Жан Легенэк - J & J. Роман

На третьем снимке мой кабинет, который в самом конце здания. Там я принимаю пациентов. Эта комната, в отличие от первой, очень маленькая, но для меня достаточно. Я обычно сижу в кресле; некоторые пациенты лежат на кушетке справа, другие сидят на диване слева. Я предпочел бы, чтобы они лежали и не смотрели на меня – это мешает сосредоточиться и производит впечатление, будто мы просто разговариваем по-соседски. А ведь это совсем не так. Но некоторые люди не могут терпеть лежачего положения.

Дорогой Жан (конечно, это обращение вполне уместно),

если бы я была Вашей пациенткой, я бы, наверное, тоже не захотела ложиться на кушетку, а села бы напротив Вас и смотрела бы Вам в глаза, и ждала отклика на свои слова. Нет, от меня бы вы не спрятались! Когда я разговариваю с человеком, мне необходимо смотреть ему в лицо, я не представляю, чтобы можно было произносить слова в пустоту.

Ваша дача мне очень понравилась, особенно изящный столик с полочками (буфет? этажерка?). Там еще стоят такие чайнички, книги, а сбоку висят бусы.

Это старинный сосновый буфет. В нем помещаются всевозможные мелочи и книги, которых везде слишком много. К сожалению, по доскам уже пошли длинные трещины. Сосна – дешевый материал, а время не щадит.

Мне кажется, этот буфет – добрый дух Вашей комнаты.

Да, как верно вы заметили! Я очень люблю его. Но слово «дача» вызывает у меня образ грубой, неудобной хижины в лесу. По-моему, оно не совсем подходит к моему дому.

А что тогда? Коттедж?

Нет, это отдает чем-то английским и старомодным.

Вилла?

А «вилла» – итальянским и роскошным, чем мой дом совсем не является. Ну, пусть будет «дача»! Я очень люблю свою дачу. Мне досадно, когда приходится подолгу оставаться в Лиможе.

Представляю Вас за этим стеклянным столом и компьютером. Как Вы сидите там и что-то набираете. Еще очень понравились окна от пола до потолка – создается впечатление, что ты дома, но в то же время и на улице.

Окна от пола до потолка вошли в моду совсем недавно. Возможно, потому что новые технологии позволяют сделать отличную тепловую изоляцию – не приходится много тратить на отопление. А звукоизоляция у них такая хорошая, что даже не слышно, как во двор въезжает машина.

Я тоже высылаю вам несколько фотографий нашей квартиры.

Спасибо за фото, Вы здесь очень милая. Но мне показалось, у Вас (на диване) грустный, чуть ли не холодный вид. Хотелось бы узнать, отчего это?

Фото было сделано как раз после того, как я показала Олегу свой новый роман. «Ты пишешь так, как бабы на базаре разговаривают», – его слова. «Какая у тебя концепция»? «Каков главный нерв твоего произведения»? – вот какими вопросами он меня мучает. А какой у меня нерв? – я не знаю! У меня нервы от этого разговора были на пределе. Я начала резко отвечать ему. А он: не кричи. И повторил мне это раз пять. Ну а когда возбужденному человеку говорят «не кричи», достигают обычно обратного эффекта. И я закричала очень громко, так что потом уже не могла разговаривать, сорвала голос. Он сказал: «Ты истеричка, что подумают соседи», – и отвернулся к своему ноутбуку смотреть кино.

Проблема в том, что я не обладаю собственным видением. Например, я пошила новое покрывало на диван, и оно мне понравилось. Перед этим я долго выбирала ткань, продумывала выкройку, и, наконец, принесла его, застелила и говорю Олегу: «посмотри». А он: «Что за уродство. У тебя нет вкуса». Я смотрю – действительно, уродство, и да, таки безвкусица… Но я вижу это, только когда он скажет! Раньше я бы обиделась, начала доказывать обратное, а сейчас ничего – только немножко огорчилась. Даже удивилась своей спокойной реакции. И так у меня во всем: и в романе, и в покрывале, и в одежде, которую я ношу, и которая ему не нравится. За всю нашу жизнь он не похвалил ни одного моего платья. Вот… начала романом, а закончила платьем – но это всё где-то одно и то же.

О вкусах не спорь! Вы, кажется, реагировали так, будто это покрывало и роман обязательно должны были понравиться и Олегу. Это мнение основано на следующем: Муж знает, что красиво, и что некрасиво, а я нет. Но что может быть более субъективным, чем красота? По-моему, Вы оттого обиделись, что верили: вкус – объективное понятие. Еще более удивительно: Вы отказались от собственного вкуса; сразу же согласились с тем, что у Вас вкуса нет. На самом деле нет вкуса без ценителя. Когда говорят, что у кого-то нет вкуса, значит, человек этот любит не те вещи, которые нравятся большинству людей. Проблема у Вас не в «плохом» вкусе, а в подчиненности чужому вкусу.

Юлия, знакомство с Вами заставило меня вспомнить о мастерстве переводчика и желании совершенствования в этом деле. Почему я хочу безукоризненно владеть русским? У сестры была любимая подруга, голландка, работавшая на телевидении и говорившая бегло на нескольких языках. Я никогда не проверял этого, разумеется. Но все восхищались ее познаниями в лингвистике, и я поверил, что она действительно мастерски говорит. А еще, кажется, мне пришла в голову мысль, что если я стану экспертом в языках, сестра будет любить меня так же, как ее.

Вы писали, что считали сестру «своей». Получается, считали своей, но не были уверены в ее любви?

Поскольку сестра была старше на четырнадцать лет, для меня она была не сестра, а своего рода помощница матери. Это была бойкая, энергичная девушка, которая свою роль принимала всерьез. Я думаю, она сама считала себя больше матерью, чем сестрой. Так, что для меня, малыша, понятие женского приобрело другой смысл, не такой, как у остальных мальчиков. Если бы сестра была «настоящей», я бы играл с ней, видел ее недостатки: как она злится, дуется, не выносит моих шуток. Но мы не были равноправны. Моя сестра отличалась сущностью, промежуточной между неполноценными детьми и всемогущими, совершенными взрослыми. А следовательно, такими были и все женщины.

Отсюда, мне кажется, у меня идет идеализация женщин. Где-то бессознательно возникла та странная мысль, что девочек Бог избавил от всех наших мальчишеских недостатков. И чрезмерно обобщая, я пришел к (все еще бессознательному) выводу, что женский пол является чем-то вроде высшего состояния человечества. Поэтому я всегда считал общество женщин гораздо интереснее мужского (ложное видение).

Потом сестра вышла замуж (резкое разочарование), и только теперь понимаю, что в глубине души я никогда ей этого не прощал. Я бы даже сказал, что в дальнейшем, разрушив чужой брак, я словно разрушил ее брак с тем мужчиной, которого глубоко презирал.

Вы… были увлечены своей сестрой? Я имею в виду романтически.

С тех пор утекло так много воды, что могу без стыда об этом рассказывать. Да, в юности я считал сестру привлекательной. Я был подростком и, как большинство, немножко озабоченным, и чувствовал к ней сильное влечение. Беда была в том, что она взрослая и мне сестра. Однажды она разговаривала с нами об одной своей соседке, и дала понять, что эта женщина доступная, «любит молоденьких». Сестра часто клеветала на других, беспощадно критиковала. Она, наверное, не думала о нас с братом как о «молоденьких», считала нас детьми, хотя нам уже исполнилось по пятнадцать (мы близнецы). Но эти слова были услышаны. «Любит молоденьких» я воспринял в широком смысле, и мое воображение воспламенилось. Итак, существовали женщины, для которых возраст не был препятствием. Отбросив всякий стыд, теперь признаюсь, я думал про себя: а может, и сестра из них?!