Екатерина Романова - Новогодняя жена

Тяжелая дверь охотно поддалась, выпуская нас на волю. В нос ударил ни с чем несравнимый запах мороза. Почему мороз пахнет дымом и немного мятой? Нет, не мятой. Скорее, ментолом. Освежающим, вкусным, дурманящим.

Вдохнула полной грудью и подставила лицо солнышку. Красота-то какая!

Сбежала вниз по ступенькам, прошлась по хрустящему снегу. Совсем как на Земле! Сгребла в охапку пушистый снежок и подкинула в воздух, наблюдая, как искрятся снежинки под солнечными лучами. До поросячьего визга люблю зиму!

– Ну, чего ты там встала, как вкопанная, иди же сюда!

Доротея подошла ближе и улыбнулась.

– Рассказывай давай.

– Только, если кто спросит, я вам ничего не говорила.

– Нет, конечно, я могила, – заметив испуганное выражение на лице собеседницы, махнула рукой. – Не обращай внимания, если в моей речи проскользнет что-то такое. Это земной сленг.

– Хорошо. Графиня Мадлен… Она… – девушка тушевалась, не зная, как подойти к обсуждению деликатного вопроса. – Я у нее раньше не работала. Сегодня первый день, как приступила, а оказалось, что вы уже и не графиня вовсе. Но по слухам, она очень легка нравом.

– Это как именно? – поинтересовалась, отломив от ближайшего дерева сосульку и попробовав на вкус. М-м! Куда вкуснее, чем на Земле. Не мудрено, здесь экология лучше.

– Вы что делаете?

– А ты попробуй, – отломила еще одну сосульку и дала Доротее. Та долго не решалась, а потом коснулась прозрачной ледышки кончиком языка и удивилась. Лизнула уверенней, еще и еще.

– Как странно. Как необычно!

– Застывшая вода и только.

Ну, не только это. Куча бактерий и микробов, мне ли, токсикологу, не знать. Но я не из тех, кто познав науку и проникнувшись количеством микроорганизмов вокруг, сходит с ума и превращается в верминофоба. Жить надо так, чтобы было что вспомнить. И, если уж на то пошло, промывание желудка и больничная койка – тоже воспоминания. У меня, например, в отделении, столько пациентов обрели друг друга! Ничто так не сближает людей, как совместная диарея. На трех свадьбах уже свидетельницей была. Так что даже путешествие в больницу можно превратить в приключение!

– Ладно, ладно. Давай к делу, а то придет Альберт и не поговорим. Что там за легкий нрав у госпожи?

– Уж больно она мужчин любит! – облизнув сосульку, разговорилась Доротея. – Видели ее и с булочником, и с поваром Жобером, и с бакалейщиком, и с продавцом ткани. А еще у нас садовник есть, сантехник… Сколько у Анахель наставников по магии сменилось… У-у… – девушка присвистнула, причем весьма профессионально, и закатила глаза. – Только на моей памяти граф четырех ученых мужей за шкирку выкинул.

– Задницей она крутит что ли?

– Еще как! – воскликнула Доротея, но испугавшись собственных слов, прикрыла рот ладошкой.

– Да расслабься ты. Все строго между нами. Как же граф позволяет такое поведение?

– А как не позволит? С его-то болезнью! Графиня молодая совсем, на десять лет его младше. Ей много требуется. Он сначала понимал, терпел… А потом, когда она вовсе обнаглела и дома неделями не появлялась, совсем замкнулся. Себя во всем винить стал. Матушка говорит, такая у них любовь была поначалу. Такая любовь! Я-то не знаю, сама еще малышкой была. Но с рождением Анахель все изменилось… Графине не интересно было возиться с девочкой, а с графом вот беда приключилась.

– А как он стал инвалидом?

– Кем?

Я указала на ноги. Доротея понятливо кивнула и вздохнула.

– Граф сильный маг, известный на весь Ирбис. К нему за оренарами приезжают со всех уголков планеты!

– За кем?

– Оренарами. Это такие магические животные, которых ни у кого больше нет. Они могут быть крошечными, с ладошку, или огромными, размером с лося! Все зависит от мага, которому нужен оренар. Нет в мире двух одинаковых оренаров. Такой выдумщик наш господин!

– А зачем нужны эти животные?

– Они преданные очень. За хозяина жизнь отдадут! Защитники, во всем споспешники, в магии подсобляют. Я не владею колдовством, всего не знаю, но любой сильный маг обязательно обзаводится оренаром. Если граф позволит, как-нибудь покажу вам питомник!

– Здорово. Но как это связано с его ногами?

– А! – спохватилась девушка и рассмеялась. – Заговорилась. Однажды, матушка рассказывала, к графу приехал очень нехороший господин. Темный маг. Плохой. Сказал, что хочет оренара себе. А граф не может отказать. Он на короля работает, а господин этот – королевский племянник.

Протекционизм даже в другом мире! Бессмертная, походу, вещь.

– Для создания оренара магия будущего владельца требуется. Я не знаю всех особенностей работы графа, но создал он пять оренаров и ни один не пожелал стать спутником того господина. Тогда граф создал еще пять и еще… На четвертый раз он сотворил настоящее чудовище! Злое, ядовитое и отвратительное, как и сам темный маг.

От жуткой истории у меня по спине холодок пробежал. Я уткнулась носом в пушистый мех шубки и с нетерпением ждала продолжения.

– Это чудовище, в итоге, выбрало того темного господина своим повелителем и покусало графа де Трувэ в благодарность за свое создание. Несколько недель сильнейшие маги и лекари королевства бились за жизнь нашего хозяина. Отстояли. Но только на ноги поднять так и не смогли.

– Это тогда он стал таким… ну…

Я покрутила пальцем у виска.

– Что означает этот жест, ваше сиятельство? – раздался за спиной надменный голос Альберта.

Я зачерпнула пригоршню снега и смяла в ладонях. Неслышно как подкрался дворецкий!

– Этот жест означает, что нельзя так пугать женщин. Они и проучить могут.

Резко развернулась и швырнула в Альберта снежком. Несколько секунд стояла тишина, а потом громыхнул хохот. Мы с Доротеей смеялись от души, даже Анахель присоединилась, глядя на то, как с широкого лба дворецкого медленно стекает снежок. Даже не в снежке дело, а в выражении лица Альберта! Такая оскорбленная невинность, такая поруганная честь!

– Что вы себе позволяете графиня?

– Я пар выпускаю! И вам, кстати, советую!

Набрала в ладошки еще снега, слепила следующий снежок и запустила в спину смеющейся Анахель. Девочка возмущенно вскрикнула и метнула в меня гневный взгляд. Я сузила глаза в ответ, но дурашливо, готовая в любой момент сорваться с места, если будет ответная атака.

– Вы же не надеетесь своими дикарскими выходками склонить меня на свою сторону, графиня? – высокомерно поинтересовалась девочка.

– Ну что вы! Куда нашим дикарским выходкам до вашего высокомерия?

Слепила еще один снежок и запустила в Доротею. Та манерничать не стала и ответила мне тем же. Мы бегали по двору, запуская друг в друга снежки, хохоча и уворачиваясь от летящих снарядов, падая в снег, швыряя его в воздух и наслаждаясь переливами серебристо-алмазных снежинок. Альберт косился на нас, как на полоумных, а во взгляде Анахель нет-нет и проскальзывал интерес. Значит, не все так запущено. Она то и дело вытягивала голову, чтобы посмотреть, в кого попал снежок или кто на этот раз победил в схватке «повали другого».