Анна Цой - Сердце из стекла. Книга третья

Другого я от него не ожидала. Потому даже не посмотрела в его сторону, прямо-таки ощущая, как он наблюдает за мной.

Я чувствовала свою вину за мое своеобразное «приветствие». Однако говорить что-то не хотелось от слова совсем. В конце концов я тут пострадавшее от его лжи лицо. А он сам сказал, что заслужил. Потому проблема решена – расходимся.

– У вас двоих существуют другие объяснения на любое событие? – прорычала Рая то, что подумали все.

– Как и в случае со спасением, в иных объяснениях нет необходимости, – осадил ее Феликс.

Не выдав при этом ни единой крохи информации и не показав ни одной эмоции. Ему в партизаны надо было – вражеская сторона повесилась бы со скуки. Или после того, как осознает собственную ущербность по сравнению с ним.

– Ничего не меняется, – как бы ни к кому не обращаясь, произнесла Актиния.

С ней я тоже была согласна.

– Тогда почему вы появились сейчас, Лорд Вольтер? – не сдавалась Рая.

– Наверное, появилась необходимость, – мое язвительное бурчание, имеющее целью подколоть только одного конкретного индивида, встретило абсолютно все взгляды присутствующих.

Я оглядела черные паруса корабля рядом с нашим и потрясла под столом ногой. Кажется, у меня развивается нервное подергивание.

– Хоть это и банально, но Алиса права, – как ни в чем ни бывало усмехнулся Князь.

Мне же хотелось добавить «Леди Асгард!», но я промолчала.

– За вами следует мегакирин, – неожиданно прямо ответил папа.

– Мега… кто? – я подняла бровь.

Естественно, я догадывалась, что приставка «мега» означает большой или огромный, но вторая половина слова мне была не знакома.

– О Луна! – бабушка широко раскрыла глаза, – сколько бед за одно путешествие!

Я же нахмурилась.

– Очень большой осьминог, – пояснила мне Рая.

Поджала губы, вспоминая, что осьминоги существа на людей не нападающие. Случалось это только в том случае, если совсем его замучаешь. А мы вообще его ни разу не видели! Так к чему паника?

– Если вы решились на абордаж, значит у вас есть решение, – продолжила мама.

Вольтер:

– Оно есть.

Мама закатила глаза. Даже у меня появилось чувство разговора с броненосцем.

– Да. Потому предлагаю оставить все разногласия за бортом, – дополнил отец, взглянув на меня.

«Они собрались выбросить меня за борт?» пронеслось у меня в голове.

Я хмыкнула.

– Не понимаю, о чем вы, – отстраненно сказала я и вновь отвернулась.

Как бы не были правы все они, но попирать свои решения я не планировала.

– Скажи еще, что ни с кем не собираешься враждовать, – съехидничала бабуля.

– Так и есть, – я повернула голову в ее сторону и оглядела беловолосую ухмыляющуюся женщину.

Над столом раздался его хмык.

– Лесси… – мама потерла межбровную складку.

Но что она могла сказать в ответ на мои слова? Что я не права? Или же поступаю глупо? Возможно мои слова таковыми и были, однако, если бы мне дали этот выбор еще раз, я спрыгнула бы с обрыва сама.

Потому продолжила, не обращаясь ни к кому и ко всем одновременно:

– Игнорирование нельзя принимать за вражду! – подняла ладони в примиряющем жесте, – потому я просто не буду с ним разговаривать!

Очередной хмык, затерявшийся в тяжелом вздохе отца.

– Напугала ежа задним местом, – бабушка не была настолько сдержанной.

Следующую минуту все молчали, обдумывая каждый свое или же все одно – я не могла читать мысли по лицу. В отличие от некоторых, от которых предусмотрительно отгородилась при выходе из каюты.

– Прости, Вильгельм, – тишину нарушила мама, – у нас не было времени на раздумья. И тем более на прощание.

Папа сдержанно кивнул, принимая ее ответ.

– И еще, – продолжила Рая, – ваша стая не будет покидать пределы вашего же корабля, Лорд Вольтер.

Звучало это больше как просьба, чем требование, однако Князь так не считал, потому ответил с очередной усмешкой:

– Они не кусаются.

«В отличие от некоторых» почти добавила я.

– Я прошу не для себя, – мама перевела взгляд на скуксившуюся меня.

Мой жест она расценила как опасения или же неприязнь. Что ж, так было даже лучше.

– Я понял, – произнес Вольтер, вновь в упор смотря на меня.

Первым поднялся Вильгельм, слегка хмурый и чем-то недовольный. За ним это сделали я, Вольтер и мама.

– Алиса, задержись, – остановила меня бабушка, когда я была на пол пути, – ты же, Риайя, можешь идти. У тебя явно есть дела поважнее.

Я улыбнулась напрягшейся маме и села обратно.

Риайя? Так ее называл Александр Вольтер в первом видении. И это особенно бросилось в глаза, однако первой моей мыслью было то, что это искажение от акцента. Видимо нет.

– Прости, что сразу не догадалась рассказать тебе это, – произнесла бабушка, когда мы с ней остались один на один, – дело в том, что я не могла догадаться сама, пока ты не ткнула меня лицом.

Я подняла бровь.

– В моих планах не было кровного инцеста, – пояснила она, заставив меня нахмуриться.

К чему эти разговоры про кровосмешение?

– Дело в том, что висталка не может выносить и родить мальчика, – она смотрела мне в глаза и уверенно держала спину.

Я же нахмурилась.

Насколько у меня была достоверная информация – не известно, однако я знала, что Актиния – висталка, как и я. Точнее наоборот, в моих жилах текла ее кровь.

Пауза затягивалась.

– Значит… – наконец отмерла я, – Барсик тебе не сын?! Точнее… не родной.

Бабушка улыбнулась мне.

– Это… хорошо, – я кивнула, – но ничего не меняет.

– Решать тебе, – она коснулась ладонью моей руки, лежащей на столе, – я сказала это, чтобы ты не была предвзята.

Я поднялась на ноги и сделала шаг из-под тента.

– И еще. Не вини Вольтера в крушении небес. Он лишь желал защитить тебя от потрясения.

Я остановилась, обернулась в ее сторону и сказала то, что хотела сказать при прошлом разговоре с ней:

– Ты непоследовательна. Противоречишь сама себе.

– Это не так.

Мой хмык разнесся под всему «помещению».

– Я лишь желаю, чтобы ты не усложняла жизнь себе и своему носителю, – она отвела взгляд.

Бровь взлетела вверх сама собой.

– Что ты имеешь ввиду? – я все так же стояла на месте, то и дело проводя пальцами по шелковой ткани, ниспадающей по бокам импровизированной комнатки.

Женщина тяжело вздохнула.

– При разделении, которое рано или поздно, но случиться, вы обе престанете ощущать себя единым организмом. А значит и чувства будут разными.

– Хочешь сказать, что… все, что я сейчас чувствую, это не мое? – спросила я, еще больше хмурясь.

– Все возможно, – стало мне весьма понятным ответом.

Мыслей в голове не было. Казалось, что вот-вот там промелькнёт перекати поле и скроется за горизонтом.

– Я тебя услышала, – смогла произнести я.