Светлана Катеринкина - Сильнее страха

– Она узнала меня! – обрадовался мужчина и бросился к своей знакомой.

Юноша последовал его примеру.

– Ника! Никочка! Что случилось? Где все? – посыпался на девушку град вопросов.

– Там, – девушка махнула рукой, указывая на соседнюю улицу, – но к ним нельзя… они… – и она разрыдалась.

– Я понял, – мрачно произнёс Слава, – они повысили свой уровень IQ.

Ника, рыдая, кивнула.

– В деревне остались нормальные люди? – спросил Лёша.

Ника подняла на него свои голубые глаза, полные слёз.

– Да, – промямлила она чуть слышно, – в доме у врача… у Михаила Ерошина.

– Это последняя улицы, – начал припоминать Слава, – которая ближе всего к небольшому полю, а за полем лес.

– Верно, – выдохнула Ника.

Где-то недалеко послышался шум, какое-то монотонное гудение. Звук доносился с соседней улицы и приближался, но дома и плодовые деревья не давали разглядеть его источник. Люди прислушались и через несколько мгновений различили слова:

– Умнее! Успешнее! Счастливее! Умнее! Успешнее! Счастливее!

Алексей побледнел. Ника застонала.

– Они идут сюда, – понизив голос сказал Слава, – надо убираться.

– Я больше не могу идти, – простонала девушка, – больше не могу постоянно бегать от них…

Слава сел перед ней на корточки и обхватил её лицо своими широкими ладонями.

– Ты должна, девочка, должна! – уговаривал он её. – Нельзя сдаваться.

– Я не могу, – плакала Ника.

Бормотание обезумевших селян приближалось.

– Я понесу её, – заявил Алексей.

– Сможешь? – с сомнением спросил Слава.

– Да, – уверенно ответил юноша, посмотрев на хрупкую девушку, – ты лучше меня обращаешься с оружием. Я понесу девушку, а ты возьми ружьё, если возникнет необходимость, будешь отстреливаться.

– Договорились, – согласился Томиров, – ну, детки, пора сваливать.

Алексей взял на руки Нику, Слава повёл их в переулок. Едва они свернули с центральной улицы, как толпа обезумевших людей медленно выползла из-за поворота. Беглецов они не увидели, зато учуяли их запах. Запах живых, сопротивляющихся людей. Зомбированные стали принюхиваться, и возбуждение их всё возрастало, они ещё яростнее скандировали навязанный лозунг:

– Умнее! Успешнее! Счастливее!

Беглецы тем временем пробирались к дому сельского врача Михаила Ерошина, располагавшемуся на крайней улице. Каждое мгновение из очередного проулка на них могли напасть безумцы. Слава держал ружьё наготове и шёл впереди. Лёша продолжал нести на руках измождённую девушку. Наконец Томиров заметил знакомый дом.

– Туда! – указал он на двухэтажный сруб, обнесённый деревянным забором. Калитка оказалась заперта. Но Слава уверенно прошёл вдоль забора и, приблизившись к нужному месту, отодвинул одну из его секций.

Алексей удивлённо спросил:

– Это что, тайный ход?

– Нет, – ответил мужчина, – это Миша так сделал, чтобы со стороны казалось, что забор не даст проникнуть во двор, а на самом деле его можно отодвинуть. Так Михе удобнее трактор загонять на свой участок, ворота для этого слишком узкие.

Они проникли во двор, и Томиров подвинул забор на прежнее место. Теперь нужно было попасть в дом. Дверь не поддавалась. Слава осторожно постучал, но тишину ничего не нарушило, кроме этого стука.

– Михаил! – позвал он. – Это я, Славик Томиров из Москвы, помнишь?

Вновь тишина. Слава опять тихо постучал. Громко барабанить он не мог из-за опасения, что эти звуки могут услышать безумцы.

Вдруг из-за двери послышался тихий говор:

– Кто это?

– Да говорю же, Томиров, – потерял терпение Слава, – открой дверь.

Послышался щелчок, и створка медленно отворилась. На пороге показался низкорослый мужчина с ружьём в руках. Лицо его было покрыто рыжей щетиной, а волосы всклочены.

– Здорово. Хреново выглядишь, – улыбнулся Слава.

– Да тут не до красоты, – угрюмо ответил хозяин дома и с подозрением посмотрел на Алексея.

– Это Лёша, – представил парня Томиров.

Врач пригляделся к девушке.

– Боже мой! Это же Ника! Заносите её быстрее в дом.

Как только люди вошли в здание, Михаил Ерошин запер дверь, да ещё и придвинул к ней тумбочку.

– Ника в порядке? – с тревогой спросил врач. – Она не того… не это…

– Она не зомбирована, – успокоил его Томиров, – просто очень устала.

Ерошин ещё раз внимательно оглядел всех троих.

– Вижу, что вы в порядке, – сделал он вывод из своих наблюдений, – можете выходить, – обратился он к кому-то, глядя на лестницу, ведущую на второй этаж.

Сверху послышался шорох, а потом на лестнице показалась худая женщина средних лет с тёмными волосами и испуганным взглядом. Это была жена Ерошина Татьяна. Она спустилась к гостям. За ней появились ещё три человека: рыжеволосый юноша, сын Ерошиных, старик и высокий тощий молодой мужчина.

– Это Женя, – представил сына Михаил.

– А я Степаныч, – бойко сообщил живенький старичок с аккуратной седой бородой и протянул руку для приветствия.

– А это Глеб, – указал Ерошин на худого высокого блондина, – мой молодой коллега.

Глеб учтиво поклонился и сказал:

– Если быть точным, я фельдшер. Стажировку проходил у Михаила, только… – он вздохнул, – только лечить теперь некого.

Все молчали, вспомнив своё отчаянное положение.

– И давно вы тут прячетесь? – спросил Слава.

– Пять дней, – ответил Степаныч, поглаживая бороду.

– Ваша деревня была самая стойкая, – недоумевал Томиров, – как же всё случилось?

– Это всё из-за телевизора, – всхлипнула Татьяна Ерошина и посмотрела на мужа.

– Верно, – подтвердил её слова Михаил, – сперва все жители деревни отказывались употреблять «Мозгоголов», но привычка-то смотреть телевизор никуда не делась. А там эта передача «Время истины». Пропаганда проклятая!

– Дальше хуже, – продолжил рассказ фельдшер Глеб, – в районной больнице, где работали многие наши соседи, поставили ультиматум сотрудникам: или вы перед каждой сменой употребляете «Мозгоголов», или вас отстраняют от работы. Кроме того, на стенах в коридорах, в палатах и в ординаторских повесили телевизоры. И откуда только деньги взялись! Из этих-то зомбоящиков лили в уши людям чепуху про новый напиток, про личную ответственность каждого гражданина за повышение общего интеллектуального уровня человечества.

– Жуть… – прошептал Лёша.

– Мы с Глебом предпочли уволиться, – дополнил рассказ фельдшера Михаил, – уж лучше остаться при своих мозгах. Ну а в Москве как обстоят дела?

– В Москве ещё хуже, – сообщил Томиров, – там по улицам бродят миллионы зомбированных, только успевай прятаться.

– Фашисты! – отчаянно воскликнул Женя Ерошин.

– Конечно, фашисты, – согласился с ним отец, – не зря же их международный исследовательский институт назван в честь Гитлера.