Виктория Ближевская - Спокойных дней не будет. Книга II. Все, что захочешь

Дизайнер обложки Екатерина Глейзер

© Виктория Ближевская, 2017

© Екатерина Глейзер, дизайн обложки, 2017

ISBN 978-5-4483-7879-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Роль строгого привратника в сезоны собеседований наполняла Кирилла Рыжикова ощущением особой значимости своей персоны. Приливы и отливы персонала в одной из ведущих консалтинговых компаний страны случались два раза в год, как хронические обострения у больного. Сколько-нибудь значительных комплексов у Кирилла не наблюдалось, и большую часть года коллеги видели его бодрым, словно пионерская дружина при объявлении победителей в игре «Зарница». Он всегда был в тонусе, ел за троих, если эти трое умудрялись заболтаться за обедом и забыть о его прожорливости, ухлестывал за всякой нарисовавшейся в офисе новой юбкой и стрелял деньги до зарплаты у коллег обоего пола. Прагматичный талант «жизнь по средствам» он относил к числу раздражающих, но простительных недостатков, о чем, правда, благоразумно помалкивал в присутствии кредиторов. Может, поэтому в долг ему давали легко. И еще потому, что в зарплату он аккуратно раздавал все до копейки, а через неделю снова протягивал руку за подаянием с таким неподдельным чувством собственного достоинства, что дал бы фору всем представителям династии Романовых в парижской эмиграции. Отказать ему считалось моветоном, как закусывать советское шампанское устрицами Марен Олерон. Проще было сразу прикрепить на лацкан бейджик «мизантроп и скряга».

Единственное, что омрачало его высокий лоб под вихрастой челкой, была нелюбовь к родовой фамилии. История умалчивает о причинах этого легкого невроза. Отдельные зловредные и прижимистые коллеги, чуявшие прискорбную слабость своего собрата, как детеныши акулы в утробе матери, хищно посматривали в его сторону и не упускали случая пошутить над соответствием фамилии и внешности. Шутки и анекдоты с упоминанием наглой рыжей морды заставляли Кирилла под благопристойным предлогом покидать веселящуюся компанию и демонстративно углубляться в работу. Действительно, неизменно рыжая щетина, подобно сорной траве, умудрялась пробиться мелкими кустиками на его жизнерадостном лице уже к концу рабочего дня. Но приземленные клички, вроде «Барбароссы» или «Чубайса», отваливались от него, как грязь с вощеных сапог. Если уж на то пошло, он был по призванию истинным рыжим клоуном или просто «Клоуном», и оправдывал это определение на все сто. Втайне он рассчитывал однажды встретить большую любовь и поменять фамилию на какую-нибудь звучную и внушающую уважение, вроде Оболенский, Жемчужников или, на худой конец, Штейнберг. Однако с юности девицы ему попадались сплошь и рядом неподходящие. То Елкина, то Байда, а то и вовсе Трахтенберг. И эта несправедливость год за годом заставляла его любвеобильное сердце биться в вечном жениховском азарте.

В один из таких благословенных сезонов, случившихся после выхода страны из новогоднего запоя, Кирилл Рыжиков пропустил очередную посетительницу в переговорную и с неподкупным видом святого Петра, но без его благородной седой бороды, позвенел ключами от машины, привлекая внимание директора по персоналу. Машину предстояло завести по случаю ударившего мороза, чтобы вечером без приключений уехать домой, и Кирилл торопился сделать два дела сразу.

– Александр Васильевич, еще один кандидат.

Молодая женщина секунду задержалась на пороге и прошла к стулу, не дожидаясь приглашения. Листок с напечатанным текстом заскользил в направлении собеседника. Соискательница сплела пальцы и принялась сдержанно осматриваться, давая потенциальному работодателю время на чтение. Александр Васильевич пробежал глазами по строчкам и, удивившись лапидарности текста, отложил бумагу в сторону.

– Здесь сказано, что у вас нет опыта работы.

– Никакого. – Она посмотрела ему прямо в глаза и слегка улыбнулась. – Однако я хочу работать.

– Похвальное желание, – кисло согласился Александр Васильевич. – Но одного желания не достаточно. У нас большой коллектив, работы невпроворот, и без опыта… А чем вы занимались до сегодняшнего дня?

– Я почти во всем теоретик, – без смущения сообщила она, заставив его слегка податься вперед. – Я неплохо знаю компьютер, но у меня не было возможности доказать это кому-то на практике. Я прошла курс психологии, и мне интересны люди, но в настоящее время круг моего общения достаточно узок. Я давно за рулем, знаю пять европейских языков, разбираюсь в литературе и искусстве, насколько позволяет образование. Но вы, конечно, скажете, что всего этого мало.

– Пожалуй. – Он едва сдержал усмешку. – Может, вам рассмотреть вакансию референта-переводчика, если вы владеете языками?

– У вас в компании? – оживилась она.

– Боюсь, наш штат переводчиков уже укомплектован.

Директор по персоналу достал пачку сигарет и проследил за тем, как женщина потянула на себя листок со своей бесполезной биографией и пожала плечами.

– Значит, я вам ни по каким статьям не подхожу.

– Я этого не сказал.

Странно, что не сказал. Он знал, что она нисколько не подходит и незачем терять время, но от вердикта удерживался.

– Не курите, пожалуйста. – Она помахала рукой перед лицом, отгоняя первое сизое облако. – Здесь очень душно, мы задохнемся.

– Простите?

Рука с зажигалкой остановилась на полпути, и мужчина посмотрел на Соню поверх танцующего язычка пламени.

– Я лояльна к табачному дыму, но в закрытом помещении он невыносим. А здесь и так нечем дышать.

Она обвела глазами небольшую комнату без окон, в одном углу которой стоял большой проектор, а в другом – искусственная пальма, и Александр Васильевич, давно испытывающий острую потребность закурить, отложил зажигалку и с досадой втолкнул сигарету в полупустую пачку.

– Простите.

– Я пойду. Извините, что отняла у вас время.

– А что вы делали в период между защитой дипломной работы и сегодняшним днем? Шесть лет, если не ошибаюсь.

– Да, шесть, – задумчиво повторила она и вернулась на стул. – Ничего не делала. Вышла замуж. Родила дочь.

Соня улыбнулась пространности своего ответа и положила ногу на ногу, невольно отвлекая его внимание от своей биографии.

– И совсем не работали? – уточнил он.

Его раздражали эти переговорные, больше похожие на комнаты для допросов. Даже если ты никогда не страдал клаустрофобией, здесь можно было заработать ее в два счета. Но в собственном кабинете под прицелом семи пар глаз он слишком часто отвлекался от сидящего напротив собеседника то на компьютер, оповестивший хозяина о приходе новой почты, то на телефонный звонок, то просто на случайное движение за стеклянной стеной.