Натали Якобсон - Сокровища Люцифера

Но пьяница с ножом не спешил уйти. Он жадно уставился на золотое кольцо со скарабеем так некстати блеснувшее на среднем пальце Неда.

– Мне нужна от тебя только эта вещь, красавчик, – хрипло прошипел он. – Будь спокоен, о большем я не попрошу.

Его пальцы жадно потянулись к золотистой пряди Неда, чтобы откинуть ее за ухо и слегка коснуться гладкого виска. Юноша забыл, что в Новом Орлеане голубых еще больше, чем обычного хулиганья. Он так стремительно перехватил руку с ножом, что нападавший вскрикнул. Такое быстрое движение не проследить глазами. Доля секунды, и кость в руке незнакомца, ломаясь, хрустнула. Нед отшвырнул его от себя легко, как невесомую балку.

– Будь ты проклят, – мужчина упал на асфальт, сильно ударился головой. Из затылка у него текла кровь. Рука была переломана. Нед слегка не рассчитал свои силы и вывернул ему запястье под неестественным углом.

– Будь ты проклят, сын дьявола!

Ругательство неприятно обожгло слух, хоть и не было таким неприятным, как он слышал обычно от тех людей, которых калечил в драках. Так уж вышло, что физической силой он значительно превосходил окружающих. Но при чем здесь дьявол? Нед чуть попятился назад. Ночной ветер развевал ему волосы, будто ледяной дракон дышал прямо в спину.

Пострадавший харкал кровью. Нож валялся на дороге недалеко от него. А из темных канализаций к кровавой луже стекались какие-то существа, похожие на крыс.

Нед только глянул, как жадно они накинулись на кровь, и поспешил прочь. Он не любил наблюдать за результатом побоищ, в которых участвовал. Все выходило непроизвольно. С его стороны это был всего лишь инстинкт самосохранения или ответ на грубость. Под давлением обстоятельств он пускал в ход физическую силу и ломал людей, как игрушки, а потом исправить было уже ничего нельзя. В отличие от него, люди хрупкие существа. Порезы и ссадины не заживают на них мгновенно. А стоит сломать им шею или позвоночник, и они вообще уже больше не встанут. Это печально, но такова их судьба. Нед глянул на мрачные небеса над Новым Орлеаном, будто там мог быть написан ответ, почему он так сильно отличается от всех. Но небеса были безучастны и темны.

Николь ходила по ночному городу, забредая в самые злачные уголки. Ее свет озарял темноту, как живой фонарь. На такой свет стекались все преступные элементы ночного мира и все самое отпетое хулиганье. Вначале они углядывали слабинку: красавица гуляет одна. Но их восторг быстро уступал место несказанному библейскому ужасу.

Поработить банды бездельников и хулиганов для нее было делом случая. Кто-то неизбежно исчезал из мира мафии и преступных группировок, зато ряды ее верующих регулярно пополнялись. Религия объединяет воюющие ордены куда лучше, чем любая организованная преступность. Уж кому, как ни ей это знать. Как долго орден Михаила сражался даже с давно запланированным уничтожением мира. Но теперь все снова пошло своим чередом. А сам Михаил будто растворился в пустоте. Она глянула в пустые звездные небеса, уже зная, что не ощутит там прежнего надоедливого присутствия ни Михаила, ни Гавриила. Счеты с прошлым уже сведены. Пора думать о будущем. Город встал из воды, но скоро снова под нее и уйдет. Человеческих усилий она не жалела. Зачем, если люди скоро погибнут.

– А зачем банды? – как-то спросил ее лепрехун, рывшись в мусоре в поисках утерянного золотого кольца какой-то девицы. Он точно видел, что она по ошибке его выкинула.

– Для острастки, – ответила ему Николь. Она как раз заметила группу хулиганов недалеко за свалками и двинулась туда. Как заря в ночи, как огонь, поражающий всех, кто еще не уверовал в нее, но скоро встанет перед ней на колени. Она легко себе всех подчиняла. Таким и задуман Денница. Царем всего. Ее место на земле с самого начала было царским, а теперь она обращала людей в свою веру сама, как когда-то насильно обращали первых христиан: угрозами, огнем и мечом. Ей хватало одной магии, чтобы совершить насилие над человеческой волей. К воле прилагались и тела. Стоило захватить разум, и они шли в бой, как игрушки. Приятное развлечение.

Группа юных бандитов вначале опешила. Красотка направлялась к ним сама. Даже такие, как они в ночи, не радовались приближению сумасшедшей или обкурившейся наркотиками до невменяемого состояния. Затем они все же осмелели. И тут же попали ей в когти.

Она перехватила руки их главаря и поставила его перед собой на колени. Человек не мог сопротивляться силе ангела, и оказался перед ней в грязной луже. Другие испытали к ней от этого неподдельное уважение. Пусть знают! Божество не гуляет по улицам просто так, оно ищет последователей. Даже если их приходится притянуть насильно.

Кто-то, кто еще не видел ее лица, подбирался сзади. Он хотел воспользоваться острым складным ножом. Это он зря! Нож сам впился в его же руку. Кровь брызнула на землю, окропив почву, как от разлитой чаши причастия. Может, стоит заставить эту банду причаститься собственной кровью? Николь изучающе смотрела на них. Им было страшно.

Пораненный бандит вопил от боли позади. Нож стал двигаться сам, как живое существо, нанося ему все новые порезы на ладони. Шок от боли был не таким сильным, как шок от того, что собственное оружие вдруг ожило и на него напало. Он сам платил за этот нож, редкий случай, когда он не украл что-то, а купил, хоть и на краденые деньги. И вдруг его покупка, до этого верой и правдой ему служившая, стала летать и кидаться на него, как металлическая птица с режущим клювом.

– Видел бы ты кинжал двух змей, который используют в Соборе Грома для принесения в жертву и смертных, и ангелов. Вот тогда бы ты завопил во все горло, – Николь хотелось произнести это вслух, но она довольствовалась мысленным позывом.

– Забудь о церкви, где тебя крестили Ник, – не поворачивая головы, обратилась она к пораненному. – Теперь ты окрещен собственной кровью во имя нового божества.

Ее голос золотистым эхом разлился в ночи, будя жуткие крошечных существ, которые начали выползать из решеток канализаций, мусорных баков, водосточных труб, вентиляционных отверстий и даже формироваться из оконного стекла или кладки камней. Какая-то нечисть любила жить внутри стен и твердых материалов, делая вид, что является частью неодушевленного монумента.

Ник упал на колени, когда собственный нож поранил ему лодыжки. Его окровавленные ладони коснулись каменистой почвы, будя духов под ней. Земля завибрировала.

– Это Дагон, – Николь отвернулась, наконец, от уже порабощенных подростков и наклонилась к Нику. – Мой библейский монстр. Он живет под вашими городами в сточных водах. И он просыпается.

Оживший нож Ника все еще летал в воздушном пространстве, продолжая периодически пикировать вниз и наносить парню новые порезы. Казалось, сам воздух от движений этой своеобразной стальной птицы стал раскаленным.