Дана Арнаутова - Обрученные луной

– Что и говорить тогда об этом? – раздраженно отозвался отец. – Не получится у вас править кланом вдвоем… – Он осекся, и Хольм будто услышал отцом не сказанное: «Сигрун не даст». – Так что пусть дочь Рассимора решает сама. Пойдете сегодня вечером на праздник, будете пить, танцевать, веселиться. Покажете всем, что семья вождя крепка и нерушима, ясно?! Что вы, братья, друг за друга горой! И не вздумайте подраться за девчонку!

Он наклонился и принялся расшнуровывать короткие полусапожки, явно намекая, что разговор закончен.

– Как скажешь, – ровно сказал Брангард и встал из кресла, снова бросив на Хольма многозначительный взгляд. – Тогда мы свободны? До вечера?

Отец кивнул, и Брангард, крепко взяв Хольма за плечо, почти силой увел его, молчащего, из комнаты. Выволок в коридор, плотно закрыл за ними обоими дверь, протащил Хольма несколько шагов и стиснул его плечи уже двумя руками, выдохнув:

– Ну и натворил ты дел, братец! Сам себе нагадил так, что ни одному Медведю не под силу!

– Отстань, – бросил Хольм, старательно отводя взгляд. – Без тебя тошно.

– Сейчас еще тошнее будет, – пообещал Брангард. – Если Лестана выберет не тебя… А ты сам понимаешь, кого она уже выбрала… Хольм, тупая башка, не рычи! Еще раз на меня оскалишься – по зубам получишь! Держи зверя, коврик ты блохастый!

– Прости, – выдавил Хольм, действительно устыдившись.

Что это с ним? Почему последние дни волк рвется наружу так, что в глазах темнеет от старания удержать свою звериную часть на привязи воли? Раньше управлять зверем было куда проще, что бы ни говорила Сигрун!

– Так вот, – тихо и быстро продолжил Брангард, сжимая его плечи крепкими пальцами почти до боли. – Если дочь Рассимора останется здесь, отец тебя все равно отошлет. Только не к Рысям, а к Лисам или Серым Волкам. Понимаешь?

– Ну и какая мне разница? – старательно растянул губы в усмешке Хольм. – Да хоть к тем же Кабанам! Все равно!

– А, ну тогда конечно! – язвительно сказал Брангард. – И чего я тогда беспокоюсь? Раз ты уже решил, что Лестана тебе не нужна. Тогда я сам на ней женюсь, причем с удовольствием. Девушка красивая, дети славные будут… Хольм…

Голос брата слабо пробивался сквозь алое марево. Хольм вдохнул теплый воздух, пахнущий ламповым маслом и, почему-то, страхом. Ну, лампа горит на стене в конце коридора, а страх… Он опомнился, вдруг поняв, что притиснул Брангарда к стене. Что брат стоит на цыпочках и пытается отвести руки Хольма, что сжимают его горло.

– Бран… я…

Хольм торопливо отпустил его, ожидая, что вот-вот карие глаза брата вспыхнут злостью, но Бран потер горло и выдохнул:

– Тупица ты! Ладно, матушка про это молчит, ей выгодно, чтобы тебя диким считали. Но неужели ты сам до сих пор не понял?

– Чего не понял? – тихо спросил Хольм, на всякий случай отступая на шаг и ужасаясь тому, что едва не натворил. – Бран, прости! Я не хотел… Я будто с ума сошел… Не понимаю…

– И клыки сами по себе отрастают! – подхватил Брангард, глядя на него с какой-то странной жалостью. – Стоит хоть слово сказать про твою Лестану, у тебя зверь изнутри лезет. Хольм, да что же ты болван такой? Ты же с первого взгляда на нее с ума сошел! Если, конечно, он у тебя был, ум этот… Ты ее запах чуешь? Издалека?

– Да, – растерянно подтвердил Хольм. – Но я всегда запахи хорошо…

– И чем она пахнет?

– Земляникой! – выпалил Хольм и зажмурился. – Родниковой водой! Солнечным светом, летним лесом…

– Счастьем? – подсказал Брангард очень тихо и добавил, пока Хольм осознавал сказанное и услышанное: – Братец, она твоя истинная пара. Самой Луной тебе, дурню мохнатому, предназначенная.

Хольм еще раз шагнул назад, словно от удара, недоуменно и испуганно воззрился на Брангарда. Истинная пара? Половинка души, разделенной на двоих? Живая сказка, что встречается все реже и реже? Но…

– Быть не может, – прошептал он непослушными почему-то губами. – Бран, она бы меня тоже узнала! А она… Она меня боится! Она в тебя влюбилась!

Младший смотрел на него все с той же непонятной жалостью, словно на смертельно больного или раненого. А у Хольма всплывало в памяти все, что он чувствовал при взгляде на Лестану. Сумасшедшая нежность, благоговение, желание быть рядом, прикасаться, заглядывать в глаза и дышать ее запахом, гладить серебристые волосы девушки и ее тонкие пальчики, любоваться, защищать, носить на руках, пробовать на вкус ее гладкую светлую кожу языком…

И запах! Как он не понимал этого раньше? Все оборотни пахнут своим зверем. Волком, барсуком, лисой… По аромату тела можно узнать возраст и здоровье, силу и настроение. И только избранная Луной пара пахнет своей второй половине чем-то особенным! Не зверем или человеком, не живой плотью, шерстью, кожей, а счастьем, как и сказал Брангард. Сводящий с ума запах, единственный на земле!

– Почему она меня не узнала? – снова спросил он растерянно, пытаясь понять и вместить это невероятное знание, которое меняет все.

– Потому что Лестана еще не призвала своего зверя, – терпеливо объяснил Брангард. – Ты чем вообще слушал, когда шла речь о договоре? Ей двадцать лет без одного месяца, а она еще ни разу не перекинулась. Ну как она почует свою истинную пару, если она человек? Хольм, ты меня слышишь? Она может остаться всего лишь человеком, понимаешь? Тогда она потеряет место наследницы клана. И дети у нее, скорее всего, родятся обычными людьми. И она никогда не почувствует к тебе того же, что ты к ней…

– Я люблю ее, – тихо сказал Хольм, не понимая, какое значение имеет вот это вот все, о чем говорит Брангард, явно считая свои слова очень важными. – Мне все равно, кто она. Человек или оборотень, правительница клана или… Я ее никому не отдам. Даже тебе.

– Ты ее совсем не знаешь, – вздохнул Брангард. – Не рычи, я же не говорю о ней плохо. Просто ты не понимаешь, какая она… Хольм, ты твердо все решил? Ну, истинная пара, бывает. На словах это все красиво, а вот как в жизни окажется? Но никто вас двоих на одну цепь не сажает. Она может выйти за другого, ты – найти себе невесту по вкусу. Оба будете счастливы, главное – не встречаться. Но это как раз легко… Да не сверкай ты глазами. Не буду я у собственного брата истинную пару отбивать. Но она-то этого не понимает! И не поймет, пока зверь не проснется, а тогда может уже поздно быть. Твой волк потому и рвется наружу, чтобы добраться до ее рыси. И рысь идет к нему навстречу. Но времени мало! Чует мое сердце, Лестана сама своего зверя боится, вот и не выпускает ее. А отец нам дал три дня, пока не кончится ярмарка. И я очень боюсь, что матушка даст еще меньше.

Хольм постарался думать спокойно и хладнокровно. Если Лестана его истинная пара, они должны обручиться, а потом у нее будет время успокоиться, призвать рысь и понять, что Хольм предназначен ей самой судьбой. Если никто не вмешается. И… это получается, что Хольму придется уехать к Рысям?!