Екатерина Береславцева - Начинай со своего дома

– Обычный дядька, что вы так к нему прицепились? – вспылила я.

– А что я такого сказала?

– Да ну тебя! – я дернулась дальше по коридору и чуть ли не с размаху вломилась к главному редактору в кабинет. – Марь Семённа, к вам можно?

– Заходи, Александра, – посмотрела она на меня поверх очков. – Прибыла?

– Ага, – я рухнула на стул для посетителей с видом уставшего, но довольного жизнью человека. – Можете меня поздравить, Марь Семённа, я взяла первое в своей жизни интервью!

– Мои поздравления, Саша, – улыбнулась она. – Вид у тебя счастливый, значит, все прошло хорошо. Как тебе Серебряков?

– Очень интересный человек, – не стала лукавить я. – Я постараюсь к завтрашнему дню расшифровать запись, и вы сами в этом убедитесь.

– Буду ждать, – усмехнулась редакторша. – Ксения сказала, что художник хотел видеть именно тебя. А ты что же, знакома с ним была раньше?

– Нет, – помотала я головой. – Я, честно говоря, сама удивилась его странному заявлению. Возможно, он просто не любит журналистов? Но это же неважно теперь, правда, Марь Семённа? Главное, что мы напечатаем интервью с ним.

– Совершенно с тобой согласна, – Мария Семеновна помолчала. Ее серые глаза внимательно смотрели на меня. Ну вот, кажется, сейчас начнется, с тоской подумала я.

– Саша, мне нужно обсудить с тобой один очень важный вопрос.

– Слушаю вас, Мария Семеновна, – я выпрямила спину.

– Ты работаешь у нас уже год, – издалека начала она, – и за это время могла убедиться в том, что я, в силу своей должности, отвечаю не только за своевременную сдачу наших журналов в печать. На моих плечах также лежит и поддержание здоровой атмосферы среди наших сотрудников. И ты сама понимаешь, что, работая в сугубо женском коллективе, сделать это не всегда просто.

Я неуверенно кивнула. Что-то мне пока непонятно, куда клонит эта женщина.

– У нас работают разные люди с различными, порой очень своеобразными, характерами, с каждым из которых приходится считаться. Да… – Мария Семеновна опять замолчала. Видно было, что тема разговора была для нее не очень удобной. Я сидела тихо, как мышка. – Ладно, не буду ходить вокруг да около. Вчера в нашем коллективе случилось нечто не совсем обычное. Ты догадываешься, что я говорю о твоих странных словах, заставивших удивиться не только экзальтированных особ вроде нашей Софии, но и меня, практичного и рассудительного человека. И сейчас я бы хотела получить от тебя разумное объяснение произошедшему.

– Я понимаю, – кивнула я. А я-то как хотела бы получить это объяснение!

– Ты знаешь, Александра, что ни в какие мистические штуки и глупое ясновидение я не верю, так что прошу тебя найти такие слова, которые в полной мере смогут меня убедить.

Мда, задачка… Я удручающе посмотрела в окно. Ну, расскажу я правду сейчас, и что это изменит? Только добавит еще больше недоверия и путаницы. Эх, Шурка, и почему ты раньше не продумала свою тактику, вместо того, чтобы предаваться дурацким мечтам о красавчике художнике?

– Мария Семеновна, – я перевела взгляд в стальные глаза главного редактора. – Все дело в том, что… что…

Все-таки даже таких непутевых девах, как я, оберегают ангелы! В ту же секунду, когда с моих губ приготовились слететь неосторожные слова, в дверь кабинета кто-то постучался.

– Входите, – громко произнесла Мария Семеновна.

Дверь размашисто распахнулась. На пороге появился мужчина лет тридцати-тридцати пяти, с уверенной улыбкой мачо, яркой красной кепкой, сдвинутой на лоб и закрывающей пол-лица, потертых джинсах с большущей дырой на левой коленке и желтым клетчатым рюкзаком на плече.

– Добрый день, Мария Семеновна? – полувопросительно спросил он, не переставая улыбаться.

– Здравствуйте. Да, я Мария Семеновна, – ответила редакторша. – А вы, наверное, Дмитрий?

– Так точно! – оглушительно отрапортовал незнакомец. – Дмитрий Бабочкин, к вашим услугам!

– Очень приятно, – улыбнулась в ответ Мария Семеновна. – Прошу вас, присаживайтесь.

– Спасибо! – скинув с плеча рюкзак и повесив его на спинку стула, парень пружинисто сел. Мария Семеновна посмотрела на меня.

– Саша, обсудим наши дела попозже, хорошо?

– Конечно, Марь Семённа! – вздохнула я с облегчением и вскочила. Парень с забавной фамилией поднялся тоже и, сделав шаг ко мне, замер. Лицо у него при этом стало таким глупо-счастливым, что мне стало смешно. Я попыталась обойти этого типа слева, но почувствовала на своей руке железную хватку и в недоумении остановилась. Что это еще за номер?

– Санька, ты что, не узнала меня? – округлил наглый посетитель свои глаза.

– Не-е-ет, – попыталась освободить свою руку я. – Мы разве знакомы?

– Еще как! Это же я, Митя! – он еще сильнее сжал мое запястье. – Ты что, забыла??

– Ми-и-итя? – протянула я. – Какой Митя?

– Митя Шапкин! – странный незнакомец рывком стянул с себя кепку. – Ну?

– Шапкин? – в моей голове, наконец, стало проясняться. – Из нашей школы?

– Ну конечно же! – парень изо всех сил потряс мою руку. – Узнала, наконец! Я тебя тоже не сразу признал, только когда голос услышал, в голове что-то щелкнуло, и до меня дошло, что это же Санька Ковалева!

– Слушай, Мить, давай потом пообщаемся, ладно? – я оглянулась на Марию Семеновну. – У меня работы много.

– Так мы теперь вместе работать будем! – радостно ухнул Митька. – Я же к вам устраиваюсь!

– Кем? – удивилась я.

– Фотографом!

– А-а-а! Хорошие фотографы нам нужны, – кивнула бодро я, еще раз оглянувшись на нашего редактора. Глаза ее почему-то улыбались.

– Тогда вам повезло, потому что я и есть хороший, – уверенным тоном заявил посетитель.

– Подожди-ка, – еще одно воспоминание вспыхнуло у меня в голове, – Бабочкин… Бабочкин… Ты, случайно, не тот самый Бабочкин, выставка которого проходила у нас летом? В галерее искусств?

– Случайно тот! – гордо произнес мой бывший однокашник.

– Вау! – открыла рот я. – Вот это да! Так ты же талант! Марь Семенна, помните, я рассказывала про удивительную фотовыставку? Помните? Так это, оказывается, Митькины работы! А я и не знала…

– Совершенно верно, Саша, – подтвердила Мария Семеновна. – Я еще тогда, после твоих восторженных отзывов, связалась с автором этих работ, и вот он перед нами!

– Класс! – я даже подпрыгнула от захвативших меня чувств. – Какая вы молодец, Марь Семенна! И ты, Митька, тоже! Я так рада! Пойду девчонкам расскажу! Увидимся, Мить!

И я быстрее ветра выскочила из кабинета под веселый смешок своей начальницы. Дверь захлопнулась с оглушительным залпом пробки от шампанского. Я бросилась к лестнице.

Ну надо же, Митька Шапкин! И как я могла его не узнать? Я ведь была влюблена в этого симпатягу еще в восьмом классе! У нас тогда в школе открылась студия фотографии, куда я, как большая любительница куда-нибудь встрять, сразу же записалась. Таких любителей собралось, помню, человек двадцать, и Митька был в их числе. Долго я посещать эти занятия не смогла в силу своей занятости в музыкальной школе, но симпатичного жизнерадостного старшеклассника запомнила. Какое-то время я бегала за ним незаметным хвостиком, и даже, помню, кругами ходила около его дома, делая вид, что оказалась тут совершенно случайно. А через год Митька окончил школу и уехал поступать то ли в Москву, то ли в Питер. Переживала я тогда страшно. Ксенька, с которой мы в ту пору жили на одной лестничной площадке, знала про тайную мою любовь и утешала, как могла. Впрочем, моих страданий хватило ненадолго. Вскоре я попала в больницу с воспалением легких, а когда выписалась оттуда – ни про какого Дмитрия Шапкина уже не помнила, как будто его и не было в моей жизни. Больница вылечила не только мое простуженное тело, но еще и душу, чему я была очень рада. Правда, я подозреваю, что не только смена обстановки повлияла на мое исцеление, но еще и синие глаза мальчика, который лежал в соседней палате и с которым мы встречались по вечерам перед телевизором в больничном холле, но факт остается фактом – мысли о Шапкине полностью выскочили из моей головы.