Наталья Юрай - Бороться и искать

– Хороший был манёвр, но я просто так не падаю, знаете ли. Ого, Федя, да она у тебя краса-а-вица, – протянул мужчина. – Жаль будет уродовать столь редкий экземпляр. Чистейшей прелести чистейший образец.

Искатель молчал. Он сейчас больше походил на оловянного солдатика – застывший, с бесстрастным окаменелым лицом. Прямо в его спину целились как минимум два копья и один ятаган. Несколько мрачных силуэтов, проследовавших от двери, сливались с полумраком позади его мощной фигуры. Катя молниеносным движением выбросила вперёд и вверх руку, вонзив кинжал в неприкрытую латами подмышку неприятеля. Тот охнул, разжал ладонь, чуть осел, и девушка стремглав кинулась к Фёдору (так вроде бы зовут искателя?) А тот внезапно ожил. С пугающим свистом над головой Кати пронеслась огромная булава с металлическими шипами, затем рассёк воздух меч. Вскрик. Грохот падения. Снова вскрик и на этот раз звон металла о металл…

Спустя несколько секунд мимо девушки, забившейся под стол, разбрызгивая капли крови, катилась отрубленная голова. Катя ошалело смотрела на неё, не веря в реальность происходящего, и тут сильный рывок выволок ее из укрытия.

– Ходу, ходу, ходу! – оглушающе кричал искатель в ухо и тащил за собой.

– Кто? – Князь истошно голосил во всю силу своих лёгких. – Кто посмел?!

Дружинники, выглядевшие как последние забулдыги, обезоруженные, с серыми лицами, не поднимали глаз. Они все разом сгорбились, словно получили такой приказ, но даже если бы князь велел каждого из них обезглавить, не смогли бы объяснить, что произошло на этом треклятом постоялом дворе.

– Где Фёдор? Где сотник мой, я вас спрашиваю? Кто тут головы рубил, пока вы хмельные отсыпались. Чья кровь под ногами у вас запеклась, а?

Гробовая тишина в ответ, и только кошка, растянувшаяся под лавкой, задумчиво отстукивала кончиком хвоста затейливый ритм.

– Прости, светлый княже, не в памяти мы были, опоили нас недруги, как есть опоили, – глухо проговорил один из дружинников, не поднимая головы. – Наш недогляд, с устатку мы были, третий день в седле.

– С устатку!? А не с того ли устатку, что у вас позади обоза тащится который день, а, Ватута?

Суровые лица, избитые ветрами и подкопчённые солнцем, начали густо краснеть. Любава ехала с ними от самой Поляницы, то значительно отставая от дружины, то непостижимым образом нагоняя её на привалах. Ведунья была весёлого, покладистого нрава, не чванливая, не болтливая. Кое-кого из воинов князя она не раз привечала в своей кибитке. Но никто и никогда грязного слова не смел про неё сказать. Даже и в мыслях не держали. И сейчас сильные и здоровые мужики стыдились грубых княжеских слов. Но в защиту Любавы никто не посмел выступить: слишком гневен был поляницкий князь.

Могута, правитель Поляницы, ходил взад-вперёд, сцепив руки за спиной. Его гордость – дружина, собранная из самых знатных вояк, не знавших поражения во многих битвах, сейчас являла собой удручающее зрелище. Он знал: люди эти умрут по его приказу, и вины их в произошедшем нет, но унять раздражение, переходящее в отчаяние, никак не получалось.

Исчез Фёдор. Они нашли его кушак – подарок княжны, с которым сотник не расставался никогда, считая верным оберегом. Залетело под лавку (в пылу борьбы, не иначе) кожаное оручье редкой выделки. Серебряные клёпки, выстроившиеся в форме круга, сияли как новые. А вот бычья кожа на краях давно стала чёрной, но прочности своей не теряла. Только неглубокие борозды и царапины на ней могли рассказать, сколько ударов этот воинский браслет принял на себя, защищая руку хозяина. Фёдор никогда не снимал его, словно сросся с этим прочным и не особо красивым доспехом. Унесли ли княжеского воина бездыханным, бредёт ли он сейчас, привязанный крепкой веревкой к седлу лошади, кто ж знает.

Князь сел на лавку и спрятал лицо в ладонях. Произошедшее почти не оставляло шансов на то, что юная Всемила, его ненаглядное дитя, будет найдена живой. Фёдор с товарищами уже почти выследил похитителей, но исчезновение сотника сильно задержало дружину. И все, кто сейчас молчали с Могутой рядом, осознавали этот расклад не хуже князя. Кошка в последний раз лизнула лапу, зевнула и направилась к выходу из горницы. Однако злой рок словно преследовал животное: его откинуло в сторону распахнутой со всей силы дверью. В проёме, уперев руки в косяки, стояла Любава.

– Жив ваш Фёдор! Живёхонек. Видела я его. Лошадушку загнала, к вам торопилась.

Вскинул голову Могута. Во рту у него внезапно пересохло от страшной мысли.

– Ну нет, светлый князь, ты на Фёдора напраслину не возводи! – Любава уселась напротив сгорбленной мужской фигуры. – Они с мальчонкой неслись во весь опор к Белой реке, а за ними сила чёрная! Три на десять воинов, не менее того!

Никто не проронил ни слова. Мужчины молча, без какой-либо команды со стороны Могуты, собирались, накидывали плащи, подхватывали оружие и один за другим выходили в ночь. Когда горница опустела, Любава вплотную подошла к вскочившему было князю и положила ему руку туда, где глухо стучало сердце.

– Не горюй, соколик. Всё сладится. Слово моё тебе. Оручье Федино не забудь.

Князь крепко обнял женщину, что-то прошептал ей в макушку и молча вышел. Любава усмехнулась:

– Давнишнее вспомнил. Не к добру.

Резко обернувшись, она взглянула на кошку, мерцающую жёлтыми глазами из-под лавки.

– Что? Ждёшь? Думаешь, успеешь наперёд наших молодцев? Удавить бы тебя, да силы у меня такой нет. – Любава со вздохом повернулась к двери и шагнула через порог.

А кошка пробралась на крыльцо, постояла, дожидаясь, когда последний всадник покинет двор, и, с шумом расправив чёрные крылья, взмыла в воздух.

Она не так уж и долго спала. Не больше пятнадцати минут. В первый миг пробуждения внезапно ослепла, такой непроглядно тёмной оказалось ночь. Рядом раздалось фырканье лошади, и девушка попыталась было сесть, но оказалось, что руки и ноги связаны тонкой верёвкой. Катя озадаченно замерла, пытаясь восстановить в памяти последние несколько часов.

Скакали долго, погоня в конце концов отстала, и это было слишком внезапно, чтобы считаться простой удачей. Когда солнце село, они ехали по бескрайнему полю, трава на котором в сумерках казалось бурой, потом перед ними возникали один за другим овраги, неровности и холмы. И наконец встретился огромный валун, поросший мхом и даже с одного бока кустарником. Именно здесь они решили устроить привал.

Катя сползла с лошади и, с трудом передвигая ногами, не привыкшими к напряжению (скачки на лошадях без седла – то ещё удовольствие), села у камня, почти сразу уснула: сказались волнения дня и физическая усталость. Кто её связал и зачем, вспомнить девушка не могла.