Рита Харьковская - …и дольше жизни длится… Книга первая

Все персонажи являются вымышленными, и любое совпадение с реально живущими или жившими людьми случайно.

В романе присутствует Обсце́нная ле́ксика, Наркомания, Проституция, Алкоголь, Табакокурение. АВТОР ЭТИ ПОРОКИ ОСУЖДАЕТ, о чем вы узнаете, прочитав роман в жанре социальной драмы.

Содержит нецензурную брань.

Эта пещера была в теле горы всегда.

Со времен сотворения Мира.

Вход в неё был закрыт от глаз любопытного постороннего наблюдателя зарослями лещины и дикой оливы. Только тому, кто посвящен и удостоен, разрешено войти.

Войти, чтобы делать свою работу.

Смеясь и словно порхая над землей, ко входу в пещеру бежали три девушки. Три прекрасных юных девы, так похожих, что глядя на них, ни у кого не возникло бы сомнения – перед ним сестры.

Держась за руки и радуясь наступлению нового дня, они легким движением рук развели спутанные ветви и лозы и вошли в пещеру.

Не было ни единого источника света – ни трещины, ни проема, позволяющего проникнуть в пещеру хотя бы одному лучу солнца, но, казалось, сами стены и свод источают мягкое жемчужное сияние.

Мало кому удавалось увидеть Мойр.

О них, об их работе, их характерах, их внешности ходили разнообразные слухи.

Владычица Олимпа, гордячка Гера, говорила желающим слушать, что Мойры дряхлые старухи. Тупые и безмозглые, только и способные, что следовать указанному плану, слепо исполняющие свои обязанности.

Ну а как же иначе? Кто мог быть умнее, проницательнее, дальновиднее самой Геры? Жены Зевса. И потом, Гера ненавидела Фемиду, которая родила своих дочерей, Мойр, от её мужа, Зевса. Тупая злоба, ненависть к сопернице, которую, пусть и ненадолго, возлюбил полигамный Зевс, не давала Богине быть объективной.

Красавица Афродита вторила подруге, добавляя от себя, что Мойры страшные и уродливые.

Ведь если и имел право кто-то, кроме Геры, конечно, возлечь на ложе с Зевсом – то только она, самая прекрасная из Богинь. И никто не сомневался в её словах. Ведь кому еще судить о молодости и привлекательности, как не Богине Красоты и Любви.

Но все это были пустые наговоры, которым внимали с открытыми ртами младшие боги и полубоги. Мойр никто никогда не видел, но как было не поверить словам владычиц Олимпа.

На самом деле Мойры были молоды и прекрасны. Разве могут быть иными Богини?

Старшая из сестер, Лахесис, с волосами цвета воронова крыла, ниспадающими упругими локонами почти достигающими земли, с глазами цвета озёрного омута, была ответственной за предназначение человека. За то, каким этот человек сможет стать, если реализует свой потенциал. В её руках всегда была корзинка с конусами, на которые и будет наматываться нить Жизни.

Средняя, с волосами цвета спелой пшеницы, иногда отливающими рыжиной, заплетенными в две тугие косы, зеленоглазая и пышногрудая Клото, плела нить судьбы. Наблюдала, чтобы нить ровным рядом ложилась на конус, чтобы не завязывались ненужные, режущие глаз, узлы. Веретено, привязанное к поясу, было её атрибутом.

Младшая, всегда печальная и задумчивая Атропос, укладывала свои длинные белокурые волосы венком вокруг головы, и смотрела на мир печальными бледно-голубыми глазами. Ведь ей было поручено обрезать ножницами, с которыми она никогда не расставалась, нить человеческой судьбы.

Мойры замерли на пороге пещеры, с восторгом глядя на плоды своего труда. Они по-прежнему держались за руки, и, казалось, о чем-то задумались, любуясь тем, что происходило в их владениях.

Когда-то, много веков тому назад, пещера была меньше, но род людской рос и размножался, и теперь под опекой сестер было уже семь миллиардов жизней.

В руках старшая из сестер, Лахесис, держала плетенную из ивового прута корзинку, в которой покоились вырезанные кем-то, быть может, самим Зевсом, украшенные письменами на неизвестном языке, деревянные конусы. Конусы, в орнаменте которых было предначертание дальнейшей судьбы человека, того, что может быть. А может и не быть.

Наши современники назвали бы эти письмена генетическим кодом, но Лахесис слов таких не знала. Как и не знала, откуда раним утром появляются конусы в её корзинке, кто их туда положил, кто написал предначертания, почему все конусы такие разные: от завораживающих, словно вырезанных из эбенового дерева, ровных и украшенных вязью, готовой соперничать с красотой Природы, до кривеньких и хрупких, как будто их сделали из камышовой пустой лозы, с кое-как накарябанной парочкой закорючек.

Лахесис встряхнула черными кудрями, отгоняя ненужные мысли, потянула за руки сестер. Пора было приступать к работе.

Старшая из сестер заметила в глубине пещеры начавший формироваться сгусток. Еще немного, еще совсем чуть-чуть, буквально пара мгновений и в мир придет новая жизнь.

Лахесис совсем уж было достала конус из корзины, но что-то заставило её вздрогнуть. Задуматься. Предаться воспоминаниям.

***

Подкупить Мойр невозможно.

Им не интересны те сокровища, ради которых люди готовы жертвовать жизнями.

У Мойр свои приоритеты.

Сестры, целый день проводящие вместе работая в пещере, расставались только ночью, да и то, если сами того хотели.

В эту жаркую звездную ночь Лахесис почувствовала томление в душе. Чей-то зов. Чью-то песню, наполненную тоской по несбывшемуся.

Богиня, махнув рукой сестрам, понеслась в неведомую даль, ища того, кто осмелился её призвать.

После долгого пути она увидела слабое пламя костра, еле заметным проблеском разрывающее ночную тьму. У костра, что-то задумчиво напевая, сидел юноша, ворошащий почти погасшие угли.

Лахесис приблизилась к костру…

Ах, как ярко сверкали мохнатые звезды в темно-фиолетовом небе Таврии. Какие сладкие речи говорил Богине юный ром, какими песнями услаждал её слух. Какую ночь любви подарил своей неожиданной гостье!

Когда на востоке зарозовела кромка неба, предупреждая о скором рассвете, Богиня засобиралась в дорогу. Она тронула за плечо своего нежданного любовника.

– Мне пора.

– Куда ты? Не уходи! Останься со мной! Я буду любить тебя вечно, – в глазах юноши застыла мольба.

– Что ты знаешь о Вечности, смертный? – горько усмехнулась Лахесис: – Когда для меня пройдет минута, ты проживешь целую жизнь.

– Кто ты? Как твое имя? – юноша попытался схватить Богиню за руку, но она, легким движением увернулась, отстранившись от него на пару шагов.

– Я Лахесис. Богиня Мойра, избирающая предназначение человека, его судьбу.

Юный ром загрустил, смирившись с неизбежностью разлуки:

– Оставь мне что-нибудь на память. Какой-нибудь пустяк, то, что будет мне напоминать об этой ночи. Хотя я и так её никогда не забуду.