Тиана Тон - Мы встретимся снова

Одним из последних оставил поле боя Дикий енот, который управлял тем злополучным плотом и напрямую участвовал в торговле. Уверовав в победу, он развернулся, чтобы отыскать правителя, но удача изменила ему, и его ранили. Торговец юна решил спастись бегством в тот момент, когда положение Кимиш становилось всё более отчаянным, потому что на смену одному чужаку спешил второй. Грубый мужчина с длинными сильными руками, большими кулаками и толстой шеей, с едкой ухмылкой приблизился к ней. Она резко повернулась и, размахнувшись, худым локтем ударила его по рёбрам. Потеряв равновесие, индеец попытался схватиться за перила крыльца, но завалился на спину и с глухим стуком упал на нож, выпавший из его рук. Женщина стиснула зубы и отползла в сторону, где на неё обрушилась горящая стена деревянной постройки. В этот момент мимо бежал торговец, норовя скрыться от преследователей в карликовом лесу. Он заметил, что Кимиш загорелась. Понимая, что ничем ей уже не поможет, торговец юна побежал дальше. Один из преследователей остановился, взглянул на загоревшееся женское тело и одним резким движением выдернул её за ногу из адского плена пожара. Сбив пламя, он ухватился за ноги и куда-то поволок беременную женщину.

Впереди на холме виднелся карликовый лес, переплетенный длинными упругими лианами. Торговец мчался на пределе своих возможностей. Сердце бешено колотилось, а дыхание вырывалось болезненными толчками. Он был готов к смерти, но продолжал требовать от себя неимоверных усилий, чтобы попытаться спастись и позднее указать неприятелю на его ошибки. Лицо мужчины юна, приближавшегося к лесистому холму, не дрогнуло. За ним следовали озлобленные индейцы, словно за диким зверем. Их горячее дыхание обжигало его шею. Когда он уже нырнул в прохладный лесной полумрак, стрела попала ему в бедро. Торговец юна вскрикнул и заскрежетал зубами от опалившей его боли, но не замедлил бега. Прилагая усилия, воин промчался, огибая деревья, вверх по склону холма к джунглям, и оторвался от преследователей, которые затерялись в зарослях карликового леса. Мужчина ловко скатился в укрытие уже в тот момент, когда начался дождь. Находясь в безопасности, он мог только предположить, что происходило в городе.

За пылающими крышами Тамахумба проглядывались верхушки деревьев, сквозь которые, окутанное едким дымом, виднелось небо с набухшей тучей. Там, вверху, мелькали быстрые тени птиц, а внизу лилась кровь, изрыгался гнев, множество ног поднимало облако пыли. Мгновение назад просвистела стрела. Тут же раздался страшный крик, преходящий в бульканье, и на землю с грохотом упал индеец с перерезанным горлом. Это был уродливый низкорослый мужчина с многочисленными шрамами на лице, что говорило о его многочисленных участиях в набегах. Он не знал устали и страха, но на территории юна всё же обрел покой.

В облаках трепетал ветер, а над землей нависли чёрные, пухлые тучи. Небо дрожало от грома, извергая потоки воды. Благодаря ливню, город юна не выгорел дотла; но не спасла тогда народ от смерти потоками несущаяся влага.

Погасив солнце и разбудив луну, ночь накрыла джунгли, словно одеяло. Торговец юна чувствовал, как всё тело охватывает жар. С трудом стряхивая наплывающее забытье, он шёл пошатываясь. Вскоре после наступления темноты мужчина выбрался из глубокой норы и остановился ненадолго у ручья, чтобы промыть рану и, обвязав её мокрыми листьями, уменьшить кровотечение. Стараясь отвлечься от боли, он стал думать о своём народе. Луна стояла уже высоко в небе, когда он покинул карликовый лес, где его не нашли неприятели. Но не мог он там спрятаться от себя, укрыться от реальности бытия. Чем дальше он шёл, тем ужаснее становилась боль. На распухшую ногу едва можно было ступить. Мужчина был близок к обмороку. Рассвет окрасил небо серовато-сиреневыми переливами, когда он наткнулся на убитую женщину, скрюченную под деревом в немом молчании. Через несколько шагов он заметил старца, укутанного в грязные лохмотья своей изорванной накидки. Тот умер совсем недавно. Торговец потрогал его запястье и вздохнул. Старик шёл к своей дочери, которая лежала под деревом, но не рассчитал старческих сил. А может, старый юна умер от горя, когда понял, что его единственная дочь мертва.

Чуть позже, когда обессиленный торговец свалился рядом с Ясом, их обнаружил парень юна среди груды мертвых тел. Торговец ненадолго пришел в себя, и прежде чем его унесли врачевать, рассказал всё, что видел, когда убегал от индейцев. Молодой парнишка подтвердил и поведал Ясу жуткую правду. Сражаясь, тот заметил, как издевались над Кимиш, но не успел помочь. Изуродованную женщину насильники сбросили в священное озеро.

Поднять тело Кимиш было невозможно из-за дождя: небесные потоки заполнили озеро до краёв, укрывая собой жертвенный алтарь и тела погибших.

Убитый горем супруг, сердце которого гулко ударилось о рёбра, когда он осознал страшную правду, больше ничего не услышал, кроме своих воплей отчаяния.

– Никчемный, чего застыл? – Обратился подошедший сбоку юна, больно ткнув Яса локтем под ребра. Он резко вырвал тоскующего человека из пелены ярких воспоминаний, жестоко вернув в реальность; вернув туда, где происходило жертвоприношение богу дождя Дижи. – Смотри сколько ныне жертв, а ты стоишь и скулишь.

– Бычий рог, иди куда шел, – огрызнулся Яс. Он замер, почувствовав, что юна остановился рядом. Тонкое обоняние подсказало ему, что собеседник был один. Его ноздри уловили запах соломы и выделанной кожи. Будучи слепым, он хорошо различал голоса и запахи соплеменников.

Бычий рог часто издевался над Ясом. Он не упускал возможности кинуть слепому под ноги кишки и фекалии животных, которых тащили в город после охоты. Яс терпел с верой, что наступит день, и он навсегда покинет полуостров. Но случилось так, что он женился на всеобщей любимице Кимиш, и глупые насмешки мужчинам пришлось сдерживать в знак уважения женщины их племени. Как только Кимиш не стало, издевательства возобновились.

– А что так? Зануда, что, я мешаю тебе? – Не унимался Бычий рог, скалясь и обнажая прескверные зубы.

Яс не выдержал. Впервые в жизни ему захотелось драки, да не до крови, но до последнего вздоха. Он накинулся на обидчика и повалил его. Бычий рог не ожидал такого развития событий и обескуражено ударил Яса в ухо. Народ юна перестал приплясывать, радуясь всплеску воды, когда жертва с глухим шлепком о воду, скрывалась под ней. Они расступились, образуя круг. Народ переводил взгляд с озера на тех, кто вёл борьбу, но потасовку явно не собирались разнимать – по этой части юна были вспыльчивее и свирепее, чем индейцы.

Ежедневно народ юна вёл борьбу не только с соседними племенами индейцев, но и внутри своего города. Всё чаще стычки случались со своим же народам. Конфликты вспыхивали из-за неосторожного слова, взгляда, толчка. Правда, несколько сезонов назад, юна всё же прекратили межличностную борьбу. Произошло это, когда вспыхнула эпидемия из-за отравленной индейцами воды. Тогда они объединили силы против жестокой болезни и выстояли. Плечом к плечу они стоят и во время племенной войны, а после – порознь. Ни любви, ни жалости, ни дружбы; и при этом одним отрядом. Совместная охота, строительство, пляски, – все вместе, но каждый одинок.