Рита Харьковская - Смотрители Перекрёстков

– Что ты творишь? Ты понимаешь все последствия твоих действий?! – возмущались старые люды: – Как ты можешь так ненавидеть свою кровь? Ведь ты сам сын ведьмы!

– Я не сын ведьмы! – мужчина надменно вскинул голову.

– А кто же ты? Люд?

– Нет! Не люд! Я Охотник! Новая раса в этом Мире. Я был рожден, чтобы выполоть этот ведьминский сорняк из нашего Мира!

– Побойся Творца! Мы всегда жили с ведьмами бок обок! – возмущались люды: – По-другому не было от Начала Времен!

– Теперь будет! – гаркнул Охотник и захлопнул дверь перед носом у старцев.

В этом году на поля и леса Мира впервые выпал снег. Правда, пролежал он недолго, растаял спустя несколько часов, но бабы, пришедшие утром за водой к источнику, хватались за головы и, на чем свет стоит, проклинали ведьм, которые «озлобились и нагнали на Мир «вот такую беду».

Приспешников и последователей у Охотника становилось все больше. Они уже не боялись врываться в дома ведьм, основной заповедью которых было «не навреди», убивали их мужей и детей, а самих ведьм, привязав на шеи несчастных женщин камень, топили в озере, которое с давних времен за свою глубину и иссиня-черный цвет воды, получило название «Бездонное». Если ведьме удавалось каким-то образом, ослабить путы и сбросить камень, и она выныривала на поверхность, её топили баграми, удерживая под толщей воды до тех пор, пока несчастная женщина не умирала.

Ведьмы, забрав семьи, уходили в леса, надеясь там найти укрытие и спастись от преследователей, но все было тщетно.

Охотники устраивали на них облавы, высматривали, где спряталась ведьма, и истребляли всю её семью.

Климат Мира изменился за несколько лет до неузнаваемости. Если в начале на смену лету приходила мягкая недолгая осень, а за нею некое подобие зимы, с падающим и быстро тающим снежком, то к исходу десятого года Охоты, Мир накрыла самая что ни на есть настоящая зима.

Звери, чьим мясом привыкли питаться люды, уходили в чащи. Плодов и ягод уже явно не хватало. Зерна, осыпавшиеся с колосьев, не успевали прорастать и дать урожай, а просто гнили или замерзали в почве, пропитанной осенними дождями, а потом замороженной в корку зимней стужей.

И снова во всем виноваты были ведьмы.

И снова Охотник, уже бравший в свои вылазки подросшего сына, отправлялся искать и убивать ведьм.

Семья Анфисы покинула свой дом одной из последних. Они крепились и держались, сколько могли, надеясь, что здравый смысл все же победит и люды опомнятся. Но их ожидания были напрасны. В одну из ночей, оставив весь скарб на разграбление, отец и мать, взяв за руки двенадцатилетнюю Анфису, навсегда покинули свой дом. Они уходили все дальше и дальше. Все глубже и глубже в лесную чащу. Следом за ними бежал огромный рыжий кот, который давно сталь фамильяром семьи.

Еще много лет тому назад, кода крохотный котёнок только появился в доме, отец Анфисы протянул руку, собираясь его погладить. Котёнок злобно зашипел и ударил лапой с еще крохотными коготками, по запястью мужчины.

– Не кот, а демон! – засмеялся отец Анфисы, слизывая с руки капельки крови.

Так у кота появилось имя. Когда Анфиса подросла и начала говорить, строгий и мрачный «Демион» преобразовался в ласкового «Дёмика». Впрочем, называть кота этим, «домашним», именем было позволено только Анфисе. Услышав это из других уст, кот злобно шипел и выгибал спину.

Семья растворилась в густом тумане и надолго пропала из поля зрения и Охотника и его сына, который стал таким же истребителем ведьм, как и его отец.

Долгие пять лет семья Анфисы скрывалась в лесной чаще.

Мать собирала и сушила ягоды, грибы и травы. Отец, который и в самом деле был не очень-то умелым охотником, научился ставить силки на куропаток и кроликов. Анфиса, лазающая по деревьям, как белка, собирала мед диких пчел. Дёмик тоже не голодал. Лес был полон грызунов и прочей мелкой дичи.

Они уже решили, что люды забыли о них и собирались дожить отведенные им Творцом дни в лесной глуши. Об одном печалились родители Анфисы. Дочь уже вступила в брачный возраст, а где же ей искать для себя мужа? Не среди медведей же.

Сын Охотника вырос точной копией отца. Высокий, широкоплечий, со смоляными прямыми волосами, которые он стягивал на затылке кожаным шнурком, с горящим непонятным пламенем взглядом. На юношу заглядывались многие людянки, но он не одарил своим вниманием ни одну.

Когда сыну Охотника исполнилось восемнадцать, и он вошел в брачный возраст, отец, видя его явное равнодушие к окрестным девушкам, решил поговорить с отпрыском серьезно. Узнать, когда и с кем тот намерен совершить брачный обряд, подобие которого, за неимением ведьм, творилось старыми бабами-людянками.

Сын, глядя исподлобья, угрюмо сказал:

– Не мила ни одна! Хочу взять в жены ведьму!

Жена Охотника всплеснула руками, охнула и плюхнулась на лавку у стола:

– Да где ж ты её найдёшь, ту ведьму?! Нет их уже давно. Сгинули, прокляв наш Мир! Вон, глянь, пурга какая за окном! Отродясь такого не было! Все они, ведьмы проклятые, чтоб им пусто было!

Охотник прекрасно помнил, что ведьма, отвергшая его, сумела убежать, прихватив дочь, а потому сказал сыну, усмехнувшись:

– Будет тебе жена ведьма! Только выследить нужно и родителей её прикончить! А потом волоком притащим в поселение и совершим обряд над вами! Станет твоей женой! На благо нашей семьи колдовать будет!

Глаза сына Охотника радостно блеснули:

– Когда пойдем, отец?

– Погоди пока пурга утихнет. Через пару деньков, по свежему снегу, выслеживать легче будет. Пса покорми. Перед охотой ему жрать не надо, – отдал распоряжения Охотник и завалился спать на лавку, укрывшись с головой меховым медвежьим одеялом.

Первой в домик, затерявшийся в лесной глуши, вбежала раскрасневшаяся на морозе Анфиса. За нею пулей влетел кот.

– Мама! Там люды! И с ним волк! – девушка была напугана и старалась предупредить семью о нежданных гостях.

Мать Анфисы вышла на порог. Долго всматривалась вдаль, принюхивалась к запахам леса. Словно испугавшись чего-то до смерти, быстро вернулась в дом:

– Беги, доченька! Это не волк, а собака, которую кормили плотью ведьм! Она натаскана на охоту на нас! Беги!

– А вы? Я без вас никуда не пойду!

Мать Анфисы понимала, что дочь не оставит ни её ни отца. Понимала она так же, что втроем им не скрыться. Что нужно любыми силами задержать охотников, а потому ей с мужем нужно остаться здесь, в доме. Остаться, чтобы дать дочери возможность убежать. Остаться, чтобы никогда уже не выйти из этого дома.

– Беги, доченька! Зови наших сестер-ведьм! Они придут, как только тебя услышат и помогут уйти их этого Мира! А мы тебя догоним. Чуть позже, – и мать подтолкнула Анфису к порогу, крикнула коту: – береги её! – и захлопнула за девушкой и её фамильяром дверь.