Анна Ковалевская - После Дракона

Дора поспешила выйти на ближайшей остановке. Тащить огромный пакет с обновкой было не так радостно, как вчера. Но возможно, перспектива пройти пару остановок и насытить организм кислородом стоила того.

Она запрокинула голову. Последний день осени баловал ее ясным небом. «Удивительно», – подумала Дора. Даже на том клочке небосвода, который ей удалось рассмотреть между крышами домов, она различала несколько оттенков голубого. Цвет был то ярче, то темней – от лилового до стального, и даже причудливое пушистое облачко выплыло, едва не зацепившись за огромную телевизионную антенну.

Дора улыбнулась отважному облачку и собралась было помахать ему рукой, как едва не лишилась равновесия.

– Что стоишь, разинув рот? Это тебе не картинная галерея, людям пройти нельзя, – некий элемент оторвался от текущей массы людей и, больно задев Дору плечом, поспешил воссоединиться с трясинистой гущей спешащей по утренним делам толпы.

«Действительно, – подумала Дора, – нашла, где любоваться небом – посреди улицы, да еще напротив остановки транспорта». Людской поток увлек ее, и она следовала его ритму, не особо заботясь о том, что происходит вокруг. Она снова и снова поднимала глаза в поисках своего облачка. Но оно, видимо, растворилось или примкнуло к более крупным собратьям.

Ее дом встал перед ней нерушимой стеной, и машина Леона у подъезда напомнила ей о вчерашнем разговоре. «Пора заземляться», – подумала Дора. Леон вряд ли оценит ее витание в облаках.

Набрав про запас воздуха и в последний раз взглянув на небо, Дора мужественно переступила порог собственной квартиры.

Леон выглядел вполне миролюбиво.

– Привет, как спалось?

Память Доры еще сохраняла в себе утреннюю свежесть, свет солнца, и цвет неба. Их комнатка показалась ей безумно маленькой, и ей захотелось распахнуть окна, чтобы расширить ее, впустить все то, чем она любовалась еще пару минут назад.

Леон был глух и нем к ее присутствию.

– Я открою окно, ты не против? – спросила она, уже двинувшись к окну.

– А, это ты, – Леон лениво повернул голову в ее сторону и поморщился. – Я в наушниках, не слышал, как ты вошла. Да и голова с утра раскалывается, плохо спал. Диван твой старье, неудобный. Свари кофе, а?

– Хорошо, сейчас. Ты завтракал, приготовить что-нибудь?

– Я же сказал, кофе, – сердито огрызнулся Леон и начал лениво подтягиваться в кресле, не отрывая взгляд от монитора.

«Вот и поговорили», – подумала Дора. Все же это лучше, чем поссориться. Она поставила кофе на плиту и пошла переодеваться. Вернулась как раз вовремя, чтобы остановить побег кофейной гущи. Хотела было разлить напиток по чашкам, но решила добавить Леону корицу, он так больше любит, и для нормализации его высокого давления будет полезно. Только поставила кофейник, как зазвонил телефон.

– У тебя звонит телефон, – сердито прокомментировал Леон.

– Я слышу, потом перезвоню, – отозвалась Дора.

– Так сбрось. Что за жуткая мелодия, почему я должен это терпеть?

Пока Дора тянулась за мобильником, кофе сбежал, и она принялась протирать плиту.

– Не утруждайся, – Леон пришел на кухню и вылил остатки кофе в свою кружку.

– Почему? – Дора замерла с тряпкой в руках, не зная, что ей делать дальше.

– У тебя вечно что-то рассыпается и разливается, я не помню, когда ты варила кофе так, чтобы не залить им полкухни. Может, купить тебе кофейную машину? Но это сложный и дорогой аппарат, им нужно уметь пользоваться, и это плохая идея в твоем случае.

– Я думаю купить себе велосипед, – неожиданно для себя сказала Дора.

– Что? – Леон впервые за утро взглянул на нее. – Ты в своем уме, давно в больницах не отмечалась?

– Зачем ты так? Ладно, ты мне не разрешаешь водить автомобиль, но уж с велосипедом должна я справиться. На нем даже дети катаются.

– Там тоже нужно учиться и быть внимательным. Дети развиваются, растут, взрослеют. А ты нет, ты – статическая величина. Да и когда тебе учиться, тебе сил еле на работу хватает.

У Леона зазвонил мобильник.

– Алло, добрейшее утро, дорогой! – бодро и радостно ответил он. Дора во все глаза смотрела на произошедшую с ним перемену. Леон как-то сразу выпрямился, приосанился. Она и забыла, какая у него красивая улыбка – так давно он не улыбался. От его хмурого и подавленного голоса не осталось и следа. Это был просто звонок товарища по работе. Человека, с которым он был знаком не более полугода. Неужели это она, Дора, вгоняла его в такое невообразимое состояние тоски?

Леон повернулся к ней, и все еще сохраняя в голосе радостные нотки, сказал:

– Дорик, у нас послезавтра небольшой корпоративчик намечается, встреча узким семейным кругом.

– Да, а во сколько встреча? – обрадовалась Дора.

– В 19.00, сразу после работы. Жаль, что у тебя не получится, – небрежно прокомментировал Леон и начал рассматривать свою одежду в шкафу.

– Почему не получится? Если сильно захотеть, можно высоко улететь. Мне давно интересно познакомиться с твоими новыми друзьями.

– Я не думал, что тебе это будет интересно, – нотки радости и энтузиазма заметно уменьшились в его голосе.

– Ну, я не настаиваю, мне не очень хочется отпрашиваться с работы на час раньше. Но ты сказал, что семейным кругом, и я подумала, для тебя важно мое присутствие. Или я что-то не так поняла?

– Я буду рад, если ты пойдешь со мной, – ему удалось вернуть голосу бодрый тон, – просто не сразу сообразил, что это возможно. Мне пора собираться в клуб, потом хотел машину на осмотр загнать, к маме заеду. В общем, отдыхай, не жди меня, буду поздно.

Леон, перемерив несколько вариантов одежды и детально расспросив ее мнение о своем внешнем виде, умчался качать пресс и ремонтировать авто. «Ну, хорошо хоть что-то в его жизни приносит ему счастье», – подумала Дора. Она была рада, когда он бывал довольным и улыбался. Только вот она уже давно не являлась для него источником радости.

Скоро у Леона день рождения. Она вспомнила его счастливые глаза, когда она была единственной, кто вспоминал об этом празднике в их первый год знакомства. Сейчас у него много друзей и знакомых, да и семья наконец-то оценила нерадивого младшего сына. Так что у нее мало шансов его обрадовать, разве что исчезнуть из его жизни. Но на это она вряд ли решится.

А на что она вообще может решиться? Какой смысл в прожитых днях? Чем она их может измерить? Разве что количеством. Вот Леон поехал совершенствовать и без того атлетически сложенное и крепкое тело в спортзал, и каждую неделю Дора видит результат его стараний. А каков результат ее стараний, ее прожитых дней? Никто не похвалит тебя за количество купленных абонентов и даже часов, проведенных на аэробных дорожках. Нужен результат, видимый и ощутимый.