Иван Быков - Кодекс боевой подруги

Звезда оказался весьма издержанным, но также весьма бойким на сцене и в постели. В прошлом он был поэтом, но потом начал петь, а, как известно, поэты перестают быть таковыми, как только начинают петь. Они обретают некое иное качество, переходят в некую иную ипостась, едва лишь выходят на сцену со своими стихотворениями, которые тоже перестают быть стихотворениями, становясь песнями.

Все это было слишком сложно для Яши, да она и не стремилась все это постичь. Она запомнила лишь, что от поэта в Звезде остались какие-то характерные мелочи, вроде того, что свои гитарные медиаторы он называл плектрами, что, собственно, то же самое, но только для кифары. Яша искала в этом общении нечто иное. И нашла.

Яша звеном вошла в ту цепочку, о которой поет один из известных исполнителей:

И она стала привычным декором всех его гостиниц, подательницей всех его вин (и не только), решательницей всех его бытовых проблем, гостеприимной хозяйкой и «своей в доску» для всех его друзей, будь они барабанщики, гитаристы или кларнетисты. Она стала его тенью. И, в конце концов, сумела добиться того, что при мыслях о минете у него не возникало никаких сомнений в том, кто именно будет этой самой «кто-нибудь». И, конечно же, она стала его стилистом-парикмахером. При этом Яша вовсе не стремилась стать для Звезды единственной. Яша просто старалась быть боевой подругой.

Яша отучалась ревновать. Он ей врал, она делала вид что верила, но через некоторое время поставила вопрос ребром (она тогда еще не закончила свой «Кодекс», а потому допускала довольно серьезные промахи). Итак, вопрос ребром прозвучал следующим образом: «Если секс, то я всегда должна быть рядом».

И он согласился, с такой легкостью, как будто сам хотел ей давно предложить именно такую схему отношений. Начались оргии: какие-то мужики, какие-то герлы разного качества, в разных количествах и комбинациях, в разных состояниях и с разными, порой достаточно экзотическими, желаниями более не покидали их, Яши и Звезды, постели (или где могли происходить данные ритуальные действа).

Яша обрела колоссальный эмоциональный и сексуальный опыт, открыла в себе множество неожиданных (даже для себя самой) талантов, поняла, что умелым рукам (и не только рукам) существует множество способов применения, кроме парикмахерского мастерства. Но главное – сделала много важных выводов, из которых наиболее ценным был следующий: мужчинам претит ложь. В том смысле, что любой мужчина с огромным удовольствием выложит своей женщине адскую правду собственного мира, если женщина будет готова эту правду принять. Но таких нет. Ни одна женщина не готова спуститься в мужской ад, стать своеобразными Орфеем для Эвридики или Идзанаги для Идзанами, только наоборот. Лишь Боевая Подруга.

И Яша укрепилась в желании пройти этот путь до того конца, на который вообще способна женщина. И в некий момент, убедившись, что Звезда находится в надежных руках, тень ушла от хозяина. Она ушла тихо и незаметно, как и положено тени. Ее ждали новые подвиги, новые вехи на пути становления. Яша не читала Аристотеля и не знала, что любое становление – лишь шаги от возникновения идеи до ее уничтожения.

Яша научилась не ревновать. Но главное: перестала искать в мужчинах будущего мужа. Она не только решила, но и стала видеть в мужчинах тех, кем они, по сути, и являются: мужчин.

И еще Яша вывела вторую заповедь «Кодекса». Вернее, начала выводить, оказалась на пока еще далеких, но все же – подступах к ней.

– Ты была редкостно распутна, – Татьяна затянулась и выпустила густую струю дыма в бокал с вином. У Яши почему-то появились некие эротические ассоциации при созерцании сего действа.

– Распутна? – Яша не отрывала утомленного взора от дымной струи, растекающейся в бокале над поверхностью белого вина. – Назови уже своими словами. – Яше надоела Татьяна, ей осточертел этот разговор, она хотела поставить емкую матерную точку.

– Не хочу, – как будто почувствовав настроение былой спутницы по звездным оргиям, ответила Татьяна. – Пусть остается «распутна». Ты была редкостно распутна. Ты всегда вела себя по принципу «Моя киска жаждет риска».

– Во-первых, не только киска. А во-вторых, в чем заключалось мое распутство? – почти улыбнулась Яша. – В том, что ты уходила под разными предлогами за минуту до того, как все начиналось? А я оставалась?

Яше было жаль Татьяну. Но не более. От этой жалости до сострадания было, как от блохи до звезды Сириус. Таня строила планы на Звезду, стремилась стать для него единственной, а потому формировала образ поклонницы целомудренной, верной, надежной. Все эти качества, по наивному убеждению Татьяны, делали женщину потенциальной претенденткой на руку и сердце мужчины, даже такого малопригодного на роль мужа мужчины, каким был Звезда. Вот только все эти преждевременные уходы отнюдь, по мнению самого Звезды, не добавляли надежности. И более того: представлялись именно неверными, с позиций того понимания верности, которое бытовало и бытует в определенных кругах. Со мной во правде и грехе – ты мне верна; не со мной – не верна. Яша знала это определенно, поскольку в угаре и дыме Звезда часто звал Татьяну и таких, как она, ванильными целками и слал в их сторону наиболее неприличные из используемых им в общении жестов.

И вот – разочарование. А ведь Яше хватило всего лишь одного пункта «Кодекса», чтобы сидеть сейчас на подоконнике, весело болтая ногой, возвышаясь, при своем-то невысоком росте, духовно и физически над понуро бухающей и курящей подругой, длинноного-модельной внешности. Ох, уж эти пи***страдания…

Но уже в те времена чуткая душа Яши стала формировать, пока смутно, второй пункт «Кодекса»: «Будь рядом». Во что бы то ни стало, будь рядом с тем, кого избрала (или кто избрал тебя, что не меняет сути), пока ему необходима твоя близость. И вопрос не в том, кажется ли тебе происходящее в данный момент отвратным, мерзким, неправильным: если тебе это кажется отвратным, значит, неверен сам факт твоего выбора – отмени выбор. Но если ты здесь и сейчас, то принимай происходящее как данность и – будь рядом. Во что бы то ни стало – будь рядом.

– Есть крепкие? – спросила Татьяна, и Яша не сразу поняла, о чем ее спрашивают: о напитках или сигаретах.

– Текила, – сказала наудачу и попала.

– Тащи! – приказала Татьяна. – Неси, – попросила через секунду совсем иным тоном. Не только тон голоса – в Татьяне произошли иные перемены: она признала Яшину мудрость, хотя пока еще не осознала собственную дурь.