Аля Файпари - Стать Дикой. Ведущая волков

– Спасибо. Обойдусь, – равнодушно отозвался я, стараясь, чтобы отвращение не исказило мой голос.

Кезро многозначительно изогнул в ухмылке рассеченные шрамами губы и грубо толкнул девчонку обратно в угол. Она едва успела вовремя извернуться, чтобы не окунуть выставленные вперед ладони прямо в жаровню.

– Тебе что, не нравятся женщины?

– Не имею привычки спать, с кем попало.

– Скучно живешь, сын Аяна, – протянул Истэк.

– Не жалуюсь, – холодно улыбнулся я.

Мои мысли быстро вернулись к дикарке. Я знал, что Кезро держали рабов, но увидеть воочию столь бесстыдное пленение человека… женщины… Зрелище из леса не давало мне покоя. Словно подслушав мои мысли, Истэк бросил взгляд на опущенный полог шатра и провёл языком по уголку губы.

– Придешь на сегодняшнее представление? – вкрадчиво спросил он, скосив глаза на меня.

– Что за представление? – плохое предчувствие тянущей болью отозвалось где-то в животе.

– А ты думал, девчонка понесет наказание без зрителей? О не-е-т, на это веселое зрелище придут посмотреть все.

От накатившей тошноты я едва сдержал порыв выплюнуть взятый в рот кусок свинины.

– Весёлое? – глухо переспросил, в недоумении хмуря брови.

– А разве нет? – продолжал растягивать губы в издевательской улыбке Истэк.

– Если весельем ты называешь избиение и без того измученной женщины, то боюсь, что нет. Забавным мне это кажется в последнюю очередь.

– Ты явно не знаешь толк в развлечениях, Николас.

– У нас несколько разные представления о развлечениях. Вынужден отказаться и от этого твоего предложения. Не расстраивайся сильно.

– Постараюсь справиться с этим, – недобро хмыкнул Истэк.

Дверь тихо скрипнула. Черная тень проскользнула внутрь.

– Что ты узнал?

– Её заперли в каком-то сарае и вырвали стрелу из плеча. Скоро поведут на помост.

Я задумчиво провел точильным камнем по лезвию топора.

– Девчонка совсем плоха. Так орала, – Фабиан прошел вглубь комнаты и тяжело осел на свою койку. – Кстати, из-за тебя я пропустил ужин, – добавил укоризненно.

Я молча указал большим пальцем на столик у очага.

– О, спасибо, дружище.

Фабиан с довольным видом закатал рукава и перетащил все миски на свое место.

– Долго ты.

– Близнецы поймали, когда возвращался. Заставили всё им рассказать. Ужас… – друг поморщился. – Не могу дождаться, когда уедем отсюда. Эти варвары ведут себя, как дикие звери.

Я молчал. Лишь с мрачным нетерпением прислушивался к звукам снаружи. Фаб тоже больше ничего не говорил и просто расправлялся со своим ужином. Так же, как и я, разговорчивостью он не отличался. Нас обоих это более чем устраивало.

– Надеюсь, наши все в хижинах?

Он утвердительно замычал и приник к горлышку фляжки.

– Хорошо. Представление… – я постарался вложить в это слово как можно больше злой иронии. – Кезро мы смотреть не будем.

– Похоже, оно как раз начинается.

Фабиан отложил в сторону недоеденный ужин и посмотрел на дверь, озабоченно хмуря брови. Сам я невольно начал стараться затачивать топор как можно тише. Снаружи уже раздавался треск костров и смех Кезро.

– Смотрите все. Эта рабыня посмела перечить нашему вождю. В наказание она получит три удара плетью. Так взгляните же, что будет с любым, кто вздумает так же ослушаться приказа нашего повелителя, – мы с трудом различили голос Истэка. А затем все стихло.

Мы ждали, изредка переглядываясь, но ни один крик так и не прорезал безмолвие ночи. Лишь три свистящих удара плети.

С наступлением темноты я с трудом разлепила глаза. Лучше бы и дальше была без сознания. Боль сразу напомнила о положении, в котором оказалась. Я оторвала голову от пола, сдула с носа прилипшие соломинки и пыль и мучительно медленно села, прислоняясь к ветхой стене. Связанные за спиной руки затекли и отзывались резкой болью. Рана на плече страшно пульсировала. Не удивлюсь, если началось заражение. В таком случае было не избежать и лихорадки. Однажды мне посчастливилось пережить одну, но теперь мое состояние было значительно хуже, и шансы на удачный исход скорее сводились на нет.

Помещение, в котором меня заперли, осмотреть было практически невозможно. Тьма оказалась настолько густой, что я едва различала силуэты собственного тела. Окон не было, единственный тусклый свет пробивался из-под двери. Я услышала треск поленьев, и на миг меня охватила паника. Слишком свежи были в памяти последние яркие воспоминания, связанные с этим звуком. Я заставила себя сделать глубокий вдох и медленный выдох. И ещё раз. Вскоре приступ отступил. Появившийся не так давно страх перед огнём в этом месте был совершенно некстати.

Я задрала голову и опёрлась о столб, к которому меня привязал дикарь. Слезы снова скопились в глазах, но я упрямо не давала им пролиться. На щеках ещё оставались засохшие дорожки. Я должна быть сильной. Ради мамы. Папы. Ради Тео. Я выдержу это и все остальное, что приготовила для меня судьба. И чтобы не отключиться к приходу дикаря, я начала занимать голову любыми мыслями.

Совсем недолго вяло размышляла о том, как отсюда выбраться, хотя понимала, что это бесполезно. У меня больше не было при себе оружия, а если бы я даже и смогла перегрызть веревку, то никак не сумела бы открыть дверь, задвинутую на засов с обратной стороны. И это не считая того, что у меня не осталось никаких сил, чтобы бороться с целой армией чудовищ, поджидавших меня с той стороны.

Думала о том, что ждало меня дальше. Мне то и дело вспоминалось одно единственное слово. Рабыня. Если переживет ночь, утром кинь ее к остальным рабам. От одной лишь только мысли о подобной участи меня кидало в дрожь. Рабы долго не жили, особенно девушки. Они бы нацепили на меня железный браслет, а потом продали какому-нибудь похотливому старику, и он мог делать со мной все, что захочет, пока от меня не осталось бы ничего, кроме оболочки. Я буду сражаться – яро пообещала себе. Но это была лишь отчаянная бравада обреченного утопающего. Я понимала, что надолго меня не хватит. Со временем я сломаюсь, так же, как ломались все.

Тяжелые размышления были прерваны воспоминаниями о матери, от которых давление в груди стало лишь сильнее. Неужели всё, что сказал тот дикарь, было правдой. Если бы она не погибла в пожаре, я бы точно заметила, как ее уводят с остальными. Они забрали Ветра, но я не видела, чтобы вместе с ним пленили кого-то ещё. Ты пришла слишком поздно – нашептывал внутренний голос. Но я не хотела верить в это. Мне было бы спокойней, если бы слова вождя оказались ложью. Если от мысли о чьей-то смерти вообще могло быть спокойно. Что бы ни случилось с ней на самом деле, в одном сомневаться не приходилось – моей матери больше не было. Я не спасла её и осталась одна. Возможно, если бы Теоден был в ту ночь с ней, они бы выжили. Он бы успел. Он всегда знал, что делать. А теперь я даже не знала, где мой брат. Вернулся ли с гор? Выжил ли сам?