Екатерина Романова - Новогодняя жена

– Все, ваше сиятельство, все! Вы победили в этой забаве! – запыхавшись, заявила Доротея. – Мне понравилось пар выпускать!

– А пар мы еще и не выпускали. Смотри!

Я вдохнула поглубже, согрела ртом воздух, а потом медленно выдохнула горячую струйку, которая тут же обернулась густым белым паром.

Помощница восхищенно засмеялась, а Анахель подошла ближе.

– Так любой может! Из-за разницы температур возникает такой эффект. Вот, смотрите!

Она повторила мой опыт. Доротея тоже пустила облачко, и мы уже втроем принялись соревноваться, у кого красивей получится.

– Альберт, ну, что же вы там стоите? Замерзнете же! Идите к нам, покажите свои умения.

– Ничего я не умею! – произнес дворецкий, а мы расхохотались. – Я не специально! Просто пар идет, пока я говорю!

Мы разразились очередной волной смеха и, чем больше оправдывался и парил дворецкий, тем больше хохотали, пока вовсе не повалились в сугроб. Не в силах подняться и унять хохот, мы корчились прямо на снегу, тыча пальцем в бубнящего дворецкого.

Краем глаза заметила шевеление в одном из окон на третьем этаже. Замерла, пригляделась. А. Кто-то за нами подглядывает!

Поправила сползшую на бок шапку, поднялась и отряхнулась. Граф презрительно покачал головой. Да ну тебя, мерзкая ты ледышка! Не удержалась и от всей души, вот прямо от сердечного порыва оттопырила средний палец и подняла над головой. Так, чтобы граф обязательно увидел!

Мужчина резко задернул шторку и скрылся от наших глаз. Ох, как же хорошо от маленькой гадости на душе! С широкой улыбкой повернулась и наткнулась на три удивленных взгляда.

Ой…

– Что означает жест, который вы показали моему отцу? – поинтересовалась Анахель, стряхивая снег с пухового полушубка.

Так мне в этот момент стыдно стало, что не передать. Тоже мне, кандидат медицинских наук, образованная женщина, что я там еще о себе графу говорила?

– Этот жест, Анахель, означает… – задумалась, как бы выкрутиться из ситуации. – Крайнюю степень недовольства поведением собеседника.

– А, поняла.

Девочка все делала старательно и сейчас со всей ответственностью оттопырила средний палец, глядя на меня самым невинным взглядом, какой я когда-либо встречала.

– Вот так?

– Эм… Ага, – буркнула и глаза отвела.

Как говорит моя мама, которая в одиночку воспитывала меня и брата, чем меньше акцентируешь внимание на дурном, тем меньше оно откладывается в памяти. Не знаю, не знаю. У меня в памяти отлично отложилось именно все дурное. До сих пор анекдот в нашей семье ходит, что первым моим словом было любимое дедушкино выражение: «ептамать». Так что неточная это наука, но попробовать стоило.

– А не пора ли нам выпить горячего чаю, что скажешь, Альберт?

– Немедленно распоряжусь Жоберу!

Мужчина с энтузиазмом подхватил эту идею и постыдно сбежал. Сдается мне, у него просто ноги замерзли. Не мудрено, столько стоять на одном месте! Мороз требует движений! Кровь разгоняется, сосуды расширяются, эффективность теплообмена повышается. Поэтому нам с девчонками сейчас было жарко и весело. Красные, по самую макушку сырые и счастливые, мы с громким смехом ввалились в графский терем.

Не тут-то было.

«Я покидаю комнату в исключительных случаях» явился собственной персоной и восседал на своем неизменном кресле прямо по центру холла. Как только со ступенек не свалился, шею себе не переломал. Вот был бы всем новогодний подарок!

Ну и злюкой меня делает этот мерзкий граф!

– Чего не так? – спросила с порога, помогая Анахель снять полушубок и стряхивая снег прямо на пол.

Фигня, слуги уберут! Хе-хе! Вот когда начинаешь ценить богатую жизнь. Никаких тебе коленно-локтевых поз в обнимку с ведром и тряпкой. Позвал слугу и дело сделано. А они деньги за это получают, между прочим, и крышу над головой, так что никаких угрызений совести.

– То, чем вы занимаетесь с моей дочерью – неприемлемо!

– Неприемлемо пить нашатырь и капать в глаза зеленку. Мы всего лишь в снежки играли!

В меня впились молнии графского негодования. Метафизические. Однако инстинкт самосохранения сработал безотказно и отрубил все системы моего организма. В первую очередь говорительную.

– Папочка, нам было так весело! – девочка задорно подбежала к отцу, крепко обняла его и поцеловала в щеку.

Лицо графа преобразилось. Помолодело словно, стряхнуло с себя безжизненный налет надменности и угрюмости.

– Я понимаю, дорогая. Но ты – баронесса де Трувэ. Будущая графиня! Тебе не пристало валяться в снегу подобно слугам и безродным девкам.

– Да, папочка. Прости меня, пожалуйста!

Ну, знаешь, дорогой!

Исключительно Альберт спас ситуацию, иначе на чьем-то лице, не буду показывать пальцем, красовался бы здоровенный такой фингал! Девка я, может, и безродная, но Золотовы тоже не пальцем деланы! Мама, между прочим, доктор медицинских наук, а папа известный на весь мир изобретатель медицинских аппаратов!

Анахель сникла и, опустив голову, пошла к дворецкому.

– Чай подан, графиня. Прошу в малую чайную комнату. Желаете присоединиться к супруге, господин?

Мазнув по мне брезгливым взглядом, граф отрезал:

– Исключено. Анахель, надеюсь, не стоит объяснять тебе необходимость вести себя соответствующим образом? Скоро приедет король. Подобное поведение недопустимо!

– Почему? – вступила в разговор, отдав свою шубку Доротее. – Почему ребенку недопустимо веселиться и радоваться жизни? Она еще успеет загнать себя в рамки выдуманных обществом стандартов!

– Не вижу смысла объяснять что-либо женщине, у которой вообще нет рамок.

– Вы этого не знаете, граф! – на этот раз мужчина всерьез меня задел. Одно дело – нарочитые оскорбления, другое, когда осуждают человека, не зная его. – Еще скажите, что король ребенком не был и в снежки не играл!

– Не играл! – отрезал он.

– Тогда он аутист! – заявила во всеуслышание, да так громко, что и во дворце могли услышать.

Молодец, Кристина! В монархической стране публично царя хаять! Какое главное правило монархии? Правильно! О царе, как о мертвом, либо хорошо, либо ничего! Да и попросту неприлично так выражаться. Ты же медик, ну что за поведение?!

– Не знаю, что это значит, но предполагаю, ничего хорошего!

– Признаюсь, с королем я палку перегнула. Но вот с вашим диагнозом, пожалуй, определилась.

И не было в этом заявлении желания обидеть или уязвить. На фоне полученной графом травмы тела вполне мог развиться аутизм. Неумение общаться с людьми, любовь к замкнутому пространству, одиночеству. Конечно, случай не запущенный, но симптоматика на лицо. Он реагирует на ласку дочери, это дает надежду.

Все, конечно, замечательно, только теперь я не смогу злиться на графа. А смысл злиться на человека, с реакциями малолетнего ребенка? Да он сам себе не рад. К тому же, к неустойчивым пациентам нужен особый подход.