Татьяна Чебатуркина - Возвращение-2. Повесть

И все сразу стало на свои места. И не важно, где ты – в лесной избушке с поющими комарами, в модном отеле на турецком берегу, в палатке на берегу холодного ручья в Карелии. Самое главное – рядом с тобой единственный человек, который предан тебе, для которого в данный момент ты – единственная и неповторимая, – и весь мир сужается только в пространство для двоих.

И они согрели лиловые скользкие простыни теплом своих тел, и ночная картина с Биг-Беном вдруг вспыхнула сверкающим множеством электрических ламп, засветившихся от проникающих неярких лучей сурового зимнего солнца, неизвестно, как пробившегося через заснеженные тучи январского дня.

А потом к обеду Женя притащил почти трехметровую сосну, и тоже стало совсем неважно, что она была из подмосковных лесов, но запах отходившей от мороза хвои был точно такой же, как если бы срубили и внесли в тепло сосенку из верхнеерусланского леса, добавив листочек с печатью лесхоза: «Порубка разрешена».

И вдруг выяснилось, что в квартире нет ни одной елочной игрушки, и пришлось выйти на прогулку пешком до соседнего супермаркета.

Потом лепили пельмени. Женя резал зелень и такой жестокий лук, что Саше пришлось зажечь толстую розоватую свечу и смотреть на огонь, чтобы, прослезившись от едкого запаха, перестать шмыгать носом.

Елку поставили посередине зала, сдвинув диван и кресла к стенке. Когда потушили свет люстры, тотчас окунулись в волшебство таинственного, завораживающего, существующего само по себе, независимо от людей, танца синих и зеленых огней гирлянд. Они, словно договаривались, спорили, обижались, меняя режимы произвольно, в их разговоре Саша и Женя сначала попытались уловить какой-то смысл, зашифрованную связь, но потом просто погрузились в мир согревших душу сказочных огней.

Выпили шампанского без боя курантов, загадав желания в объятиях танца под музыку Женькиного ноутбука. Желания были два общих на двоих – дождаться малыша и никогда не расставаться.

А в гулкой пустоте сонного утра третьего января вдруг раздался тревожный, неожиданный звонок – сегодня, третьего января, ночью, в двадцать три часа из Израиля в Москву должны прилететь бывшая жена Жени Мария с его дочерью Эрикой на три дня.

У Саши было такое чувство, будто впопыхах села не в свою, нужную маршрутку где-то под вечер. Усаживаешься на свободное место поудобнее, достаешь деньги за проезд и вдруг замечаешь в быстро темнеющих сумерках за окном совсем другой, незнакомый пейзаж. Слышишь чужие названия остановок, и первое единственное желание – сорваться с места и выскочить поскорее, чтобы не оказаться в запутанном лабиринте совершенно чужого района, на неприятно незнакомой улице, где и домов почти нет, одни заборы, и практически нет прохожих, которые могут запросто вместо ответа торопливо ускорить шаги.

До бразильского сериала пока было далеко, но завязка уже наклевывалась. Женя сидел, откинувшись, на диване, сцепив ладони на затылке, уставившись в прямоугольник окна, за которым был виден только кусочек бесцветного неба из-за нависшей громады бесконечных монолитов зданий, слепленных в кучу, словно грибное гнездо поздних опят в лесу.

– Сашенька, иди ко мне, – он встал с дивана, за руку притянул с кресла к себе на колени молчаливую, едва проснувшуюся Сашу, обнял за плечи, прижал к себе. – Не думал, что все так получится. Ты только не нервничай! Три дня пролетят быстро. Я обещал своей девочке Эрике показать Москву, когда летом был у них в Израиле. И вот сейчас она хочет увидеть русскую зиму.

– Ты с ними будешь по-немецки разговаривать? – Саша спросила, лишь бы не молчать в настороженной тишине квартиры.

– Да, по-немецки, или на английском, как придется, – Женя поцеловал Сашу за ушком, отчего она всегда начинала смеяться – щекотно. – Надеюсь, ты меня не будешь ревновать к моей бывшей супруге?

Но сейчас Саше было не до смеха. Она представила, как четырнадцатилетняя девочка – подросток рвется в загадочную снежную Россию из жаркого Израиля. Каким тонким, как лезвие бритвы, может быть любой прокол отца в течение этих трех таких непростых дней для обоих – отца и дочери – взаимоотношений, да еще в присутствии постоянного наблюдателя – матери, неизвестно, как настроенной к этим встречам.

Саша понимала, как сейчас растерян Женя, оказавшись в такой тупиковой ситуации, еще больше усугубившейся из-за ее, Сашиного, несвоевременного приезда. И, несмотря на его оптимизм, решительность найти выход из любой критической ситуации, именно сейчас ему нужна была поддержка педагога, психолога, чтобы не наломать дров и не наделать глупостей, из-за которых могли наступить осложнения в будущем между отцом и дочерью.

И здесь помощь Саши была просто необходима. Прежде всего, ей нужно было на время забыть о себе, своих планах, полностью раствориться только в проблемах Жени, сколько потребуется. Нужно было его встряхнуть, ненавязчиво предложив план действий:

– Женя, мы сегодня будем завтракать? Я вчера не хотела торт, а сейчас не отказалась бы от чашечки твоего чудесного кофе. Пошли на кухню и за столом все обсудим. – Саша ладонью взлохматила Жене прическу, пока еще легко вскочив с его колен. Фигура начинала портиться. Живот уже нельзя было при желании втянуть, как прежде. Он начинал немного выступать вперед, хотя со спины совсем не было видно увеличения веса.

Саша представила в этой ситуации свою дочь Аннушку, но тотчас сердце тоскливо завихрило – нет сравнения. Отец Аннушки никогда не появится.

«Выключи свои эмоции, навредишь малышу, мамочка», – приказала тотчас же мысленно сама себе Саша, опять ненароком коснувшись запретной темы о муже Косте, пока доставала из холодильника продукты и накрывала на стол.

Ревности к бывшей супруге Жени не было. Но Саша в очередной раз ужаснулась: мы совсем не знаем даже близких нам людей, хотя проводим с ними большую часть своей жизни. Внутренний мир каждого из нас за тысячью замков и замочков, и видимая часть жизни, поступков, желаний, мыслей – это только микроны того неведомого глубинного макрокосмоса по имени – близкий человек. Который пришел в этот мир с неведомой целью, пройдет с тобой по дороге жизни и уйдет в небытие, непознанный, закрытый, оставив лишь легкий, теплый отблеск своей любви.

Женя позвонил в отель, заказал номер на три дня. Потом заказал столик в известном ресторане, чтобы сводить гостей пообедать. Билетов в Большой и Малый театры не было, но Женя договорился насчет билетов на сказочное представление в Большом Кремлевском дворце. Он заметно занервничал, когда Саша решительно сказала:

– Женя, меня в эти три дня нет в Москве! Договорились? Нет, я буду здесь, рядом, в квартире, но ради дочери забудь временно о моем существовании. А я спокойно посмотрю Москву: Третьяковку, Кремль, Красную площадь, метро. Нет, и в ресторан я не пойду. Потом сходим вдвоем. Я не говорю по-немецки, во-первых, а во-вторых… И она прочитала ему лекцию.