Дмитрий Самойлов - Медсестра. Сборник произведений

Почему бы не выбрать королевой Елену Ивановну? Она тоже красивая. Почему бы и нет! И я представлял, как она сидит на скамейке возле своего корпуса, а девочки расчесывают ей волосы и красят ногти. Теперь ей не нужно это делать самой, ведь она королева!

«Какое у вас платье красивое!» – это они подлизываются и подхалимничают.

Мои мысли прервал шум. Он слышался из соседней палаты. Скорее всего, там кидались подушками, веселый хохот сопровождал удачное попадание. Если никто из взрослых не приходил, тогда кидание перерастало в избиение. Дети соскакивали с постелей и лупили друг друга по-настоящему. Иногда получалось еще пуще: двери палат открывались и дети, держа подушки в руках, нападали на соседние палаты. Шум стоял неимоверный. Девочки били мальчиков, а мальчики девочек. Взрослые приходили, в конце концов, но разве разберешь: «Кто первый начал?» Ведь нельзя же наказывать всех?

Тихий час закончился.

Пришла девочка, та самая, которая хотела стать чьей-то мамой. Ее звали Оля.

– Теперь я твоя мама, – сказала она.

Коля сидел и плакал, его мама не приехала.

– Хочешь?

– Да, хочу, – ответил он, утирая слезы.

Оля присела рядом с ним, вынула платок и стала прикладывать его к Колиным щекам. Он улыбнулся и перестал всхлипывать. Оля тоже улыбнулась и спросила:

– Можно потрогать твоего мишку?

– На, возьми, – он протянул ей игрушку.

– А почему он голый? Ему же холодно! – Оля вынула из кармана цветастую тряпочку и тут же обернула медвежонка со словами:

– Если его мама умерла, значит он страдал и плакал. Его надо жалеть больше всех.

– Медведи не носят одежды, это не пупсы, – заметил я поучительным тоном, наблюдая происходящее.

– А этот будет носить, – сказал Коля и снова улыбнулся, – он необычный медвежонок, особенный.

Он отвел меня в сторону и спросил, тихо оглядываясь на Олю, чтобы та не услышала:

– У тебя остались конфеты?

– Да, есть немного. А что? Зачем тебе?

Он опять оглянулся в сторону Оли. Та, как ни в чем ни бывало, продолжала одевать игрушку. Она положила мишку на скамейку рядом со своей куклой, приговаривая:

– Они будут дружить, как мы! Дружить…

– Чего ты там шепчешь? – Оля оглянулась на нас. – Думаете, я не слышу?

Она подошла ближе и сказала, строго посмотрев на Колю:

– Мне не нужны конфеты, не думайте, что все девочки такие алчные.

– Какие алычные?

– Алчные – значит жадные, – так мама говорит. Я согласна и без конфет. У нас с Колей настоящие чувства, а не купленные за какие-то там сладости.

С этими словами она взяла куклу с медвежонком в одну руку, а Колю в другую.

– Мы пойдем, скоро ужин.

– Вы куда? – спросил я.

– В шалашик, – ответила Оля и, повернув лицо к Коле, сказала, глядя ему в глаза:

– Пойдешь со мной?

– Надолго?

– А как получится, – она одарила его многообещающим взглядом.

– Скоро дождь пойдет, вы промокните! – заметил я, подняв голову.

– А это что? – Оля улыбнулась и показала голубой зонтик, она раскрыла его и со смехом закрутила над головой.

Всем стало весло.

– Вот здорово! Ну, идите, а то дождь действительно пойдет, – сказал я на прощание.

***

Утро. Солнце, поднимаясь выше, задевало лучами верхушки сосен и, наконец, осветило их ярко.

Кто-то стал стаскивать с меня одеяло. Я повернулся, приготовив подушку, чтобы быстро пустить ее в ход. Это была Анечка. Моя рука ослабла.

– Хватит спать! Иди умойся и почисти зубы! Я, было открыл рот, но она перебила меня:

– Теперь я твоя мама и должна присматривать за тобой. Мы договорились! Забыл?

– Нет, я помню, – я встал и нехотя пошел в туалет. «Неужели она каждое утро будет доставать меня?»

– Ты должен меня слушаться! Где рубашку порвал?

– Не помню.

– «Не помню», – передразнила она. – Надо быть аккуратней, и на завтрак не опоздай! Приду, проверю!

Анечка вздохнула и, покачав головой, удалилась в свою палату. Волосы ее были распущены, и мне показалось, что они стали еще длиннее, чем вчера. Но сейчас меня занимало другое: я должен предложить конфеты Елене Ивановне. Я хотел и боялся этого. Что из всего этого выйдет? Не окажется ли неудачной моя выдумка? Что она скажет? Чем красивее девочка, тем больше просит она конфет. Хватит ли их у меня?

– Елена Ивановна, я принес вам… вот. Они шоколадные. – С этими словами я протянул ей несколько конфет.

Она сидела на кровати и читала книгу.

– Что ты хочешь за них? – Спросила она, отложив книгу в сторону.

– Поцеловать вас.

– Хорошо, я согласна, – она встала, подошла ко мне и взяла конфеты. – Я знаю правило: «Если возьмешь конфеты, то согласен», – произнесла она, сузив глаза. – Но у нас, у взрослых, свои правила, – добавила она строгим голосом, и положила конфеты на стол.

– Значит, не считается? – спросил я, волнуясь.

Видя мой растерянный и грустный вид, она успокоила меня и, наклонившись к моему лицу, сказала:

– Все равно приятно. Приходи сюда завтра вечером, когда все лягут спать. Я буду ждать тебя. – Она выпрямилась, взяла со стола конфеты и показала их мне, подтверждая тем самым, что не шутит.

– Теперь иди и никому не говори об этом!

– Хорошо. А вы не обманите? Я приду.

– Разве я похожа на обманщицу? – Она засмеялась, обняла меня и, потрепав по щеке, поцеловала в лоб со словами: «Взрослые не обманывают!» Ее взгляд стал лучистым и добрым, она и раньше была добра ко мне, но теперь ее доброта стала другой, особенной.

Весь день она не отходила от меня и мне не разрешала далеко уходить. Я чувствовал ее внимание постоянно.

Настал вечер. Дети успокоились и мирно спали в своих кроватках. Под подушкой у каждого ребенка лежала любимая игрушка. Я немного подождал для верности, откинул одеяло и встал, осматриваясь по сторонам.

Ее обещание показалось мне шуткой. «А вдруг она спит, и забыла обо всем?» – думал я, идя по тропинке. «Взрослые не обманывают!» – звучало у меня в ушах.

Дверь ее комнаты оказалась открытой. Я осторожно заглянул и вошел.

Елена Ивановна стояла у окна. Она обернулась и, улыбаясь, пошла мне навстречу.

– Проходи, – сказала она тихо, – сядь вот сюда и говори только шепотом! Затем подошла к двери и закрыла ее на крючок. Взгляд ее стал серьезным и тревожным.

– Тебя никто не видел, когда ты шел сюда?

– Нет. Все спят. Уже поздно.

Она подошла к окну и задернула занавески.

– Сама не знаю, что делаю, – прошептала она, опустив голову.

Задумчиво взглянув на меня, она сделала несколько шагов и остановилась в нерешительности.

– Не думала, что все зайдет так далеко, – сказала она, пожав плечами, – только смотри, никому не рассказывай!

Я замотал головой.

Она успокоилась, глубоко вздохнула, уверенной походкой подошла к шкафу и, открыв дверцу, повернулась и спросила с улыбкой: