Ксюша Лесникова - Сказка, которой не было

И вспоминала, как оказалась здесь впервые.

Мне в тот год как раз исполнилось восемнадцать.

А отец заканчивал строительство одного из своих новых отелей. И решил, что это отличный повод совместить два столь значимых события.

Представить высшему свету меня, теперь уже официально, как совершеннолетнюю и единственную наследницу всей его империи, а заодно с размахом отметить открытие отеля.

В тот день половина всего Ист-Норда стояла на ушах. Собрались репортёры, журналисты, представители медиа, коллеги отца, его деловые партнеры со своими отпрысками, ну и, конечно же, целая толпа моих собственных знакомых и друзей.

Вернее, половину этих, так называемых, «друзей и знакомых» я и вовсе не знала, по-настоящему общаясь лишь с парой человек, с которыми была близка ещё с детства.

Артём и Ася. Отец первого был основателем собственной IT – компании, вследствие чего мой друг почти всё свою свободное время проводил с гаджетами в руках, а семья Аси владела сетью небольших ресторанчиков.

– Ну, Леся, твой отец, конечно, молодец. За несколько лет отгрохать такой отель. Если так пойдет и дальше, Ист-Норд самым элитным и дорогим курортом не только в нашей стране, во всём мире станет, – Артем хихикнул и поймал губами соломинку, потягивая из бокала холодный апельсиновый сок.

Я перевела на парня рассеянный взгляд и хмыкнула. Потом откинулась на спинку мягкого диванчика, наконец-то скидывая с ног ненавистные туфли на каблуке, которые мне подбирал личный стилист и которые были просто до ужаса неудобными.

Официальная часть мероприятия с поздравлениями уже закончилась, и сейчас все гости просто разговаривали, собираясь небольшими группами. А мы втроем сбежали в один из номеров, чтобы наконец-то отдохнуть от шума и громкой музыки.

– А я слышала, на месте города раньше поселения какие-то были. Народ один жил. Ну из тех, что в духов верят и лесу поклоняются, – Ася понизила голос до доверительного шепота, – а потом как строить начали, всех отсюда выгнали.

– Ну почему сразу выгнали, – парень потер пальцем подбородок, всеми силами пытаясь принять важный вид, – местным было предложено временное жилье, рабочие места и заработная плата. А если кому-то это предложение не понравилось, так это уже были их проблемы. К тому же не всех переселили. Вон, выше по склону до сих пор одна деревня осталась. Живут себе спокойно. Только думаю, что и им скоро подвинуться придется. В том месте как раз неплохо расположился бы небольшой ресторанчик с верандой и смотровой площадкой. А что, Аська, может предложишь родителям идею?

Парень подмигнул подруге, но та лишь махнула на него рукой.

А у меня в голове уже рождалась очередная шальная идея.

– Деревня осталась, говоришь? Выше по склону? Давайте сходим, а? С местными познакомимся. Интересно же!

– Ты что! – Артем даже закашлялся, подавившись соком, – Что нам там делать? Они же все дикари! И чужаков наверняка не любят. Мясо на открытом огне жарят, в одежде из шкур ходят, моются в банях, и то, раз в неделю от силы. Туалеты у них наверняка на улице, деревянные, грязные, и интернет совершенно не ловит! Даже здесь, вон, уже не 5g, а всего лишь 4 выдаёт. Бр-р-р…

Парня прямо передернуло. По всей видимости, слишком красочно нарисовались в голове образы жизни без вожделенного 5g и ультрасовременно унитаза с подогревом сиденья и встроенной функцией мини-душа.

– Я тоже не хочу к дикарям, – Ася наморщила носик, – к тому же, туда идти неизвестно сколько. В гору, еще и по бездорожью. Вот вечно тебе в голову, Леся, приходит всякое… Мы ведь не дети уже, чтобы лезть за приключениями неизвестно куда.

Я лишь пожала плечами, решив никого не переубеждать.

Друзья еще какое-то время повозмущались, бурно обсуждая «местных дикарей» и возможные перспективы дальнейшего расширения курорта, а потом и вовсе переключились на последние столичные новости и сплетни, совершенно забывая недавний разговор.

Я слушала всё это, кивала, усмехалась про себя, а на следующее утро… сбежала в ту самую деревню. Знакомиться с дикарями, познавать все прелести жарки дичи на костре и мытья в сложенной из бревен бани.

Найти меня смогли только через два дня. Друзья проболтались, не иначе. Наверняка вспомнили, какую авантюру я им предлагала.

Отец тогда был невероятно зол, а потом еще очень долго ругался, выговаривая мне за моё «несоответствующее» поведение. Твердил, что его дочь не должна вести себя так легкомысленно и беспечно. Что я уже слишком взрослая для подобных глупостей, что должна учиться быть разумнее, что у меня есть определенные обязательства перед семьей, и прочее, и прочее, и прочее.

Я слушала всё это, даже не пытаясь спорить. Лишь думала о том, что два дня, проведенные в небольшой деревушке вдали от шумного города, были самыми прекрасными в моей жизни.

С тех пор прошло уже шесть лет.

И теперь каждый год, каждую зиму и каждое лето, я неизменно приезжала в Ист-Норд. Вернее, говорила всем, что отправляюсь в городок, отдыхать в одном из папиных отелей, а на деле… а на деле сбегала в горы, в маленькую деревню, куда еще даже не была проложена асфальтная дорога, и где не ловила сотовая связь.

Я просто сбегала в место, в котором могла спрятаться от всего мира. И странное дело – совершенно никогда не задумывалась, почему люди, живущие в небольших, сложенных из светлых бревен домиках, почти сразу же приняли меня, как свою. Быть может, смогли разглядеть меня настоящую изнутри?

Отец первые несколько лет всё еще продолжал лютовать, напоминая мне о том, что его дочь не должна шататься по лесам как какой-нибудь мальчишка, что мне уже в пору думать о замужестве и семейной жизни, а потом… а потом смирился. Или, кажется, просто устал со мной спорить. Лишь досадливо качал головой, сокрушаясь:

– Ты вся в неё… такая же сумасбродная… только вот, её подобное сумасбродство до добра не довело.

В неё… в мою маму.

Моей мамы не стало, когда мне было пять. Она разбилась на машине, на одной из горных трасс. Неудачно вошла в поворот, как тогда написали в отчете о смерти.

Я помнила её лишь по снимкам, и моим детским видео, хранившимся в семейном архиве.

Я знала, что она любила скорость, высоту, адреналин и опасность. Виртуозно водила байк, покоряла изломы океанских волн, стоя на доске сёрфа, прыгала с парашютом и забиралась на скальные пики.

От неё мне достались зеленые глаза, золотистые светлые локоны, стройная фигура и длинные музыкальные пальцы.

Но музыку я ненавидела с самого детства, а отец порой шутил, что в придачу к внешности, мама оставила мне в наследство один очень нехороший недуг – патологически заниженное чувство самосохранения в комплекте с гипертрофированным бесстрашием.