Наталья Сапункова - Жена Чудовища

Хотя, в сущности, не так и трудно было запомнить.

Айнора заморгала, словно просыпаясь, и добавила:

– Она ведь не такая дурёха, как Мерит? Тогда выживет. А ты уезжай, ты не нужна. Она не должна ждать от тебя совета, ей надо слышать себя. Тогда, может, и обойдется.

– Что обойдется? – уточнила леди Фан враз охрипшим голосом.

– Зло её не убьет. Она выживет и родит сына. Но зло будет. И будет смерть. Чтобы ей выжить, не надо вести себя, как глупая курица… я хотела сказать, как истинная леди, достойная своего положения. И пусть простит. Скажи ей обязательно.

– Кого надо простить?

– Кто попросит. И не всегда будет легко. Это ты понимаешь. Всегда легко не бывает. Ей будет хорошо, очень хорошо, и если бы не зло… И другие чувства, которые мешают. Ты это тоже понимаешь. Она будет купаться в любви.

– В любви мужа? – рискнула уточнить леди Фан.

– Не знаю. Ты не показала мне мужа, – сердито заметила гадалка и опять заморгала, – повесь бубен на место, – резко велела она, – я сказала всё. Поняла? Простить. Слушать себя. Радоваться тому, что есть. И поменьше слушать, что велят другие. Пусть ей поменьше велят! А сын будет. Об этом пусть не беспокоится. Повесь бубен!

Леди Фан поспешно вернула бубен на стену.

– Вот, возьми, – Айнора сняла с шеи шнурок, на котором висело несколько колец, явно неподходящих для её изуродованных болезнью пальцев.

Она выбрала одно, с коричнево–желтым камнем, – вот, это золотое, и камень хороший, уместно для знатной женщины. Говорят, что этот камень обостряет способность слышать себя и видеть мир в отражениях. Его такие, как я, часто носят. Вранье! Ничего он не обостряет. Просто камень. Но ты ей скажи, что обостряет. Пусть не боится себя слышать, и ни у кого не спрашивает советов.

Леди Фан взяла кольцо. Красивый камень, изящная оправа. Старое. И недешёвое, да. Такое на руке у леди Айд не вызовет вопросов.

– Это означает, что у Тьяны есть твоя сила? Твои способности? – спросила она с трепетом.

– Они у всех есть, – старуха захрипела и закашлялась, потом продолжила, – у кого-то больше, у кого-то меньше. Но есть у всех. У неё, может, и больше, наша ведь кровь. Не все умеют слушать и слышать. А она пусть учится. Но она обычная, без силы, поняла? Иди, Элла. Я устала.

Леди Фан достала кошелёк и отсыпала половину монет, вложила в ладонь Айноры.

– Возьми. И не исчезай пока. Может, попробуем устроить тебя получше?

– Только попробуй. Не хватало ещё, чтобы ты вмешивалась мои дела. Прощай, Элла, – монеты исчезли в складках её юбки.

– Я видела в Ниверсолле твою ученицу. Её поймала стража.

Айнора сидела теперь с закрытыми глазами и покачивалась.

– Ничего, ей тоже пора не слушать советы, – уронила она. – Иди, милая. Я действительно устала.

Леди Фан изумленно распахнула глаза, подумав, что ослышалась – милой тетка не называла её уже очень много лет.

– До свидания, Айнора, – сказала она, – я ещё приеду к тебе.

Та не ответила.

Во дворе было теплее, чем в тех ужасных комнатах, и леди Фан с удовольствием задышала, – душистый, теплый воздух летнего дня бальзамом вливался в её грудь. И ещё она поняла, что отчего-то очень устала, устала так, что было тяжело идти и захотелось сесть прямо на траву последи двора.

– Миледи? – к ней спешила монахиня в зеленом платье, – вы уезжаете? Вы всем довольны, миледи?

– Да, вполне. Пожалуйста, позаботьтесь о ней, – она показала за спину, туда, где остались унылые комнаты приюта, – может, ей лучше проводить больше времени во дворе?

– Она никого не слушает, миледи, – покачала головой монахиня, не уточняя, о ком речь, – вы так бледны. Чем-нибудь помочь?..

Чуть позже, сидя на жестких подушках наемной кареты, леди Фан вспоминала, расставляя в уме: простить, слушать себя, радоваться тому, что есть, не подчиняться тому, что кажется неверным. Что там ещё?

Тьяна выживет тут и родит сына. Её будут любить. Зло и смерть – это случится не с ней, потому что исключает рождение детей. Значит, всё будет не так и плохо.

Уже легче.

Тьяна, выслушав рассказ тёти о поездке, была изумлена.

– В нашем роду есть гадалка с бубном? Самая настоящая?!

– Настоящая, – усмехнулась леди Фан, – но не это важно. Вот её кольцо, оно разбудит твои способности чувствовать и предвидеть. Немного, но лучше, чем ничего. У него особый камень, – она протянула снятое со своей руки кольцо Айноры, – а это то, что она сказала про тебя, – и подвинула Тьяне листок бумаги, на, котором, вернувшись, сразу все записала.

Кого-то простить. Слушать себя. Не подчиняться тому, что кажется неверным – это вместо пожелания не вести себя как глупая курица, то есть покорная родне, воспитанная леди. Передавать выражения Айноры буквально не следовало. Ещё надо быть смелее, потому что никакое нарушение условностей не бывает страшнее истинной опасности. Какое-то зло придётся преодолеть. Будет сын, а потом ещё сын и дочь. И любовь, если они окажутся её достойны – да, более чем вольная и осторожная формулировка.

Айнора ведь даже не сказала, чья там любовь, кто будет любить Тьяну. Оставалось надеяться, что всё-таки муж. И в кольце на самом деле нет никакой колдовской силы. Оно просто призвано помочь доверять себе, точно так же как девочка–гадалка отдала свое дешёвенькое колечко незнакомке, чтобы суметь скрыть свою силу от колдунов. Доверилась племяннице своей наставницы. А та доверие обманула, хотя и из лучших побуждений. Теперь вся надежда на мудрость Всевышнего и на Пламя Творящее, чтобы действительно всё получилось к лучшему.

О девочке она тоже рассказала, и отдала Тьяне то колечко, попросив сохранить. Его она на палец не надевала – такое украшение на её руке вызвало бы удивление. Пояснила:

– Думаю, к тебе она будет ближе, их школа где-то в Нивере. Найдет, если нужно будет. Вряд ли, конечно.

– Как она узнает, что искать надо меня?

–Не забывай про эсса Хойра. Он, думаю, станет её немного опекать. Я попрошу, во всяком случае.

– Хорошо, – кивнула Тьяна, – тогда я тоже его попрошу. А как зовут девочку?

– Не знаю, до знакомства у нас не дошло. И Айнора, кажется, не хотела о ней говорить. Её, Айнору, вообще понимать трудно.

– Да уж! – покачала головой Тьяна, – а предсказание странное.

– Не тебе жаловаться, – усмехнулась тётя, – ты как раз получила хорошее и понятное предсказание. Помни и старайся следовать. А мы все будем молиться за тебя. Всё будет хорошо, девочка моя.

Она подошла к своему сундучку, достала оттуда маленькую плоскую шкатулку для мелочей, раскрыла и подала Тьяне.

Та уже не раз видела эту шкатулку, под её крышкой скрывался портрет юной девушки в платье старинного кроя, и семейное сходство было налицо – с мамой, с тётей Эллой, с младшими сестренками. Якобы сестра деда, умерла молодой, перед своей свадьбой.