Анастасия Свинина - Приручить пламя: Метод Бравого

Туше.

Меня же носом в мое же… кхм… негодование.

– Ты должен понять: я была зла, растеряна и уязвлена. По правде говоря, сейчас мало что поменялось, но теперь я осознаю, что выхода, кроме как попытаться наладить контакт с тобой, нет. – Полуправда, дабы убедить его в собственной искренности. – Я предлагаю тебе худой мир, который, как известно, лучше доброй войны.

Худой и, если баснословно повезет, весьма недолгосрочный мир.

Темные глаза неоднозначно прищурились. Вне всяких сомнений, он что-то заподозрил. Он не поверил мне ни на секунду.

Но Владислав Бравый отчаянно хотел поверить.

Иначе бы не стал кивать.

– И ты не станешь сопротивляться? – спросил мужчина.

Чтоб тебя голодные упыри в ближайшем овраге подрали!..

– Если только мне будет неприятно.

Максимально обтекаемый ответ, на который вообще была способна прямолинейная, скорая на расправу и совершенно не оправдывающая своей фамилии Виталина Добровольская.

Тонкие губы растянулись в усмешке, и я была уверена, что в его голове прозвучало что-то вроде: «Клянусь, что тебе будет приятно всегда!»

– По рукам, – кивнул Владислав. И протянул мне ладонь. – Скрепим договор?

– Как? – против воли уперлась я.

– Ты обещала не сопротивляться, – напомнил он, предвкушающе улыбаясь.

Зараза блохастая!

И протянула свою руку в ответ. Дура.

Ее мгновенно взяли в плен и сильно потянули на себя. Хотела бы я иметь отсоединяющиеся конечности, ибо так пришлось следовать за ней, если не желала лишиться насовсем. Бравый заставил наклониться, сам подался вперед, и вот уже горячие, алчно-жадные губы накрывают мои.

Тьма милосердная, дай сил не опьянеть от привкуса вина и не поддаться взбунтовавшимся гормонам!

И сейчас я как никогда ярко поняла, что ни одна из Пяти Матерей меня просто не слышит. Сколько у Них таких глупых девочек, которых пытаются соблазнить взрослые, опытные, убийственно-обаятельные мужчины-оборотни? Сотни, если не тысячи. Каждой не поможешь. А у меня наверняка еще не самая худшая ситуация.

Я почти потеряла голову, сама поднявшись и шагнув к его стулу, остро ощущая большие ладони, скользящие по спине вниз.

Но Великая Намму все-таки услышала свою непутевую дочь.

Неосторожное движение локтем, и бокал с красной жидкостью полетел со стола… прямо на брюки пожинающего плоды победы Владислава.

– О, я такая неаккуратная!.. – Спасибо тебе, Матерь, я ведь почти поддалась! – Прости, пожалуйста, я…

– Это всего лишь ткань, Вита, – спокойно произнес мужчина, очень нежно улыбаясь и глядя на меня снизу-вверх. – Ничего смертельного.

«Смертельного…» Хм.

Это отрезвило, и я поняла, что разбившийся бокал – двойное попадание. И от окончательного падения спас, и повод хороший подкинул.

– Все равно – мне очень неловко и… – Я замялась – вполне натурально, к слову. – В качестве извинений примешь ужин, приготовленный мною лично?

Бравый только кивнул, но ладонь с моей щеки так и не убрал.

А я не стала отпираться. Рано еще.

Закуски, салатики, все это занимало слишком мало моих мыслей. Я больше думала о том, как незаметно подлить снотворное, которое, к слову, еще нужно было изготовить.

Рассеянно шинкуя помидорку, я вдруг четко ощутила, что не одна на огромной кухне, откуда ушли повар и поварята.

– Седые волосы мне не к лицу будут, – улыбнулась я через силу, оборачиваясь.

Владислав стоял, прислонившись плечом к косяку двери и сложив руки на груди. Его лицо было абсолютно непроницаемым, но я почему-то вновь почувствовала себя кроликом, загнанным в угол матерым хищником.

Но, к своей гордости, даже не пошевелилась, когда оборотень начал приближаться, и только отвернулась обратно к нарезке, чтобы на эмоциях палец себе не оттяпать.

– Что ты делаешь? – послышалось любопытное и совсем не страшное над ухом, а по обе стороны от меня на столешницу опустились две большие ладони.

– Просто нарезка… Люблю свежие овощи, – пожала я плечами, как бы случайно перекрывая доступ к шее. И бросила короткий взгляд на его лицо. – Ты не мог бы нарезать мясо? Мне… силы не хватает.

Вот то, что я успела уяснить – для него я слабая и беспомощная, и чем чаще я буду это показывать, тем сильнее в нем будет инстинкт защитника и тем ниже – уровень подозрительности. Именно то, что надо.

Мужчина просто кивнул и шагнул в сторону, где в высокой плошке лежал кус свежего, уже почти размороженного мяса. Наблюдая, как ловко и легко он нарезает его, невольно залюбовалась, а потом…

– Это правда, что оборотни едят мясо с кровью?

Темные глаза, что обратились ко мне, чуть прищурились. Какое-то время он молчал, но после все же кивнул:

– Да. Когда повреждения чересчур серьезны, и вервольф не может сам восстановиться. Тогда помогает животный белок и чужая кровь. – Владислав вдруг нагнулся, оказываясь со мной на одном уровне и почти вплотную к моему лицу. – Так что не бойся, я не буду откусывать тебе руку или что-нибудь еще. Хотя очень хочется порой покусать тебя… за непокорность.

Покусать?.. За непокорность?! Меня?!!

На разделочной доске остался черный выжженный отпечаток моей ладони. Нечисть побери этого волчару!

Которого мое молчаливое возмущение лишь развеселило. Однако от комментариев он, хвала Тьме, воздержался и лишь поставил передо мной все ту же плошку, только с уже нарезанным мясом. Я сделала вид, что его здесь вообще нет (в смысле вера, а не бифштексов), и принялась за кулинарию.

Пока мяско шкварчало на сковороде, я готовила соус. С непроницаемым лицом сыпанула на килограмм, наверное, больше специй, чем нужно. Сзади послышалось покашливание, недвусмысленно намекающее, что я явно перебарщиваю, но злая ведьма и бровью не повела, добавляя туда же масла и красное вино из на три четверти пустой бутылки.

Когда все это было почти готово, я решила, что пора.

В задумчивости посмотрела бутылку на свет, чуть взболтала. Тяжело вздохнула и все-таки повернулась к оборотню, который все это время стоял у меня за спиной. Лицо у него было довольное и какое-то даже предвкушающее, что ли.

– Думаю, к ужину нам потребуется вино, – почти дружелюбно произнесла я.

– Что, неужели дуться перестала? – в притворном удивлении приподнял брови вервольф.

– Я бы на твоем месте сейчас бежала в винный погреб и выбирала бутылку подревнее, – игнорируя его сарказм, отозвалась я, вытирая руки полотенцем.

– Зачем это? – якобы абсолютно без намека спросил мужчина, делая шаг в мою сторону.

– Сегодня будет самый особенный ужин в твоем доме.

Если не сказать – в твоей жизни.

И ведь ни словом не солгала. Вряд ли хоть одна женщина, побывавшая в этих стенах, мечтала скоммуниздить отсюда как можно скорее. Они, наверное, наоборот – руками и ногами упирались, дабы подольше здесь остаться.