Виктор Вассбар - Спираль Эолла. Часть первая. Четыре сердца в одном

Зал застыл. Никто не имел права даже громко вздохнуть. Дьявол любил свой мелодичный и звонкий голос поэтому приходил в ярость, когда слышал грубые голоса заглушающие его речь. Демоны знали это и молча стояли, окружив стол.

Сатана, идеальное создание Творца, прекрасный молодой мужчина, чей облик поразил бы несравненной красотой любую женскую особь рода людей из вида человек, был жесток и хитёр. Он с презрением смотрел на демонов своими большими красивыми глазами из-под приподнятых верхних ресниц, ненавидел их, готов был уничтожить всех, что часто претворял в реальность в отношении особо ненавистных ему особей своего царства, но и не мог без них, без своих кровожадных помощников. Они выполняли всю грязную работу, а грязь сатана не любил. Идеальный порядок и точность были его врождёнными чертами характера, но за всей идеальностью и точностью всегда стояла полная смерть, уничтожение не только плоти, но и атомов, из которых она состоит.

Сатана негодовал, но, несмотря на свой злобный характер, он не был лишён сентиментальности. По каждой грешной душе он ронял одну слезинку, из которой, казалось бы, должна вырасти жемчужина, коли она скатилась с прекрасного лица, но сие было не так. Из упавшей на пол слезинки выползали могильные черви, а слёзы лились у него непрерывным ручьём, что говорило о бесконечной череде грешных душ входящих в царство тьмы. Но сейчас, изливая ручей прозрачных слёз, он оплакивал ещё и солдат ада, застилающих необозримое пространство своими телами, бьющимися в предсмертных конвульсиях под стремительным напором воинов Ариана.

Экран стола высвечивал победный бой людей с отборными частями ада.

– Ты повинен в гибели моих верных солдат! – спокойно проговорил сатана в отношении одного из демонов и тот час огненный луч рубинового глаза разложил виновника поражения войска ада на атомы.

Улыбнувшись своей неотразимой улыбкой, сатана приподнял правую руку и взмахнул ею, дав этим знак удалиться всем. Твари всех мастей, родов и видов, демоны и черти, как тараканы от яркого света, сбивая и калеча друг друга, кинулись прочь из зала. Следом ползли гады и вылизывали кровавый пол.

Уже более часа полковник Ариан, рискуя выполнением главной задачи, десантом одного корабля отражал непрекращающиеся атаки ада и пробивался к источнику сигнала с кодом адмирала Мелиота.

– Сигнал идёт из рощи. Всей группе продвигаться к ней, – крикнул он и, поливая бесов огнём, первый ринулся к группе деревьев.

Низвергая, на неведомо откуда взявшийся десант людей, кислотный дождь, окутывая его удушающим газом и атакуя отборными частями, ад нёс огромные потери, и медленно отступал к роще. Ад негодовал, но ничего не мог сделать, чтобы сдержать горстку людей, а люди упорно и безостановочно продвигалась вперёд, и в этом им помогала не только совершенная индивидуальная биозащита, но и личная отвага самих солдат.

– Еще несколько метров и мы у цели! Сгруппироваться! Не отставать! – подавал команды Ариан, и первый ворвался в рощу.

Навстречу десанту, поливая огнём ожившие ветви деревьев, бежал Мелиот. На его руках покачивалось сухонькое тельце седого старца.

Через час разрыв в пространстве между прямым и тёмным мирами был закрыт.

Одинокий дом Мелиота, загрустивший за долгое отсутствие хозяина, ожил с его появлением.

Одновременно заговорили все биороботы, и поднялся такой гвалт, что Мелиот непроизвольно рассмеялся и поблагодарил дом за бурное приветствие. Дом никогда не имел хозяйки, и некоторые сослуживцы, не понимая адмирала, считали его женоненавистником, но это было не так. Мелиот пока ещё не нашёл девушку, которой мог бы отдать всего себя, да он и не искал её, хотя многие прекрасные элиянки были бы не против подарить ему свою любовь.

Прошло два дня. Никто из друзей и сослуживцев не расспрашивал его о тёмном мире, считая, что воспоминания тяжелы ему, но это было не так. Адмирал никогда не отодвигал в глубины памяти даже самые тяжёлые минуты своей жизни, он анализировал их и учился на них. Активный на службе и жизнерадостный в кругу друзей, он был бодр и весел даже тогда, когда оставался один. Одиночество не угнетало и не тяготило его, он всегда находил занятие по душе, но в начале третьего дня дом показался ему холодным и мрачным, и острая необходимость поделиться воспоминаниями о жизни в аду пробудилась в нём.

Вызвав по планетной связи Ариана и Лаута, он попросил их телепортироваться к себе и уже через минуту, приглашая их за стол с фруктами и напитками, сказал:

– Друзья, надеюсь, вы помните наш полёт в нижний мир?

– Забыть те минуты, значит, предать нашу дружбу, а главное предать тебя, Мелиот, – ответил Ариан.

– Ну, ну, не надо так напыщенно. Ад не изменил меня, я тот же ненавистник лести, как и прежде, – удивлённо взглянув на Ариана, ответил Мелиот и мысленно добавил. – Раньше я за тобой это не замечал, а может быть, не хотел замечать?

– Мы помним твой приказ, Мелиот, – поняв, что желает услышать адмирал, более сдержанно сказал Лаут. – Помним, как вошли в капсулы, и ты отстрелил их от корабля.

– Вот с этого момента я хочу поделиться с вами воспоминаниями. Для этого и попросил прибыть ко мне. Что-то подсказывает здесь, – приложив руку к сердцу, – я должен это сделать. Готовы ли вы выслушать меня?

– Сказать, что почтём за честь – значит, оскорбить тебя. Отвечу, мы готовы, – ответил Лаут за себя и Ариана.

– Прекрасно! Другой ответ, друзья, я и не ожидал. Итак, слушайте. Включив десятисекундную готовность молекулярного распада космолёта, я вошёл в космический челнок и за три секунды до взрыва покинул корабль. Я понимал, что за это время он не успеет включить маршевый двигатель, а скорости стартового, возможно, будет недостаточно, чтобы выйти из канала до взрыва, но другого решения у меня не было. То, что произошло через секунду, не поддаётся никакому объяснению. Скорость челнока каким-то образом резко возросла и даже превысила предельно допустимую, что я увидел не только по приборам, но и почувствовал по моментально возросшей нагрузке на тело. Затем включилось экстренное торможение, и я потерял сознание. Как долго продолжалось беспамятство, не могу сказать, так как не помню даже того, как покинул челнок и что делал в последующие часы. Очнулся я в шалаше под его защитой, посреди парковой рощи. Вероятно, мои мозг и руки всё делали инстинктивно. Так вот, осмыслив себя, я вышел из шалаша, но, не поняв, где нахожусь, вновь вошёл в него. Через несколько минут в ночи раздались жуткие крики. Я подумал, что кому-то требуется помощь, выбежал из своего временного укрытия, но был сбит с ног каким-то невидимкой. С трудом, но мне удалось освободиться от него.