Алла Мийа - Печать Кейвана

Мы спустились с холма и поплелись следом за скарабеем по той же узкой тропе, по которой ночью ушел тромбонист. Насколько хватало глаз, до самых гор на горизонте, простирались линии аккуратно подвязанных виноградных кустов, увешанные гроздьями крупных черно-красных ягод. Душная жара мешала нам ускорить шаг. Мой шелково-бархатный костюм, не приспособленный для подобных прогулок, душил меня, пот градом тек со лба и не было ни единого шанса наткнуться на колодец.

В ушах звенело. То ли от жары, то ли это хор миллионов свихнувшихся цикад донимал меня со всех сторон. Их треск гремел настолько пронзительно, что хотелось заткнуть уши.

– Проклятые цикады!

Вытерев пот со лба, Йан замотал головой:

– Догадываюсь, что тебе никогда не доводилось проводить каникулы с родителями в Провансе, друг. Цикады в августе не поют.

– Ты же тоже слышишь этот гул? Или мне от жары мерещится?

– Лет через пятьсот я сказал бы, что это гудят электрические высоковольтные провода. Или какой-то маньяк-дровосек преследует нас с циркулярной пилой.

Йан остановился около виноградного куста и наклонился, чтобы поближе рассмотреть висящие на нем крупные ягоды. При этом растение шарахнулось от него и, словно в испуге, закрыло листьями компактные грозди с тесно прижатыми друг к другу ягодами.

Я подошел к кусту и раздвинул листья. Виноградины вибрировали и гудели, словно цикады, так и норовили забраться глубже внутрь растения, прячась от меня.

– Что это опять за демонщина!

– Напоминаю тебе, что вчера ты попробовал домашнее вино Де Муффляров, – Йан деланно вздохнул. – Ох, жди беды! Имей в виду, таблетки от диареи тоже еще не изобрели!

Наш скарабей несколько раз облетел вокруг, нетерпеливо прожужжав и приглашая поторапливаться. Мы оставили в покое поющие виноградины и пошли по следам томбуриста.

Справа и слева при нашем приближении, виноградники, как пугливые животные, расступались и спрятали спелые гроздья. Кажется, они ничуть не страдали от сорокаградусного пекла. Я перешагивал через борозды иссушенной, потрескавшейся замысловатыми треугольниками, красной земли. Вдруг мне вспомнились слова Фулька, что в прошлом году у всех виноделов урожай погиб от засухи. Но не у него.

От пришедшей мне в голову мысли я даже споткнулся:

– Йан, а ведь смесь цикад и винограда неслучайна! Подумай, как сделать так, чтобы виноград не засох? Добавить в него немного насекомого, которое обожает жару!

– Тоже мне, сделал великое открытие! Это существует и без тебя, гений, и называется «ГМО», генетически модифицированные организмы. Если ты не в курсе, то в двадцать первом веке они запрещены, между прочим.

– Но мы-то сейчас в шестнадцатом!

– Ты хочешь сказать, что кто-то занимается в этой потерянной в Провансе дыре магической генной инженерией? Да если бы какой-то колдун открыл ГМО в Средние века, будь уверен, слава об этом маге дожила до нас!.. То есть до меня…

– А совиные глаза на инжире должны отпугивать мелких птиц, которые уничтожают урожай до того, как крестьяне его соберут! – не унимался я.

– Отдаю должное твоему логическому складу ума, друг. А чем ты объяснишь зеленую двуногую кошку? А зеркального скарабея? Они – существа абсолютно бесполезные!

– Хм… – мое следствие зашло в тупик. – Случайностью…

– У колдуна-генетика произошла утечка магического материала?

– Или он – неряха.

Следуя за скарабеем, мы покинули виноградники и вышли на обочину утоптанной проселочной дороги. Через десять минут она привела к зданию заброшенной старой фермы. Жук летал кругами, то снижаясь, то поднимаясь, показывая, что мы пришли, и именно сюда он проводил мага в капюшоне. Йан освободил жука от заклинания, и скарабей, переливаясь зеркальным панцирем, улетел в сторону оливковой рощи к родным зарослям розмарина.

Мы укрылись в долгожданной тени старых платанов с узловатыми ветвями и оглядели местность. Ферма представляла собой одноэтажное здание, выстроенное в форме L несколько веков назад из местного белого камня, и, на первый взгляд, пустовала не один десяток лет. Обесцвеченные солнцем и временем стены треснули и поросли диким плющом до самой покосившейся и проломанной черепичной крыши. Буйная растительность доходила до самых маленьких вентиляционных окон и закрывала их.

Мы решили проинспектировать строение. Через несколько шагов стало очевидно, что мы погорячились, решив, будто ферма заброшена. За углом, на узкой части здания, мы обнаружили закрытую дверь со следами недавнего ремонта: кто-то поменял замок на более крепкий. Перед ней в пыли виднелись свежие следы босых ног. Однако ни один звук не доносился изнутри и не нарушал гуденье цикадовинограда. Маленькое окно рядом с дверью плотно закрывали деревянные ставни.

Я дернул за ручку и постучал:

– Добрый день! Просим прощенья за визит! Мы сбились с дороги и заблудились… – крикнул я нарочно громко. – Эй?!

Нет ответа.

Мы топтались перед входом, заглядывали внутрь сквозь щели в ставнях, безрезультатно стучали и звали, пока окончательно не убедились, что ферма пуста. За то время, что мы спали под оливой, тамбурист в черном плаще успел ускользнуть.

И все-таки не помешало бы это проверить…

Окна, находящиеся под самым потолком и сконструированные для вентиляции, не только были спрятаны за толстыми прутьями решетки, но и слишком узки. Я оценивающе осмотрел дверь сверху вниз и прицелился…

– Нет-нет-нет! Мы не будем ломать эту дверь! – замотал головой Йан, читая мои мысли.

– Мы не можем уйти отсюда, не посмотрев, что там!

– Идем, поищем мирный способ войти!

Обогнув ферму, мы оказались во дворе. Широкие подгнившие двери были заколочены крестом толстыми наспех отструганными досками, словно кто-то торопился заблокировать их. На примятой траве стояла пустая тачка, в которой маг в черном плаще привез чан и тамбурин.

А в провалившейся крыше зияла широкая дыра.

– Смотри! Вот она, единственная открытая для нас дверь. Если поставить тачку на дыбы, то она заменит лестницу.

– Придется тебе поднапрячься и подтянуться на руках.

– То есть, первым полезу я?

– Ну да! Ты же почти два метра ростом!

Сказано – сделано. Через несколько минут, перепачкавшись и порвав рукав рубашки, я оказался на черепичной крыше загадочной фермы. Я протянул Йану руку и помог взобраться на край. До каменного пола было метра два с половиной. Мы слезли сначала на балку перекрытия, а оттуда спрыгнули вниз.

Поднятая нашим приземлением пыль клубилась в тонких лучиках света, который просачивался через щели между черепицами и крохотными оконцами под потолком. Под ногами шмыгали насекомые, и хрустела скорлупа, в углах возились мыши, потревоженные нашим появлением. И ни лестницы, ни веревки.