на сердце болью от осознания того, что произошло сегодняшним вечером. Весь мир перевернулся. Так мог ребенок потрясти спрятанную родителями бутылку, а потом проказливо уронить ее на пол, наблюдая за рассыпающимися во все стороны осколками. Я чувствовала себя таким отколовшимся кусочком стекла, отлетевшим в пыль под старой скамейкой. И я не знала, что мне делать и ради чего продолжать бороться.

Дикари продолжали без церемоний волочь меня дальше. Они с обыденной веселостью перебрасывались друг с другом резкими, непонятными фразами, пока животные возгласы их собратьев разрывали наполненный треском воздух. Крики моих умирающих соплеменников стихли, и я с содроганием поняла, что осталась одна. Но сознание отчаянно не хотело принимать правду, в голове набатом звучало – не может быть… этого не может быть…

Как только до лошади осталось всего несколько шагов, буря в моей душе стала достаточно яростной, чтобы разразиться. Я осторожно нащупала снова умело вытащенный кинжал и подождала, пока не убедилась, что отвлекшиеся на разговор Кезро больше не ожидали моего сопротивления. Дикарь не успел отреагировать, когда я стремительно развернулась в его руках, а моё лезвие полоснуло по его голому торсу. Едва ощутив долгожданную свободу, я отскочила от направленного на меня копья второго Кезро, одним движением разрезала стянутую вокруг шеи верёвку и со всех ног бросилась в лес. Лишь однажды я разрешила себе оглянуться, чтобы в последний раз посмотреть на Ветра, который долгие годы был для меня самым верным товарищем. Я не представляла себя без него. И не думала, что могу когда-нибудь его потерять. Потерять кого-либо из них. Слёзы снова брызнули из глаз, но я не стала смахивать их, позволяя горю разжигать во мне гнев.