Татьяна Леонтьева - Полтора килограмма соли

– Ну это, девушка, ваще нереально!

– Да вы где такие цены видели, а?

В их интонациях звучали личная обида и возмущение. Но я осталась тверда и не шелохнулась в своем кресле.

– Мне нужна квартира-студия. В любом состоянии.

Да. Вот так-то. Меня не так просто сбить столку.

Айгуль вздохнула и принялась рыться в базе, искоса на

меня поглядывая. Я строчила Ковалену сообщение.

– Это вы чего там? Номера телефонов записываете? – проворковала Айгуль.

– Какие номера? – опешила я.

Мы уставились друг на друга, оценивая ситуацию. Постепенно до нас стало доходить реальное положение вещей. Я подозревала Айгуль в кидалове, а она подозревала в кидалове меня. Думала, что я номера хозяев списываю, чтобы им потом напрямую звонить, без всяких агентств. Так, изучив друг друга, мы на какое-то время успокоились.

И Айгуль отыскала мне эту квартиру на Пряжке.

Показывал ее бывший жилец, холеный юрист, мой ровесник. Я очень давно не имела дела со своими ровесниками, поэтому неприятно удивилась. Оказывается, они уже не тонкошеие птенцы, а здоровенные дядьки, набирающие лишний вес.

– Не квартира, а сказка, – приговаривал жилец.

В эту студию я и сама вцепилась мертвой хваткой, как только увидела. Нет, конечно, она крошечная. В туалете не было двери. Вместо ванной душевая кабина прямо в коридоре. Но ребята, ремонт! Плитка и линолеум, а не паркете щелями! Стены зашиты в пластиковые панели, а не осыпаются на тебя штукатуркой. Стеклопакет, а не рассохшаяся рама, сквозь которую дует ветер… Правда, говорят, что при пожаре эти пластиковые панели выделяют ядовитые вещества. Но я же не собираюсь устраивать пожар?

После коммуналки на Боровой, где меня целый сезон изводили клопы и оргазмические стоны соседки, все это показалось мне Версалем.

– Я согласна, – объявила я и оставила залог.

Последнюю ночь на Боровой я проспала в полной уверенности, что завтра не обнаружу ни квартиры, ни жильца,

ни агентства стремя столами. Завтра там окажется какой-нибудь склад сухофруктов, закупленных на мои деньги. Тетки удивленно вскинут брови: какое агентство? Какая Айгуль? Какие приливы? И я останусь с носом.

Но назавтра Айгуль выдала мне ключи, и я в большом волнении отправилась на Пряжку. Наверное, не подойдет ключ. Вот в чем дело.

Ключ подошел. Но, распахнув дверь, я наконец поняла, в чем подвох. На меня дохнуло подвальной сыростью. Первый этаж. В окно можно заходить с улицы. Вчера все это я почему-то не разглядела и не учуяла.

Радость моя была несколько отравлена.

Но я все равно принялась вить гнездо и ждать Ковалена.

На Пряжку меня завозила Алиса Александровна, мой директор. С мужем. На двух машинах. Я, вообще, старалась не впутывать ее в свои личные дела. То есть как – не впутывать? Просто не посвящать. Потому что дела у меня чаще всего хреновые, да еще и дурацкие ко всему прочему. По сравнению с ее, Алисиными, делами… все это ерунда и детский лепет. А порой так и просто-напросто безобразие, озвучить стыдно. В общем, я как-то старалась не рассказывать про себя, про друзей, кто чем занимается… Про семью Алиса и сама не расспрашивала. А мое материальное положение она себе вполне могла представить. Только что это меняло? Ну и мало ли кому денег на жизнь не хватает? Кто виноват, что у меня нет собственной квартиры? Что ей теперь, на содержание меня брать из-за этого или удочерять?

Алиса могла при случае зарплату выдать на месяц вперед или отгул… Советом помочь, если что. Входила в положение. Мне лишний раз и обращаться к ней не хотелось. Но с этой Пряжкой я враз влезла в такие долги, что даже тысячи на переезд не могла себе позволить. А Ковалена дергать не хотелось. Мало ли что он там решит.

Может, к нему эта квартира не будет никакого отношения иметь.

И вот пришлось попросить Алису меня перевезти. Потому что – внимание! – нет у меня ни одного друга с машиной. Там, в Томске, у каждого второго. А тут – тут да, только пешие неудачники.

Был выходной день, Алиса приехала на своей машине, и муж – на своей. Я очень удивилась, зачем еще и Женю напрягать, зачем такой кортеж. Но Алиса оказалась прозорливой: вещей у меня набралось немало. Это ведь когда они на полочках стоят и в шкафу разложены – как будто их и не существует вовсе. Все припрятано, смотришь по сторонам и умиляешься своему нестяжательству. Радуешься минимализму. Вот, думаешь, и без утюга обхожусь, и мебели у меня никакой. Вся хозяйская.

Но, когда я выгребла все пожитки и растолкала по баулам, настроение мое резко ухудшилось, а я и так была в мандраже по случаю переезда. Куча сумок с обувью и зимней одеждой. Книги – адски тяжелые. А еще папки с рисунками, планшеты, матрас в рулоне, обруч и ведро с посудой. Откуда ее столько набралось?

Алиса никогда у меня в гостях не была. Иногда подъезжала к дому, завозила документы, например. Я всегда спускалась вниз, и ни о какой чашечке чаю речь не шла. И на этот раз Алиса ждала меня внизу. Я спустилась с первой партией барахла.

– А где фикус? – заулыбалась она. – Как же без фикуса?

– Гиацинт в спячке. Соседке оставила, – отмахнулась я и стала трамбовать баулы на заднее сиденье.

Алиса руководила.

Цветы, кстати, у меня никогда не приживались, и сама я стараюсь их не заводить.

Алисиного мужа я зову просто Женей. На «вы», но без отчества. Мне его так представили – так и повелось. Меня это очень смущает, потому что Алиса-то – Алексан-

дровна, а он как будто ниже рангом рядом с нею. Мне кажется, что он может комплексовать из-за этого. Вот она – директор, предприниматель. А он наемный работник, ездит в офис. Я, когда с ними обоими общаюсь, избегаю их по именам называть. Как я так воскликну: «Алиса Александровна! Женя! А знаете что?» Нет, тут сразу все и обнаружится. Хотя что обнаружится? Как будто они сами не знают, кто где работает. Да и не комплексует Женя вовсе. Он весь такой уверенный, и вроде как считается записным красавцем: темноглазый брюнет, волосы полудлинные, складываются в прическу свободного художника. Ироничный. Иногда подшучивает над Алисой прямо при мне. Мол, ох уж эти женщины, ох уж эта женская логика. Алиса никогда не взбрыкивает и не бросается на защиту ущемленных прав. Напротив, подыгрывает. По-моему, это прочный союз.

Женя поднялся ко мне на этаж за вещами. Не знаю уж, что он подумал про коммунальные интерьеры, но ничего не сказал. Зато на Пряжке высказался как следует.

Я торопливо отперла дверь, прошли мы все в обуви, и я уж думала, что мои благодетели побросают вещи и умотают восвояси наслаждаться остатком уик-энда. Но не тут-то было. Банно-подвальный дух никуда и не думал испаряться и как следует обволок моих первых гостей.

Женя огляделся и сказал:

– А вы тут долго… жить собираетесь?