Аля Файпари - Стать Дикой. Ведущая волков

От боли перехватывало дыхание. Очень медленно я приподнялась на одном локте, но меня снова вздернули вверх и вынудили стоять, поддерживая за шею. С перекошенным от злости лицом их вожак отвернулся от меня и уселся на кривую скамью рядом с худым загорелым Кезро. Не сразу мне удалось отогнать кровавую пелену со здорового глаза, чтобы рассмотреть его получше. А когда я сделала это, то невольно поежилась, потому что черты его лица слишком походили на черты демона со шрамами, чтобы быть простым совпадением. У него были такие же черные волосы, но пряди были выкрашены лишь в белый цвет. Темные глаза его при взгляде на меня заинтересованно заблестели, морщинистое лицо расплылось в кровожадной, предвкушающей улыбке. Несмотря на внешнюю худобу, Кезро выглядел устрашающе и явно пользовался уважением среди остальных собравшихся. Видимо, именно он и был их вождем, а не привезший меня сюда демон, как я подумала вначале. А еще он был отцом этого чудовища. Я прониклась к нему ненавистью той же силы, как только поняла это.

В шатре было тесно. Вокруг большого деревянного стола расселись пятеро мужчин. Перед каждым стояла кружка с каким-то крепким напитком, но пойло явно перестало их привлекать с того самого момента, как появилась я. В углу размещалось несколько небольших жаровень, которые кидали длинные тени на лица остальных, и я внимательно присмотрелась к каждому. Возле вождя и его сына сидел огромный дикарь. Выглядел он жутковато. Длинные, неаккуратные шрамы испещряли всю его бритую голову и, не прерываясь, переходили на смуглое лицо с огромным носом. Он смотрел на меня с непередаваемой враждебностью, и до меня вдруг дошло, что эти страшные следы были не так давно зажившими ожогами. Я почувствовала мрачное наслаждение от осознания того, что в тот день пострадал не только мой клан.

Напротив него, словно статуя, застыл в тени не менее крупный бородатый воин, а рядом с ним расположился широкоплечий мужчина в возрасте. Темные волосы с редкой сединой были заплетены в небрежные косички. Половина лица оказалась скрыта густой бородой. И как только он поднял свои светлые зеленые глаза, я все поняла ещё до его слов, обращенных к двум только что вошедшим незнакомцам:

– Сын. Фабиан. Присядьте.

Лицо зеленоглазого незнакомца было все таким же непроницаемым, когда он обошел меня и прошагал к скамье рядом с отцом. Его эмоции выдавали лишь ходящие от гнева желваки и крепко стиснутые зубы. Вся эта ситуация явно выводила его из себя. На меня он не посмотрел ни разу. Воин с черными волосами беззвучно сел поблизости.

– Итак, – хриплым голосом протянул вождь, вставая. – Кого ты привёл к нам, Истэк?

Акцент его был столь же незначителен, как и у сына. Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы снова принять тот факт, что эти чудовища знали мой язык. Это было сравнимо с тем, как если бы со мной вдруг заговорил бешеный медведь или иной опасный дикий зверь. Это казалось невозможным. И пугало меня гораздо сильнее, чем я готова была признаться.

Со скамьи поднялся демон. Истэк. Почему-то прежде мне никогда не приходило в голову, что у моего кошмара могло быть имя. Оно слетело с губ вождя и проникло в мои кости. Звуки его погрузились в мою кровь и вместе с ней заструились по венам. Я знала – если бы у меня вдруг отнялась память, это имя было бы единственным, что я бы помнила вечность.

Истэк довольно улыбнулся и ответил:

– Я же говорил, что найду её, отец. Девку, которой удалось сбежать во время нашего набега на ту жалкую деревушку в пору приближающихся морозов.

Столь небрежное упоминание о том дне заставило меня оцепенеть. Я почувствовала, как изнутри поднимается знакомое пламя опасной, неконтролируемой ярости.

– Интересно.

Вождь подошёл ко мне почти вплотную. Он был чуть выше меня, и я могла смотреть ему прямо в глаза, лишь немного задрав голову. С вызовом, с ненавистью. С диким волчьим оскалом.

Он хмыкнул:

– Повезло тебе тогда, не так ли?

Затем склонил голову набок.

– Долго ты, девка, водила нас за нос, как гончих псов. Но каждый, кто осмеливается бросить вызов мне и моему клану, рано или поздно терпит поражение. Отныне ты принадлежишь мне, – он обвёл меня оценивающим взглядом. – За тебя мне хорошо заплатят. Даже больше, чем за твою мать.

Я замерла, убеждая себя, что мне послышалось. Глаз мой тупо, с недоверием уставился на дикаря, пока в груди рука ужаса медленно стискивала кровоточащее сердце.

Но надежды мои были безжалостно разрушены, когда вождь Кезро тряхнул головой и довольно осклабился.

– О-о, так ты не знаешь! Думала, она сгорела в огне? Как же ты ошибалась, – с улыбкой, обнажившей его гнилые зубы, он выдержал паузу, прежде чем продолжил проникновенным тоном. – Мне кажется, она была бы рада той смерти. Да … – будто бы говоря с самим собой, тихо протянул он. – Она бы определённо показалась ей даром божьим по сравнению с той, на которую она оказалась обречена на самом деле.

Я все ещё не двигалась. Боль от ран внезапно исчезла, все чувства отказали мне. Нос мой перестал ощущать дразнящие запахи пищи, до ушей больше не доносился оживленный смех за пологом шатра и потрескивание огня в жаровне. Не чувствовала я и сковывающих мои руки верёвок, даже пальцев, которые продолжали сжимать мою шею. Только лихорадочные рывки сердца, колотящего о грудную клетку, так же, как я сама, заточенная в своем сознании, с хриплыми криками била кулаками о его стены. В шатре повисла оглушающая тишина.

А дикарь все говорил:

– Я продал её своему давнему знакомому. Он очень любит долгие… – он медленно подходил ближе. – Мучительные истязания.

Эти его слова будто вывели меня из глубокого транса. Утробно зарычав, я рванула вперёд, но сильные руки на моей шее сомкнулись так крепко, что я начала задыхаться. Со своего места вскочил Истэк. Краем глаза я заметила, как приподнялся и Николас, но отец жестом приказал ему сесть обратно. Удерживающий меня дикарь достал нож и приставил его к лихорадочно бьющейся жилке на моем горле. Тоненькая струйка крови скатилась вниз, к вырезу на уже давно насквозь пропитавшейся кровью рубахе. Я вцепилась связанными руками в ладони дикаря и попыталась отодрать их от своей шеи, но не добилась ничего, только ещё более сильного давления. Вождь громко рассмеялся. Однако теперь его взгляд был предостерегающим. Он вплотную подошёл ко мне, заглянул в здоровый глаз и, получая явное удовольствие от происходящего, приказал:

– На колени.

Я плюнула ему в лицо.

Почти сразу в мой живот со всей силы вонзилось колено и вышибло дух. Стискивающие горло руки разомкнулись, и я упала. Надо мной склонился разъярённый Истэк, но отец отодвинул его рукой. Морщась, он посмотрел на меня, как на последнюю мерзость.