Array Аш Сенн - Чумные Псы: Оскал Страха

Ксень принимает решение, которое на самом деле, скорее, оправдание: просмотреть книгу на предмет информации о владельце. Вдруг там имя написано, или адрес, или еще что… и она, конечно же, вернет! Но сначала – посмотреть, ибо Рыжая жгуче, болезненно любопытна и везде сует свой острый нос. И она осторожно, словно боясь спугнуть, касается золотисто-зеленой обложки.

В итоге Ксень уже с увлечением листает находку – пометок в ней нет, зато оказалось много интересных картинок. Разобрать, правда, ничего не удалось, потому как язык непонятен – что-то вроде иероглифов, какими пользовались в древнем Египте.

Но и без текста есть на что посмотреть: иллюстрации сделаны на редкость качественно и правдоподобно. Понамешано на них, конечно, всякого, но в основном сюжет крутится вокруг войны. На одной стороне раз за разом мелькает ангел с белыми крыльями и золотыми волосами, а на второй… Ксень не знает, как окрестить это существо: демон, дьявол? Он каждый раз нарисован по-разному, и каждое новое обличье его было уродливее и несуразнее предыдущего. Одно остается неизменным – он ведет за собой целые армии, и именно ему противостоят те, с кем был ангел. Почему с ангелами заодно египтяне и какие-то кошки, Ксень так и не поняла, но там с обеих сторон хватало странных созданий на любой вкус, цвет и размер. В тот момент, когда картинки подходят к концу, а щека почти перестает болеть, справа раздается странный шум.

Рыжая с хрустом захлопывает книгу и вскакивает: на дорожке в ее любимом парке происходит нечто из ряда вон. По ней несется женщина с растрепанными черными волосами, прижимающая к себе, как ребенка, уже довольно взрослую дылду – та вся в крови, и одежда рваная, как будто попала в неслабую передрягу, но ран словно и нет. Дылда кажется совершенно потерянной, ее голова безжизненно лежит на плече тетки, глаза смотрят в одну точку, да и то, что она жива, выдает только быстрое судорожное дыхание.

И эта парочка мчит мимо Ксеньки прямо в заброшенную часть парка! Нет бы в больницу, вон она, через дорогу, девушка даже привстает, чтобы подсказать – но женщина оказалась очень шустрой и вломилась в колючие кусты как к себе домой. Ксень ползет следом, не понимая, что ее туда влечет: ведь предчувствие орет, что ей не нужно туда, что она вляпается в очередные неприятности, но любопытство сильнее здравого смысла. Когда рыжая успевает добежать, на полянке в окружении кустов вовсю идет самая настоящая драка.

Казалось бы: ну драка… да вот только дерутся не подростки, не подвыпившие мужики и даже не «братки». Кем являются эти, Ксень предпочитает не задумываться, иначе крыша начинает трещать и ехать в закат. Ладно, мужик в черном дорогущем пиджаке и с идеально уложенными волосами до задницы мог сойти за мафиозного босса, какими их рисуют в комиксах, а эта женщина в кожаном байкерском костюме – за бравого спецагента оттуда же, но вот третий… тут ни одной здравой мысли не мелькает. Белая, как снег, как самая качественная бумага, кожа, такие же волосы – и тоже длинные, по крайней мере, ниже лопаток, красный костюм в черные клетки. Только шутовского колпака не хватает.

Вместо него – витая черная плеть у пояса и пылающие яростным красным огнем злющие глаза. А с ним еще какая-то хрень, похожая на оживший сгусток тьмы и гигантского волка одновременно. Черная тень с рычанием кидается куда-то в сторону, но падает, остановленная тонкой блестящей полосой стали.

Рыжая не успевает увидеть движения, но откуда-то точно знает, что метательный кинжал, вошедший в темную плоть по рукоятку, принадлежит женщине. Волк начинает медленно растворяться, и рыжая замечает давешнюю девчонку, которая поднимается с земли – явно волк ее «уронил» – и сжимает в руке нож с таким видом, словно готова вцепиться в кого попало. Вид у нее уже не такой потерянный, как пару минут назад, скорее, боевой, вот только на чьей же она стороне?

Черноволосый тем временем достает меч и сцепляется с теткой. Визг стали, вороха искр! Эти двое движутся с просто непостижимой для человека скоростью… и грацией. Беловолосый же, пользуясь тем, что противница отвлеклась, делает шаг к девчонке. Он что-то говорит, и Ксеня отчетливо слышит его слова у себя в голове, как некое дублирующее эхо.

– Беги, – нечеловечески спокойно изрекает ЭТОТ. – С ней мы разберемся сами.

Значит, решает она, девчонка с этими мутными ребятами, а тетка пыталась… а что она пыталась? Похитить и использовать как заложницу? Или что? Кто тут враг-то? В голове Рыжей один за другим назревают вопросы, ни на один из которых не получается придумать внятного ответа. Но почему-то Ксень точно знает, что ее симпатии на стороне женщины – может потому, что она одна, а может потому, что куски тьмы в виде волков ее пугают до нервной дрожи в коленях. Рыжая понимает только одно – смотаться, не встревая, не удастся. И делает невероятную глупость с какой угодно точки зрения.

– Черта с два вы разберетесь! – орет она и кидает книгой в беловолосого. Тяжелый том попадает неизвестному по макушке, и Ксенька замирает от страха – вот сейчас-то она как огребет…

– Еще одна? – белобрысый будто бы и не замечает удара, оборачивается медленно и вскидывает брови насмешливо. – День становится все интереснее! Ответь мне, девочка, ты нас видишь?

– Нет, блин, я всегда кидаюсь книжками в пустое место! – отвечает она, надеясь, что голос не сорвется в тонкий писк.

Беловолосый нехорошо усмехается, перехватывая плеть:

– Это не входило в планы, – говорит он. – но, я думаю, Повелителя обрадует голова магички в качестве сувенира…

Ксенька не успевает отскочить, и черный хлыст задевает ее ноги – совсем немного, кончиком, но этого хватает, чтобы от страшной боли поперхнуться воздухом и осесть на грязную и влажную почву. Сознание отчего-то кристально ясное и какое-то отстраненное, и оно отмечает разодранную в мясо голень и обнаженный коленный сустав без ужаса, даже с любопытством, как будто он чей-то чужой, но Рыжая слышит жуткий, на самой грани возможностей связок, вопль – и второй, больше похожий на стон. Гораздо больше почему-то огорчают разорванные джинсы, и мелькает совсем уж идиотская мысль, что воспитательница будет ее долго и нудно отчитывать. А тем временем Ксеньке позволяют принять полусидячее положение, приподнявшись на локтях, встретиться взглядом с непроницаемыми глазами ее смерти.

Краем сознания она отмечает, что дикий крик – скорее всего, ее, но почему-то боль тут же сменяется жжением. Этот, в шутовском наряде, коротко выдыхает, и в этом вздохе не изумление, скорее, попытка его изобразить.

– Однако, – говорит он. – ты была бы неслабым магом, девочка… если бы дожила.

Ксень переводит взгляд на свои ноги и понимает, что он имеет в виду. Потому что свежие раны затягиваются на глазах, покрываются пленкой связок, волокнами мышц, а затем и кожей. Миг – и словно и не было никакой раны, лишь разорванные и окровавленные джинсы напоминают, что что-то вообще происходило.