Светлана Верещакова - Лестница в небо

– Споткнулись на «Сумеречной Зоне»? – голос звучал тихо, вкрадчиво… и заинтересованно.

Я подняла взгляд и столкнулась с тёмными и пытливыми мужскими глазами. Лицо показалось мне знакомым, но раздумывать над этим было некогда.

– Видел, как Вы читали мои стихи, – добавил незнакомец. – Лирика второго раздела Вам не по душе?

Моментально сообразив, кто сейчас передо мной, я более пристально вгляделась в мужчину. Артёма Любавина нельзя было назвать красивым. Более того, на первый взгляд его внешность разочаровывала. Ничем не примечательное лицо, оттопыренные уши, длинный «грузинский» нос. Однако покрытые сединой виски и красивая форма губ придавали Любавину особый шарм. У него были статные плечи, красивые шея и подбородок, высокие скулы и невероятно притягательные тёмно-карие, почти чёрные, глаза, скрывающиеся за линзами тонкой оправы. Позднее я узнала, как могут эти глаза менять свой цвет, становиться темнее, добрее либо, наоборот, яростнее, откликаясь на каждую мысль и эмоцию своего владельца.

– Вовсе нет, – улыбнулась я. – В моём окружении есть люди, которые сидели в тюрьме, и я совершенно не отношусь к ним предвзято. И Ваша лирика меня здорово зацепила. У Вас бесподобные стихи!

– Спа-си-бо, – он растянул это слово по слогам. – А то я уже запереживал.

В его последней фразе прозвучала ирония. Глаза смотрели на меня с небольшой усмешкой и интересом. Любавин всё ещё продолжал придерживать меня за локоть, но, наконец, спохватившись, убрал свою руку.

– Тогда, до встречи, – тонкие губы его тронула улыбка, Артём повернулся и стал уходить в глубину зала. Я вышла на улицу и поспешила домой.

Мы переехали в этот город совсем недавно. Максиму предложили хорошо оплачиваемую работу, и нам ничего не оставалось делать, как согласиться на это заманчивое предложение. Городок был небольшой и довольно уютный. Единственное, что смущало, – маленькая однокомнатная квартира, в которой нам теперь предстояло жить вместе с Сонечкой. Как могли, мы с Максом потихоньку обустраивали её. Поначалу я очень скучала по старому месту, да и до мамы теперь предстояло добираться далеко. Вскоре я тоже устроилась на удалённую работу в интернете, заказов было много, работодатель основательно нагружала меня, но я всегда находилась дома. Не надо было спешить на производство, я сама была себе хозяйкой и зарабатывала пусть небольшой, но всё-таки доход. Сонечке исполнилось полтора года, Макс трудился, мне тоже не приходилось скучать за компьютером.

На улицах города вовсю хозяйничала осень. Желтые листья приятно шуршали под ногами во время ходьбы – дворники не успевали их убирать, поскольку тёплый октябрьский ветерок снова и снова бросал их на асфальт, будто забавляясь над людьми. Я торопилась в нашуоднушку, и уже вошла во двор, как вдруг услышала рядом с собой прерывистое дыхание. Тут же влажный холодный нос коснулся моих пальцев.

– Иллада, ко мне! – послышался строгий окрик.

Оглянувшись, я залюбовалась белоснежной среднеазиатской овчаркой, которая рассматривала меня вполне доброжелательно.

– Привет, – поздоровалась я с собакой.

Иллада вскинула голову, её розовый язык забавно качнулся, она раскрыла свою улыбающуюся пасть и громко залаяла в ответ. По-видимому, псина приветствовала меня. Её хозяйка, молодая симпатичная и бойкая девушка, подскочила к нам и взяла собаку за ошейник.

– Вы не пугайтесь, Иллада Вас не тронет, – её нежный голосок журчал, словно ручеёк.

– Я не пугаюсь, – улыбнулась я и заметила, – Красивая собака.

– Ой, она уже у меня старенькая, – приветливо тараторила девушка. – Девять лет. А ведёт себя словно щенок. Вот, к прохожим пристаёт. Наверное, Вы ей понравились. Да, Иллада?

Собака подняла голову и теперь улыбалась хозяйке. Её шумное дыхание выдавало общительный и весёлый нрав. На минуту у меня промелькнуло сожаление, что теперь я не держу собак, хотя они всегда присутствовали в моей жизни с самого детства. У нас был свой круг собачников, и это увлечение подарило тогда немало приятных минут общения.

– Меня Агнесса зовут, – послышался голос девушки. – Я вон в том подъезде живу, но что-то раньше Вас не видела.

– Нет, мы часто гуляем с дочкой в соседнем парке, – откликнулась я. – Только я тоже не встречала тебя с Илладой. Я Аля.

– Как? – улыбаясь и удивляясь моему имени, переспросила Агнесса.

Обычно все новые знакомые удивлялись моему имени. На самом деле имя-то было совсем обычным. В паспорте у меня значилось Алина, но имя своё я терпеть не могла, поэтому ещё с юности мои подруги и окружающие домашние прозвали меня Алькой. Не знаю, что взбрело родителям в голову, раз они назвали меня так, но сокращённое Аля мне очень даже нравилось. Максу оно тоже было по душе. Когда мы с ним познакомились, муж тоже стал звать меня Алей.

– Да, необычное имя, – усмехнулась я и добавила, указав рукой на дверь подъезда. – Я вот здесь живу, сорок пятая квартира. Заходите в гости с Илладой, когда будет время. Я практически всегда дома. Мы недавно переехали.

– Обязательно зайдём, – радостно ответила девушка, защёлкнув карабин поводка.

Дома меня встретила радостная Сонечка, которая выбежала навстречу из комнаты. Макс, как всегда, сидел на кухне, которую он называл своим рабочим кабинетом. Поскольку квартира была однокомнатной, то письменный стол, на котором располагался мой компьютер, занимала я. Максиму приходилось работать за своим ноутбуком на кухонном столе, периодически отрываясь от клавиатуры, чтобы приготовить кофе.

Сонечка была нашим поздним ребёнком. Я родила её в тридцать пять лет, перед этим не раз услышав от врачей диагноз «бесплодие». Максу на тот момент исполнился сорок один год.

Рожали мы с мужем вместе. И вовсе не потому, что это теперь модно и современно или соответствует новым тенденциям гинекологии. Меня ждало кесарево сечение, а неделю до операции мы с мужем пролежали в отделении патологии в роддоме в очень дорогой, но комфортной частной палате. Всю беременность я находилась дома в кровати, Максу приходилось ухаживать за мной, стирать и готовить еду.

Помню, как перед назначенным днём родов меня отправили на УЗИ, на пути к которому я умудрилась упасть три раза. В тот день я еле вернулась в палату, поддерживаемая Максом и измученная бесконечным походом во врачебный кабинет. Заведующая отделением, которая вела палату, зашла после весьма испуганная и твёрдо сообщила нам, что больше никаких обследований не будет, а своими падениями я напугала всё отделение. Безусловно, среди этих печально-комических воспоминаний было и много приятных, связанных с ожиданием ребёнка и трогательно-сострадательным отношением ко мне Макса.

В день рождения Сонечки мужа поместили в соседнюю с операционной комнату, а когда родилась наша дочка, малышку положили ему на грудь. С тех пор Макс не расставался с Соней ни на минуту. С самого своего появления на свет она обожала Максима, словно это не я, а он был её мамой, ела с ним из одной тарелки и спала в обнимку. Меня она безумно ревновала к Максу, а я, как ни странно, почти ревновала своего мужа к нашей дочери, понимая, что это нелепо, глупо и смешно. Любая бы жена на моём месте только позавидовала «гиперотцовству» супруга, посвятившему всего себя долгожданному ребёнку. Я принимала этот факт как данность и даже не представляла, что где-то в других семьях мужья могут вести себя иначе.