Мира Медунова - Супруг для вампира

Джек даже специально обернулся, но не увидел позади ни одной живой души: только пустынный темный переулок, лишенный какого-либо оживления. И очень тихий. Вот это, пожалуй, было еще более поразительным. Шум с главной площади Джек различал даже во время погони, а сейчас ему словно зашили уши: зашили накрепко, так что ни один звук не мог пробиться.

Но, конечно, уши тут были не при чем. Мир действительно охватило полное безмолвие, и даже больше: в воздухе будто запахло чем-то неестественным, могущественным, безумно далеким от всего, что было знакомо Джеку.

Со спертым дыханием, с заходящимся от страха сердцем (страх был от того сильнее, что не имел видимой причины) мальчик обернулся и увидел впереди небольшой темный дом с остроконечной крышей. Дом утопал в глубокой тени, и только у входа горел тусклый зеленоватый фонарь.

Под фонарем стоял некто, и, даже не разглядев каких-либо подробностей, Джек прирос к месту в глубочайшем ужасе. Когда же незнакомец сделал несколько шагов ему навстречу, и слабый свет фонаря осветил его, мальчик и вовсе утратил всякую власть над собственным телом. Он мог только стоять и пораженно смотреть на то, что было перед его глазами, в страхе, непонимании и полной беспомощности.

Перед ним был Неземной, это он бессознательно ощутил еще до того, как заметил фигуру под фонарем. И не какой-то там Неземной, а высший среди этого могущественного народа – вампир, что было ясно по его кристальным фиолетовым глазам, бледно мерцавшим в ночной темноте. Он был очень высок и великолепно сложен, даже богатая черная мантия, свисавшая с его плеч до самого пола, не могла этого скрыть. Несомненно, он был также очень красив, хотя в его красоте не было ничего мягкого или тщедушного. Черты его лица были резкими, даже немного грубыми, скулы заостренными, как от долгого голодания, уши – загнутыми к низу, а волосы – густыми и темными, как ночь вокруг, даже еще темнее. Они закрывали большую часть его лба, отчего глаза казались вдвойне ярче и страшнее.

Джеку, разумеется, не было до его красоты никакого дела. Он не помнил себя от ужаса, и не мудрено. Темные никогда не появлялись в Серебряном Котле, за всю свою жизнь он не видел ни одного, даже самого незначительного из них! О вампирах же и говорить не приходилось. О встрече с этими легендарными существами люди даже мечтать не смели. Многие за целую жизнь не видели ни одного, тем более в захолустном графстве вроде Серебряного Котла.

Смятение и страх Джека были вполне объяснимы. Вампир остановился в каком-то полуметре от него, ничего не говоря и не предпринимая никаких действий. Больше всего Джека пугало в нем выражение лица: оно было каким-то странным, зловещим. Его рот был сжат в тонкую линию, а все мышцы лица казались страшно напряженными, каменными: он будто сдерживал что-то в себе или боролся с чем-то, о чем Джек не имел ни малейшего понятия. А еще он смотрел так пристально и неотрывно, с такой пугающей безумной жадностью, что это привело бы в ужас кого угодно, не только двенадцатилетнего мальчишку.

Вся его фигура подавляла Джека, вызывала легкую тошноту и головокружение, он хотел бы сбежать, но не мог пошевелить ни единым мускулом. Неземной казался ему грозным великаном, в то время как сам он ощущал себя бесполезной убогой букашкой. Воздух вокруг него словно сгущался и сжимал голову, будто в медвежьей хватке, так что казалось, она вот-вот взорвется.

Тот момент, когда Неземной протянул к нему руку, Джек уловил лишь краем сознания. Давление, в конце концов, превзошло его физические и душевные силы, и он свалился без чувств.

Когда Джек пришел в себя, вокруг него толпились его товарищи, а Герберт усиленно вливал ему в рот вишневый сок из кожаного меха. Со стороны главной площади доносился знакомый праздничный гул, а народа в переулке было столько же, сколько колосьев в снопе.

– Что с тобой стряслось? – закричали все наперебой, увидев, что Джек открыл глаза.

– Я… я упал и ударился головой.

– Осторожнее надо, – Герберт казался хмурым, но дело было в пережитом страхе за брата.

– А вы… где вы были столько времени!?

– Как это где? – удивленно спросил Дуг. – Мы бежали сразу за тобой. Свернули туда же, куда и ты, и нашли тебя уже валяющимся на земле.

Что Джеку оставалось? Он был достаточно умен, чтобы понимать: в его рассказ никто не поверит. Да и не хотелось ему ничего рассказывать. Во-первых, его бы наверняка подняли на смех, а во-вторых, он сам толком не понимал, что с ним вообще произошло. Только на следующий день он не выдержал и рассказал обо всем Герберту. Тот поначалу решил, что его разыгрывают, но, увидев непритворный страх и беспокойство в глазах Джека, поверил младшему брату. Но даже вместе они так и не смогли найти объяснения случившемуся. Это стало их общей непостижимой тайной, которая, как они оба были уверены, навсегда ею и останется.

Десять лет спустя

Еще при жизни мужа Селина Эстансия была довольно-таки сварливой и жадной женщиной, которую многие в Серебряном Котле недолюбливали; став же вдовой, она и вовсе растеряла какие-либо положительные черты своего характера (которых с самого начала было не слишком много).

В юности Селина была необыкновенно красива, и через всю жизнь она пронесла убежденность в своей исключительности и несправедливости выпавшей ей на долю участи. Стоит отметить, что эта участь была не так уж и ужасна. В мужья ей достался добрый и трудолюбивый парень (отец Герберта и Джека), который всегда был ласков с ней, несмотря на ее далеко не ангельский характер.

Богатыми они не были, но и не бедствовали. Август занимался скотоводством, успешно умножая свое имущество из года в год, так что Селина никогда ни в чем не нуждалась. Иногда муж даже дарил ей украшения из дорогих металлов (что стоило ему немалого труда и усилий), но Селина редко бывала ими довольна: они казались ей недостаточно дорогими.

Так они жили много лет, пока три года назад Август не умер от Волчьей лихорадки в возрасте пятидесяти семи лет. Только тут выяснилось, что Селина все-таки не была так равнодушна к мужу, как это порой казалось со стороны. Она горько оплакивала его целый год и так и не смогла до конца оправиться от потери. Остатки ее красоты полностью увяли, характер окончательно испортился, и источником интереса для нее теперь являлось только имущество семьи, которое находилось теперь в руках Герберта.

Герберт к этому времени превратился в статного молодого мужчину, темные глаза которого волновали умы многих девушек в графстве. Вот только падким на женское внимание он не был. Селина вполне могла положиться на своего старшего сына. Герберт уверенно держал в руках хозяйство и за три прошедших года значительно умножил добро, нажитое Августом.