Евгений Черносвитов - Сага о Белом Свете. Порнократия

У каждого человека есть двойник. Это знали давно: ведь откуда-то появилось представление об alter ego? Но двойники никогда не совпадают друг с другом – или в пространстве, или во времени. Некоторым двойникам везет: они узнают о существовании друг друга через третьих лиц. Чаще, конечно, не оба, а только один из двоих. Судьба или сама природа двойняшества так распорядилась?

Была первая половина апреля, когда уже хочется сбросить всю одежду, и ходить только в футболке, джинсах и кроссовках на босу ногу. Яблони и тёрн еще не расцвели…

В 23 часа он стоял перед дверцей водителя маршрутки, которая шла до метро «Речной вокзал», и, явно испытывая неловкость, спрашивал у водителя, есть ли в маршрутке льготное место? Пришлось сначала постучать в окно, ибо моросил дождь, и водитель закрыл окно плотно. Окно медленно опустилось, и водитель, услышав просьбу о льготном месте, дружелюбно и явно сочувствуя пожилому человеку, стоящему в темноте под дождем, сказал, что место-то есть, да уже дама заняла его… Наверняка, как почувствовал пожилой мужчина, водитель собрался предложить ему ехать бесплатно – так часто делали водители – армяне, а он был армянином, нарушая тем самым правила перевозки пассажиров, и платя за них из своего кармана, если в салон входили контролеры. Но, дверца салона вдруг открылась настежь, и оттуда донесся громкий, чистый, звонкий девичий голос: «Заходите, заходите, дедушка, я заплачу за проезд!» «Вот видишь, отец, тебе повезло… мир не без добрых… девушек!» – Засмеялся водитель, а окно дверцы стало быстро подниматься. Пожилой мужчина обошел спереди маршрутку, и на миг остановился перед входом, ибо его руки были заняты сумкой и огромным пакетом, из которого торчал большущий букет цветов, обдумывая, как ловчее ему подняться на ступеньки и войти в салон. Цветы были настолько необычные, что заставили всех пассажиров оторваться от разговоров и отключиться от своих плееров. Во-первых, таких в Москве не только не купишь, но и не увидишь! Головки цветов были невероятных размеров – с десертную тарелку, к тому же неправильной и разнообразной формы. От вогнутых шаров и эллипсов, до кубов с разновеликими сторонами. Во-вторых, краски их были такие яркие и сочные, что вызывали сравнение с пухлыми губами женщин в страсти! В – третьих, запах от цветов шел какой-то неистовый, вмиг заполнивший салон маршрутки. Так пахнут женщины всех континентов, когда они – in love! Подобные мысли, должно быть, возникли у всех пассажиров маршрутки, коль они притихли… очарованные букетом, втягивая в себя его аромат. Букет словно знал это, ибо торчал дерзко из черного пакета!

У одной пассажирки эти мысли точно возникли – совсем юной особы, протянувшей ручку помощи «старичку». У… монашки! Она заплатила за проезд пожилого мужчины, и сейчас неловко скользила по сиденью, одной рукой поддерживая подол монашеского одеяния, а другой – подхватывая сумку своего пассажира. «Спасибо, дочка! Спасибо, я сам…» – сказал пожилой мужчина, твердой поступью входя в салон со своими котомками, явно оберегая цветы. И у него получилось довольно-таки ловко, без лишних движений, войти и сесть рядом с монашкой, поставить сумку, так, чтобы она не мешала, между своих ног, при этом освободив ее ручки от прелестных пальчиков монашки. Он аккуратно поставил пакет с букетом перед собой. Букет спрятал его лицо, оставив только глаза. Когда все это он сделал, он повернулся лицом к своей меценатке, посмотрел ей в глаза, и на миг сильно напрягся. Девушка-монашка это поняла, ибо его пальцы сжались крепко в кулаки, а зрачки мгновенно сузились, как у снайпера перед выстрелом! Она встревожилась, видя такую перемену в «соседе», прямо противоположную должной! Ведь он в теплом салоне, удобно сидит, хорошо уложил свои котомки, поразил всех пассажиров необычным букетов экзотических цветов. Что, это с ним? Может сердце? «Вам плохо?» – Тихо спросила она, наклоняясь к его уху. Для этого ей пришлось слегка отодвинуть букет. Маршрутка тронулась, и от небольшого рывка ее полураскрытый рот прильнул к уху «старичка», словно собрался укусить его за мочку!

До инцидента с «мочкой уха», монашка успела краешком глаз разглядеть своего «дедушку». И решить, что эпитеты – «старичок», и даже «пожилой человек» – к нему как-то не подходят, несмотря на совершенно седые волосы и такого же цвета, коротко остриженную шкиперскую бородку и густые усы… Она даже заметила, что у него крепкий подбородок, с выраженной ямкой посредине. А морщины только на лбу, как шрамы.

«Нет! Все – в порядке. Просто, глядя на Вас, я о чем-то вдруг задумался – пока не знаю, о чем! Это у меня с детства!» – спокойно ответил пожилой мужчина, опять повернувшись к соседке лицом и утопая в ее зрачках. Девушка от этого пристального взгляда почувствовала, как холодок струйкой пробежал по ее спине – от затылка до копчика. И это не было, неприятно! И еще ей показалось, что руки ее и колени сильно задрожали! «Во, дожила! – Мелькнула у нее вероломная мысль – Скоро на первого встречного мужчину буду кидаться! С монашеством пора кончать!» Но, тут же, эту мысль сменило ощущение острой душевной боли. Настолько сильное, что она прикусила нижнюю губу, чтобы не заплакать… Мужчина, видя перемены в собеседнице, отвел глаза и уставился в телевизор, какие теперь во всех московских маршрутках. Так они доехали, молча, до последней остановки – метро «Речной вокзал».

Он вышел первым. Поставил котомки на землю и галантно протянул руку выходившей монашке. Она оперлась на его руку левой рукой, поддерживая, слегка приподняв, подол платья, правой. Сойдя со ступеньки, она встала перед своим неожиданным попутчиком. Очень близко к нему, ибо сзади спускались пассажиры маршрутки, а с боков стояли другие маршрутки вплотную друг к дружке. Она открыла рот – он заметил, что ей хочется что-то сказать на прощанье, но слова не находились. И он, тогда, словно опомнился – протянул ей пакет с цветами: «Это Вам! Нет, нет, я не собираюсь с Вами таким образом рассчитаться. И даже не потому, что мне некому его дарить. Я, видите ли, живу один. Еду с дачи, где у меня небольшая оранжерея. Везу их себе самому в московскую квартиру. Не люблю приезжать сюда. Вот „кусочек“ дачи и прихватил!» Он выпалил эти слова, протягивая девушке пакет, улыбаясь. На чисто выбритых щеках его появились симпатичные ямочки. А она, дождавшись, когда он закончит говорить, вдруг отстранила пакет и… бросается ему на шею!

«Сережа! Сережка…» – громко воскликнула она и, обняв незнакомца за шею, крепко к нему прижалась, положив голову на его плечо…

На сей раз, он решил, что с ней плохо: приступ! Бросив пакет на землю, взял ее голову ладонями и посмотрел ей в глаза. Огромные зрачки указывали, что она в состоянии «помраченного сознания»! Мужчина был психиатром. Он приготовился ее удержать, если начнутся судороги, и решил, что это приступ эпилепсии. Поэтому, очень крепко прижал ее к себе, обхватив за плечи руками в кольцо. Так они и стояли, слившись воедино, держа друг друга в крепких объятьях! В голове у него замелькали мысли: психически больные часто идут в монастырь. Сейчас почти в каждом монастыре есть врачи-психиатры и психологи. Одно его сильно не то, чтобы смущало, а отводило от экстренно поставленного монашке диагноза эпилепсии. Она назвала его имя! Откуда она может знать его? Юные особы давно уже не зовут его по имени, а – «дедушка», или «Сергей Васильевич»… Да и он что-то не помнит, чтобы последние пять – десять лет общался с юными красавицами, да еще монашками!