Ольга Гаинут - Рассказы о любви

В день вручения дипломов наконец-то пришло долгожданное письмо. Но на конверте Николай увидел чужой почерк и чужой обратный адрес. Нетерпеливо разорвав, прочитал:

– Коля, ты меня не знаешь, меня зовут Мария Петровна, я соседка твоей мамы по комнате. Прожив вместе в доме престарелых уже четыре года, мы неизбежно подружились, а потому я воспринимаю тебя, как своего собственного сына.

Николай пошатнулся: какой дом престарелых? У его мамы своя двухкомнатная квартира. Ещё отец, когда был жив, получил её. Старшая сестра живет отдельно. Правда, письмами она его не баловала. Присылала открытку раз в год, из чего он мог узнать, что у неё всё хорошо и что мама не болеет.

– Сообщаю тебе, что твоя мама долго болела и три дня назад умерла, хотя так мечтала увидеться с тобой. При встрече я тебе всё подробно расскажу и передам от неё подарки, которые она бережно собирала для тебя.

Николай побелел. Новость выбила почву у него из-под ног. Скорее лететь домой! Как он собрал чемодан и что делал потом, он помнил с трудом.

И вот он примчался к сестре. Она давно отвыкла от него, да и не ожидала скорой встречи, надеясь, что брат после получения диплома останется работать там, где учился.

– Что это?!– он тряс перед ней письмом Марии Петровны.

– Это было решением мамы: чтобы я продала её квартиру и купила своей семье большой дом, а ты, она сказала, не пропадёшь в жизни. Она добровольно ушла в дом престарелых.

– А про то, что мамы уже нет, ты и не думала мне сообщить? У тебя в мыслях только квартиры да вещи?

Глаза сестры забегали по сторонам. Она не приготовилась к такому разговору. Николай смерил её презрительным взглядом.

И вот он сидит на скамейке в тихом сквере рядом с Марией Петровной. Открывается, что сестра, от просьб переходя чуть не к угрозам, принудила мать отдать ей квартиру. А мама, интеллигентная и добрая, не захотела ей перечить.

Вот тогда Николай произнёс слова:

– Раз родная сестра оказалась способна на такое, значит все они, женщины, такие! Никогда женщина не войдёт в моё сердце!

Такой большой коллектив, как тот, в котором работала Полина, похож на пульт управления атомным реактором, где всё на виду, и все кнопки «живые» и тесно связаны между собой, потому что иначе никак нельзя.

Николай не раз видел Полину. И то, что у неё были большие серые глаза и красивые губы, только ещё больше отталкивало его от неё.

Полина, конечно, тоже была наслышана о новом сотруднике и о его, как передают, высоких деловых и человеческих качествах.

В тот день Полина взяла нужную документацию и пошла в отдел, где работал Николай. Все четверо, сидя на стульях, расслабленно беседовали во время десятиминутного перерыва. Трое парней при появлении Полины встали, а Николай и не подумал. Те были удивлены безмерно. Как? Их обходительный, культурный, воспитанный Николай, который служил им примером эти три месяца и которого, чего скрывать, они уже уважали, не встал для приветствия женщины?!

Полина женским чутьём оценила всю ситуацию в доли мгновения. Она моментально мысленно выстроила логическую цепочку, следуя дедуктивному методу Шерлока Холмса:

– только мне он демонстрирует пренебрежение – что у меня может быть такое, чего нет у других? – а, эти слухи про дом престарелых – почему он на это так остро реагирует? – у него было что-то похожее – он сильно страдает от этого – потому и осуждает и таким способом умышленно выказывает мне, как мало он меня уважает.

На это хватило двух секунд. Ей было обидно: «Не знает реального положения дел, а судит по сплетням!». После чего она подошла к нему вплотную и громко отчеканила:

– Что, прошлое не даёт покоя? Я за всё заплатила, самой высокой ценой! И не тебе меня судить!

Он был поражён. По его волнению она поняла, что попала в десятку. Он попытался приподняться, но Полина не дала ему такой возможности:

– Поздно строить из себя культурного. Вот так и смотри на меня снизу вверх всегда!

Оставив документы, при полной тишине она вышла из комнаты.

Николай ничего не стал объяснять, а сам задумался. Он полагал, что прав на 100%, но оказался проигравшим. И он решил сначала извиниться перед девушкой, а потом узнать о ней больше, чтобы понять её правду.

После рабочего дня он зашёл к ней.

– Полина, я вёл себя некрасиво. Ты уж не сердись, пожалуйста. Дай мне возможность реабилитироваться. Прошу тебя! Пойдём сегодня с работы пешком?

Он говорил мягко, деликатно. И Полина не захотела обидеть его отказом. Вечер был тёплый и приятный. Сначала они нащупывали тональность для общения. Всё, что она слышала о Николае, реально было. Но она чувствовала, что полностью он не раскрывается перед ней. Она же не могла притворяться, изображать из себя что-то. Та обида уже не сидела в ней занозой. И Полина перестала быть скованной и замкнутой. Её обычное доброе расположение духа вернулось к ней, а с ним и свойственная ей открытость и желание деятельности, созидательной и полезной.

– Знаешь, общаюсь в интернете с подругами по школе и даже по институту и выясняется, что они не помнят и десятой доли тех событий, что помню я. И черты лица людей, которые прошли через нашу жизнь, я помню во всех подробностях, а многие и сами лица этих людей ни за что не вспомнят. Почему так?

– Память у тебя лучше.

Она внимательно смотрит ему в глаза.

– Я не стала бы спрашивать, будь истина так близко на поверхности! По-моему, это слишком тривиальное объяснение. Разве можно скинуть со счета душу индивидуума! Мне кажется, дело не столько в памяти, сколько в способе восприятия мира, в эмоциональности. Меня глубоко трогало, живо интересовало, а потому глубже входило в сердце и надолго оставалось. Чем более поверхностно впитывать информацию, ощущения, чувства, тем быстрее их не останется

в тебе. У всех художников прекрасная память на лица, потому

что они пристально всматриваются, чтобы потом по памяти нарисовать.

Наверно, можно сравнить с закрытой дверью. Постучись чуть-чуть. Не открывают? Если сразу уходишь, то тут же и забываешь. А если долго бился, может, кричал или писал и вталкивал записку, то это станет маленьким событием и запомнится.

Николай был приятно удивлён тем, как неординарно она мыслит. Он вдумывался в её сравнения, размышления, предположения и находил в них много рационального. Но и её лёгкая поэтичность не могла пройти незамеченной. Николай понимал, что, хоть она и владеет технической специальностью, душу художника не спрячешь за формулами.

На второй день они снова гуляли после работы. Полина уже не чувствовала Николая чужим. И он заметно изменился, как будто скинул тот внешний слой, через который к телу не проходил воздух.

– Как-то соседка попросила посидеть три-четыре часа с её сыновьями трёх и пяти лет, а, уходя, указала на полку с книгами, мол, не скучай, если что. Мальчики хорошо играли сами, и я действительно стала выбирать книгу. Но там оказались низкопробные романчики, и в одном даже писались нецензурные слова! Знаешь, я с трудом поверила своим глазам! Как обидно, что почти пропала серьёзная государственная книжная индустрия с отделами корректоров, со штатом высокообразованных сотрудников, когда было невозможным купить книгу с сомнительным содержанием и прочитать площадную брань, как что-то само собой разумеющееся!