Рита Харьковская - …и дольше жизни длится… Книга первая

– Ну почему же сразу «под небом»? Вернулись бы туда, где жили до сих пор.

– Нет, не вернулись. Мы на квартире жили. Хозяйка весь последний месяц, как Витя в рейс ушел, чуть не взашей из квартиры выгоняла. Не пустила бы обратно.

– Так, подожди, – Надежда нахмурила лоб: – Твой муж что, тоже на китобазе в рейс ушел?

– Ага. Только не на самой базе, а на китобойце. Первый рейс. Матросом пошел. Но ты не думай, он учиться будет! Он умный у меня.

– Ничего я не думаю. Каждый труд в почете. А что учиться хочет – это хорошо.

Женщины сидели рядышком на разостланном на полу матраце и смотрели в окно за которым уже сгустилась, пронизанная звездами, южная ночь.

***

Всю следующую неделю, пока Надежда бегала по магазинам, покупая нехитрую мебель: кроватку для Тони, одинаковые кровати себе и соседке, общий столик в коммунальную кухню, Анечка сидела дома, присматривая за детьми.

Она не очень хорошо себя чувствовала и Надежда думала, что врачи ошиблись с определением срока беременности, и Анечка разродится со дня на день.

У Надежды, кроме сестры мужа, других родственников в Городе не было, а у Анечки и вовсе не было никого.

***

Деятельная Надежда вскоре после переезда в новую квартиру отправилась в Пароходство.

Надежда шла в профком не для того, чтобы выбить для себя какие-то льготы. Она шла, чтобы поговорить об Анечке и ее, в прямом смысле, бедственном положении.

Председатель профкома выслушал все претензии Надежды, полюбопытствовал:

– А сама она, Анна эта, почему не пришла?

– Да потому и не пришла, что ей рожать со дня на день! А вы для того здесь сидите, чтобы заниматься семьями моряков и интересоваться их положением!

– Хорошо-хорошо! Не кипятитесь Вы так (мужчина заглянул в какую-то бумажку, заботливо подсунутую ему секретаршей) Надежда Константиновна. Завтра к вам заглянет наш сотрудник и решит все вопросы.

На следующий день в квартиру постучались двое мужчин во главе с дебелой дамой.

Пришедшие были нагружены всем, что только может понадобиться новорожденному ребенку и его матери: колыбелька для малыша, коляска для прогулок, ворох пеленок—распашонок, костюмчики разных цветов, отрезы ситца и сатина, которые молодая мать сможет употребить по своему усмотрению.

Анечка всплескивала руками и чуть не плакала от счастья:

– Спасибо! Спасибо. Что бы мы делали без вас.

Дебелая дама самодовольно улыбалась:

– Мы для того и работаем, чтобы семьи наших моряков ни в чем не нуждались, пока их мужчины в рейсе. Распишитесь вот здесь. Вашему мужу Пароходство дало аванс! – дебелая протянула Анечке ведомость и ручку.

Когда гости ушли, Аня постучала в комнату Надежды:

– Надя, ты представляешь, какие люди в Пароходстве работают! Все купили для будущего малыша! И два отреза принесли! Я пошью себе халатик, – и добавила, немного помолчав: – И тебе тоже пошью.

– Мне-то за что? – засмеялась Надежда.

– Просто так, – Анечка снова улыбалась робкой застенчивой улыбкой.

О своей роли в том, что случилось сегодня, Надежда соседке не рассказала.

А зачем?

Пусть верит в то, что живет среди отзывчивых и неравнодушных людей.

***

Через день у Анечки начались схватки и ее отвезли в роддом, где буквально через несколько часов она родила мальчика.

А еще через день в пустующие комнаты «сталинской» коммуналки начали заселяться новые жильцы.

***

Пока Анечка была в роддоме, в две из пустующих комнат квартиры въехали новые жильцы.

Две семьи: мама, папа и ребенок.

В обеих семьях мужчины были так или иначе связаны с работой в Пароходстве.

Комнаты в квартире были немаленькие, по мнению руководства вполне достаточного метража для проживания семьи из трех человек.

Одна комната, самая крошечная, оставалась пустой и, перезнакомившиеся женщины, недоумевали, готовя обеды на коммунальной кухне, кто же ее займет.

Через неделю Надежда забрала из роддома свою соседку и привезла домой. Женщины распеленали мальчика, умильно агукали ему, улыбались, глядя, как малыш сосредоточенно хмурит лобик.

– Имя сыну уже выбрала? – спросила Надежда.

– Давно выбрала.

– И как назовешь?

– Хотела Фёдором. Как моего папу, – и, словно желая избежать дальнейших расспросов, Анечка добавила:

– Он в войну погиб.

Женщины помолчали, вздохнули, вспомнив каждая своё.

– Хотела Федей. А назовёшь как?

– Мужу очень имя Валерий нравится. Так что пусть так и будет.

Надежда кивнула, соглашаясь. Кому же и выбирать имя для сына, если не отцу.

Вечером, когда младенец и старшие дети были выкупаны и уложены спать, Надежда снова зашла в комнату Анны.

– Анечка, мне с тобой поговорить нужно.

Анна вздрогнула, испуганно вскинула глаза:

– Что-то случилось, Надя?

– Да ничего не случилось. Просто дела житейские. Что ты, соседка, какая-то перепуганная постоянно? Словно ждешь каждый день беды какой? Ты ничего сказать не хочешь?

Анечка всхлипнула:

– Хочу. Хочу рассказать тебе. Сразу хотела, в самый первый день, как мы встретились.

– Ну так и расскажи. Я слушаю, – Надежда взяла Анну за руку, подвела к столу, усадила на табуретку, сама села напротив.

Маленький Валерчик посапывал в колыбельке. Спала в своей кроватке Тоня. В соседней комнате за стеной давно уснул Митя. За окном была душная августовская ночь. Еще раз вздохнув, словно собираясь с силами, Анна начала свой рассказ.

***

Анечка родилась за пять лет до начала Войны в одном из сел, расположенном в двухстах километрах от Города у Моря.

Родилась в семье обычных сельских тружеников.

Ее отца, работавшего трактористом, призвали на фронт в первые дни Войны. Танковый корпус, в котором довелось служить отцу Анны, был разгромлен под Смоленском, и осенью семья получила похоронку.

Мать Анечки осталась одна с пятилетней дочерью на руках.

Совсем рядом, на этой же улице, буквально через два двора, стоял добротный, крытый черепицей, дом председателя колхоза, отца Вити.

Витя, как и Анечка, был единственным ребенком в семье, и родители буквально сдували с него пылинки.

Живя по соседству, дети сдружились, и Витя, который был старше Анечки всего на два года, дни и ночи проводил во дворе своей подружки.

– Ох не нравится мне дружба с этой голодранкой, – вздыхала мать Вити: – Как бы не привел в дом сыночек такую невесточку.

– Что ты мелешь? – возражал отец: – Они дети еще. Какая невесточка? У него таких «анек» будет воз и малая телега.

Мать Анны, изнуренная и изможденная тяжелым трудом, умерла в сорок девятом году, когда Анечке только-только исполнилось тринадцать. Девочку совсем уж было собрались отправлять в детдом в Город у Моря, но случилось то, чего так опасалась мать Вити.

Юноша привел за руку Анечку в родительский дом и поставил отца и мать перед выбором: либо девочка будет жить вместе с ними, либо он тоже, вместе с ней, отправится в детдом.