Юрий Лугин - Отведи всему начало

На истории Сашка спросил:

– Ты в конкурсе «Сударь и сударыня» участвуешь?

Виктор вспомнил, как «сударем» обзывался на него Митрич, и удивился:

– А это что за на?

– Мероприятие к 23 Февраля. Нужно подготовить сцену объяснения в любви из литературного произведения. Победители объявляются королем и королевой бала. Короче, мне Танька Кольченко предложила с нею выступать, и у нас проблема, какую сценку выбрать. Не подскажешь?

Виктор усмехнулся:

– Инсценируйте «Отелло».

– ?!

– А что? Ты – вымазанный сапожным кремом, в белой простыне, она – в пеньюаре, на кровати. Ты подходишь, говоришь: «Молилась ли ты на ночь, Дездемона?» – и начинаешь ее душить, а Танька красиво бьется в конвульсиях, эротично взмахивая ногами…

Сашка обиделся:

– Я серьезно спрашиваю!

– Ах, значит, ты серьезно?! Ладно, не нравится «Отелло», инсценируйте признание Базарова Анне Сергеевне Одинцовой. Митрич будет в экстазе.

– А вот это классно! Балшойе сепсибоу, дарагой таварисч! – одобрил его выбор Сашка и призадумался, прокручивая в уме, каким из него получится Базаров.

Задумался о своем и Виктор.

Он и не предполагал, что когда-нибудь решится на объяснение с Галей, и испытывал неожиданное облегчение, выплеснувшись наболевшим на валентинке, как брадобрей в тростниковых зарослях из сказки про царя с ослиными ушами.

Вторая точка пересечения в расписании уроков 10-го «А» и 10-го «В» у кабинета математики не принесла ничего, кроме возможности увидеть Галю еще раз. Виктор не надеялся на ответ, наоборот, боялся его, но все равно испытал разочарование.

Перед шестым уроком ему передали единственную за день валентинку: «Мальчик! Почему ты всегда такой одинокий и печальный?» – и обратный адрес внизу, он же подпись: «№ 118-28-049-25». Прочитав и сходу уловив интонационный отсыл столь вычурного своей сложностью номера к «Евгению Онегину», Виктор записку порвал, а клочки высыпал в мусорную корзину в рекреации третьего этажа.

Зато следующий день запомнился ему на всю оставшуюся жизнь.

Уже в вестибюле школы он увидел Галю. Она стояла в дверях у вахты и у каждого старшеклассника напористо и бесцеремонно спрашивала:

– «Свидригайлов» – это ты?

Виктор умудрился прошмыгнуть мимо незамеченным, но он слышал вопрос и его ноги стали ватными.

Два урока он мучился. Схлопотал «пару» по геометрии, от физички нарвался на реплику о том, что неплохо бы некоторым, задумчивым и мечтательным, перестать грезить наяву, витать в облаках, а вернуться в реальный мир, существующий благодаря физическим законам, данным нам в ощущениях и объясняемым как соответствующими параграфами учебника, так и сию минуту словами учителя. Даже незлопамятного и на самом деле не очень обидчивого Карпинского заставил надуться своим нежеланием оценить и прокомментировать Сашкины прожекты по поводу предстоящего празднования Дня Защитника Отечества.

На третьей перемене не выдержал и у кабинета биологии остановил одного из «ашников»:

– Калинину позови!

Галя вышла, удивленно приподняла брови и покрутила головой налево и направо: нет ли за спиной Виктора еще кого.

– «Свидригайлов» – это я!

Она долго рассматривала его, отчего Виктор превратился в камень, а потом растекся каплей, как робот из второго «Терминатора».

– Ладно, – почему-то со вздохом сказала Галя и изобразила нечто вроде книксена. – Разрешите представиться: Раскольникова, Авдотья Романовна!

Виктор попытался по-гусарски щелкнуть каблуками, что у него почти получилось, и пролепетал:

– Оч-приятно!

– В общем, так… Твое идиотское послание я получила, и у меня возникла идея. Про конкурс «Сударь и сударыня» слышал? Ты – Свидригайлов, я – Дуня в сцене их последнего объяснения. Надеюсь, у тебя нет оснований для отказа?

– Я не смог бы тебе отказать и в большем.

Галя размазала его взглядом.

– Мне сказать или сам догадаешься? Короче, репетировать начнем сегодня же. У меня. Адрес знаешь?

Виктор кивнул, а она почему-то не удивилась его подозрительной осведомленности.

– Приходи часам к пяти. И книжку с собой захвати!

– Обязательно, – он сумел улыбнуться. – А шампанское, шоколад, фрукты?

– Пренепременно-с! И, главное, ананас не забудь. До скорой встречи, Аркадий Иванович!

Дома от избытка чувств он не находил себе места, являя собой иллюстрацию к известной поговорке «Дурная голова ногам покоя не дает». Голова от неслабого завихрения самых противоречивых мыслей реально гудела. Но даже в запредельно смелых мечтах Виктор не мог поверить в то, во что верить ему очень хотелось. В то, что Галя предложила ему участие в конкурсе не просто так и что совместные репетиции изменят к лучшему ее отношение к нему.

Однако и самого страшного не случилось. Что он герой не ее романа, Галя дала понять сразу, но к этому пока еще он мог относиться спокойно. Чему быть, того не миновать, но это будет не сегодня.

Потом Виктор взялся за «Преступление и наказание». Читал с неожиданным интересом и внезапным волнением, что с ним редко бывало при чтении произведений из школьной программы.

Через полтора часа, отложив книгу, Виктор замер, вытянулся на диване в полный рост, устремив глаза в потолок: «Интересно, а убивал Свидригайлов Марфу Петровну или нет?»

И его внезапно обожгло: «А ведь убил! Не зарезал, не застрелил, не задушил – убил, может, резким словом, упреком. Тем, что, узнав про сплетни о Дуне, на Марфу Петровну в сердцах кулаком замахнулся…»

Во двор Галиного дома он вошел, сутулясь от страха быть увиденным – неважно кем. Осенью, когда быстро темнело и улица Майданова погружалась в непроглядную черноту (из 12-ти расположенных по длине улицы фонарей в лучшем случае горели два-три), Виктор часами стоял напротив Галиных окон, но лишь дважды осмеливался торопливо, опустив накрытую капюшоном голову, пройти через двор мимо ее подъезда. В тот самый, в который, стиснув зубы и сжав кулаки до побеления, вошел сейчас. Медленно поднялся, не отрывая руки от перил, которых наверняка касалась ее рука, на площадку четвертого этажа, замер перед дверью с заветным номером.

(Галин адрес он узнал нечаянно, не осмеливаясь спросить его ни напрямую, ни намеком у общих знакомых. И ему просто повезло. В конце первой четверти, когда у учителей извечная запарка с заполнением классных журналов, на уроке истории Анна Григорьевна попросила Виктора отнести журнал 10-го «А» в учительскую. И он, пока шел по двум рекреациям, успел на последних страницах журнала прочитать данные о Галине Калининой: день рождения, имя-отчество родителей, место жительства…)

Позвонил.

Услышав за дверью шаги, на лице неимоверным волевым усилием вылепил выражение независимое, слегка ироничное.