Аля Файпари - Стать Дикой. Ведущая волков

– Тварь.

Вождь повернулся к дикарю за моей спиной, чтобы властно приказать:

– Уведи ее отсюда. Вырви стрелу и запри где-нибудь. Когда на землю опустится ночь, приведи на помост.

Тут он перевёл взгляд на меня.

– Три удара плетью. Возьми мою любимую. Если переживет ночь, утром кинь её к остальным рабам.

– Убийца, – прорычала я.

Он никак не отреагировал и спокойно вернулся за стол.

– Ублюдок, – закричала я, извиваясь в руках дикаря. – Я убью тебя! Я убью тебя и всех вас, слышишь?!

Очередной удар не остановил меня. Я брыкалась всё время, пока меня тащили. Изворачивалась, пытаясь укусить, лягалась ногами. Плечо раздирало от боли, в уголках глаз собрались злые слёзы. Я беспрерывно думала о маме. Воскрешала в памяти уже начавшие, к моему ужасу, забываться черты лица, ее полные материнской любви взгляды. Вспоминала её руки, надёжным коконом смыкавшиеся вокруг меня. Уже так долго я была лишена ее нежных прикосновений. Так давно никто не смотрел на меня с ее добротой. А потом в голову полезли подробные картины ее смерти, и я закричала. Собственный крик отчаяния оглушил меня. Не сразу я поняла, что на самом деле не проронила ни звука.

Дикарь открыл дверь какой-то старой, обветшалой хижины и затащил меня внутрь. Я упала на жесткий дощатый пол, в нос ударил запах старой соломы и гниющего дерева. В одну из босых ступней сразу вошла крохотная щепка. Мужчина одним резким движением перерезал веревки и завёл мои руки за спину, связав их снова, но теперь гораздо крепче. Я сжала челюсти от боли, пронзившей от этого движения плечо. А потом он без колебаний и предупреждения выдернул оставшийся конец стрелы. Теперь из меня действительно вырвался крик. Из глаз брызнули слезы, которые тут же с пощипыванием проникли в свежие ссадины. Но кошмар и не думал прекращаться. Следом дикарь вытащил из-за пазухи фляжку и вылил всё содержимое на мою воспалённую, рваную рану. Уже не сдерживая себя, я завизжала, начав вырываться, но чудовище держало крепко. И всё выливало, выливало содержимое фляжки… Боль была просто невыносимой, я никогда не ощущала ничего подобного. Казалось, что меня просто сжигали заживо.

– Заткнись! – неразборчиво рявкнул он.

Когда ёмкость опустела, Кезро ещё для надежности немного потряс её, а затем достал из кармана грубую серую ткань и наскоро, неумело замотал мое плечо. После привязал другой конец веревки к поддерживающему потолок деревянному столбу и, не сказав больше ни слова, вышел. Дверь со скрипом захлопнулась за его спиной. Спустя мгновение я услышала, как задвинулся засов. Глухой звук шагов становился все дальше. Вскоре он затих совсем.

И тьма наконец поглотила меня.

Скривившись, Истэк еще некоторое время смотрел вслед извивающейся в руках Кезро девчонке, но вскоре нехотя вернулся к столу. Срывающийся от непрекращающихся криков голос лесной дикарки раздавался всё дальше, и от этих звуков в глазах Истэка то и дело с новой силой вспыхивало какое-то нездоровое желание. Несколько мгновенй я не сводил с него пристального взгляда и только потом повернулся к Фабиану. Тот без слов понял меня, кивнул.

– Что ж, – прокашлявшись, невозмутимо начал Тун – вождь клана Кезро. – Произошло небольшое… недоразумение, не обращайте внимания.

– Что вам сделала эта девушка? – спокойно, насколько мог, спросил я.

– Выжила, разумеется, – хмыкнул Тун. – Она всего лишь необходимая для завершения одного дела деталь.

Я слегка прищурился.

– Вы сожгли её деревню.

– Да, – легко согласился вождь, пожимая плечами. – И потому представь, как неприятно нам было осознать, что единственным выжившим оказалась какая-то девчонка, которая сумела не только потрепать нервы моим воинам, но еще и бесследно исчезнуть.

– С трудом получается проникнуться вашей проблемой, – мой голос все же заполнили холодные нотки.

– Николас, – прошипел отец.

– Что с ней будет? – я проигнорировал его предупреждение и задал следующий вопрос.

– Это решит мой сын.

Челюсть моя непроизвольно сжалась от тщательно сдерживаемой злости, когда я обратил внимание на оторвавшегося от своих наблюдений Истэка. Меня всё ещё интересовала судьба странной лесной дикарки.

– Зачем тебе это знать? – тут же осклабился он. – Девчонка будет в полном моем распоряжении. Что захочу, то и сделаю с ней. И начну с порки. Пусть ответит за своё поведение.

– По-твоему она должна была целовать вам ноги за все, что вы сделали с ее кланом? – спросил я. Мой голос едва заметно вибрировал. Один взгляд на это ничтожество пробуждал внутри жгучую ненависть.

– Хватит, Николас. Это не наше дело, – уже настойчиво и громко потребовал отец. Я не посмел перечить ему при всех и замолчал. Истэк с гаденькой ухмылкой торжествующе откинулся на спину. Мои руки сжались в кулаки под столом, а кожу на костяшках закололо. Ужасно захотелось разукрасить довольную рожу этого урода. Однако мое лицо по-прежнему было непроницаемым, и я видел, это бесило его.

– Прошу прощения. Мне нужно отойти, – произнёс слева Фабиан. Кивнул сидящим с другой стороны стола и спокойно вышел из шатра. Я намеренно не взглянул на друга.

– Как охота, Николас? Вы оба наверняка проголодались. Так же, как и все мы, – вождь подал кому-то знак и с деланым интересом обратил взгляд на меня. Притворство стало частью нашего пребывания здесь.

– Ей кое-что помешало, – напомнил я.

– Ах, жаль, что вы не смогли, как следует развлечься. Но ты наверняка успел оценить хоть какую-то часть богатств нашей земли?

Земли, вскормленной кровью тех, кто был не в состоянии оказать достойный отпор.

– Разумеется.

Краем глаза я вдруг заметил какое-то движение. Из окутанного густыми тенями и дымом от жаровень угла показалась хрупкая женская фигурка, которая быстро поднесла к столу две наполненные ароматным мясом миски. Она была худой и совсем юной, но под мешковатой одеждой все равно проглядывалось тело, начавшее принимать женские изгибы. Длинные прямые темные волосы ложились на грудь, намеренно скрывая её очертания от жадных мужских взглядов. Все то время, что она ставила ужин Туну, Истэку, а потом быстро наполняла миски остальных, девчонка не поднимала глаз. Следом на столе появился хлеб, сыр, утиные яйца, вино и множество других яств. Я заметил, как в страхе тряслись ее руки и сбивалось дыхание, когда девчонка Кезро приближалась к каждому из воинов. Пожалуй, если бы не это затравленное поведение, ее можно было бы назвать красивой.

– Нравится? – хмыкнул Истэк. Я мысленно выругался, тут же пожалев, что разглядывал девушку столь пристально. Истэк так резко притянул к себе бедняжку, что она не удержалась от испуганного вскрика. Казалось, никто другой не заметил этого. Запах еды оживил мужчин, и теперь они активно переговаривались между собой. – Это Кода. Моя сестра. Уверен, тебе скучно ночами. Если хочешь, прикажу ей скрасить твоё одиночество. Как-никак уже завтра вы выдвигаетесь в обратный путь.