Марианна Красовская - Цитадель: дочь тьмы

***

Великий эльфийский святой прибыл к вечеру – так быстро, как только было можно. Он был очень любопытен, появление странного чужака не могло его не заинтересовать. Высокий изящный эльф бесцеремонно ворвался в дом вождя, сунул свой идеальный нос во все чашки, стоящие на столе, потребовал горячей воды, самого крепкого вина и жаровню, и только после этого присел на корточки возле раненого.

– Оп-па! – восторженно заявил он. – Эльф! Та-а-к! Вы его кормили?

– Он спал всё время. Только воду давали.

– Отлично! Он крайне истощен. Кормить осторожно. Сначала только бульон. Потом можно кашу жидкую, несколько ложек. А поить как можно больше, я оставлю трав. В целом ничего серьезного. Ногти только в мясо и ноги сбиты. Ну и переохлаждение.

Эльф задумчиво огляделся, остановил свой взгляд на Соле и оскалился радостно:

– Дорогуша, помолись за дядю.

– А чего сразу я? – испуганно раскрыла глаза девушка. – Это вы у нас святой. А я просто… обычная.

– Тебе это нужнее, – загадочно ответил Аарон. – Давай. Ему сейчас очень не помешает молитва.

Сола закусила губу и жалобно поглядела на жениха. Тот развел руками: дескать, это ваши эльфийские дела, я-то тут при чем? Орр-Вооз, впрочем, вырос среди эльфов. Их обычаи он знал и любил. Правда, свои услуги предлагать не спешил: орку и молиться? Да его сородичи засмеют!

Соломея поняла, что выхода у нее нет, опустилась на колени возле чужака и сложила руки. Молилась она редко. Очень редко. Если честно, то только когда попадала на службу в Цитадели. Она не видела в этом нужды, ей и так было хорошо. Но спорить с Аароном просто смешно, да и не просил он ничего невозможного. Поэтому она просто закрывала глаза и еле слышно обращалась к Тому, кто сотворил этот мир:

– Вездесущий, помилуй дитя Свое.

На самом деле Аарон ее не слушал. Он и сам молился. Для него Бог был близок настолько, что беседа с Ним поглощала всё его внимание. Он даже не заметил, что Орр-Вооз тоже склонил голову и шевелил губами.

Ахиор из рода Танцующего Пламени очнулся внезапно, рывком – его словно за шиворот вытянули из мутной воды. Он ощутил привычную Высшую Силу. Ту энергию, которой ему так не хватало много лет. Он собирал ее по крупицам в разных мирах, а здесь словно окунулся в чистый светлый поток. Он захлебывался силой.

Пришлось открывать глаза. Слава Богу, совершенно типичный эльф. Затейливая вязь на лбу и висках показывает, что из рода Трилистника. Однако остальные были всё же нетипичные. Темная эльфийка. И орк, у которого геометрическая татуировка вождя странным образом переплеталась со знаком рода Синиц. Бред какой-то.

– Какой сейчас год? Век? – проскрипел Ахиор. Надо же, он не разучился говорить.

Всё, что его интересовало – жива ли его жена.

– Девять тысяч триста двадцать первый, – любезно просветил его Трилистник. – От сотворения мира.

Ахиор выдохнул. Он отсутствовал дома больше шестидесяти лет. По меркам эльфов – смешной срок. Как будто за хлебушком вышел. Значит, все же время течет во всех мирах одинаково.

– А вы, собственно, кто? – задал безжалостный вопрос Трилистник.

– А вы имеете отношение к Трибуналу? – осторожно спросил Ахиор.

– Это смотря как рассматривать… – насмешливо щурился эльф. – Если считать, что сейчас гощу в его, так сказать, главном штабе, то, конечно, имею. Но в целом я не служу никому, кроме Всевышнего.

– Хорошо, спрошу по-другому, – поморщился Ахиор. – Ферган жив?

– И снова я вас разочарую. Скорее всего, жив. Такие твари отчего-то очень живучи, – и, сжалившись, пояснил. – Глава Трибунала нынче – Князь Времени.

– О-о-о, – протяжно выдохнул чужак. – Аллилуйя! В таком случае, я Ахиор из рода Танцующего Пламени.

– Кто? – открыл рот от изумления Трилистник. – Вы сейчас пошутили? А ну-ка!

Он бесцеремонно обхватил тонкими пальцами лицо Ахиора и принялся его вертеть, разглядывая бледный узор на лбу.

– Ну… вроде похоже. Но вы же мертвы.

– Возможно, – согласился Ахиор. – Но ни в чем нельзя быть уверенным, знаете ли.

– Так, – нервно дернул себя за светлую косичку Трилистник. – Так. А напомните мне, что вы сделали со своим ребенком?

– Всё, что мог, – отвел глаза Ахиор. – То ли погубил, то ли спас. Я отнес дочь в разлом. Украл у матери и отнес. Во Второй мир.

– А там?

– А там потерял. Я никудышный отец.

– Ясно. Прежде чем вы начнете сходить с ума, а я вижу, вы уже собираетесь, я хочу вам сказать: жену Князя Времени зовут Галла, и она из Пустого мира, который вы назвали вторым.

Ахиор подскочил, впился острыми худыми пальцами в плечи целителя и встряхнул его.

– Ты не лжешь?

– Но-но! Я эльф! Эльфы не лгут!

– Все лгут. Особенно охотно лгут себе.

– Всё. Теперь я верю, что вы с Галкой – родственники! Это ее любимая фраза, – Трилистник закивал головой с таким энтузиазмом, что она грозила отвалиться. – Слушайте, отпустите меня. Вы же только что помирали!

– Еще один вопрос: а что с Иафиль? Вы знаете, что с ней? Я понимаю, что Трилистники на границе, а Лесное Озеро ближе к горам, но…

– Не нервничайте, конечно, я знаю, что с вашей женой… вашей бывшей женой, кстати.

– Перед эльфами, возможно, и бывшей, – обессиленно откинулся на свое ложе Ахиор. – А перед Богом – у меня другой никогда не было и не будет.

– Вы любите ее?

Странный эльф с неровно остриженными волосами уставился на Аарона с таким недоумением, что тому даже сделалось неловко. И в самом деле, глупости спрашивает. Конечно, отец Галлы любит. Можно ведь взглянуть на саму Галку: она и не смотрит ни на кого, кроме своего мужа.

– Я всегда любил ее одну, – наконец, сказал Ахиор. – Она в порядке?

– Она ждет вас, – мягко улыбнулся Аарон. – Спасибо.

– За что?

– Вы даете мне надежду, что наш мир все же достоин Божьей милости.

Аарон не лукавил. В последнее время ему от мира было дурно. Его даже Галла предупреждала, что он темнеет душой, только самому Великому Святому было на это плевать. Он такой, каким его сотворил Всевышний. И вообще, он эльф – венец творения, само совершенство. А мир вокруг лежит во зле, погряз в эгоизме и ленности.

– А это наш Кузенька с жиру бесится, – безжалостно охарактеризовала его настроение Галла, и Аарон тогда взорвался, наговорил ей гадостей и сбежал, громко хлопнув дверью. На несколько лет сбежал, шатался по людским поселениям, лечил, учил и учился. По-другому жить Аарон не умел. Чужая боль всегда была для него лучшим лекарством от своей, а милосердие примиряло его с Всевышним. Благ и милостив Господь, многотерпелив и многомилостив. Оттого и слуга Его должен взращивать в себе терпение и смирение. Иначе какой же он слуга, если в нем не виден Господин?

Несколько лет странствий немного поставили Аарону мозги на место. Ему снова стало интересно жить, захотелось увидеть Галлу и ее детей, которым он стал крестным, и поглядеть, что выросло из Олы. Вернулся в Цитадель он как никогда вовремя.