Екатерина Спирина - Правда не горит

– Нет, – улыбнулась она ангельской улыбкой, – я буду тренироваться только у тебя. Я согласна подождать, когда ты освободишься. И согласна на гибкий график, то есть заниматься вместо кого-то, кто не смог прийти.

Я удивленно приподнял брови.

– Разве ты не учишься? И потом, ты ведь живешь не в Сиене. Как ты собираешься в любой момент, когда кто-то из моих учеников не смог прийти, приезжать сюда? – с насмешкой спросил я.

– Ну… Если ты будешь предупреждать меня накануне, я что-нибудь придумаю. А пятница у меня вообще свободна.

«Какое совпадение!» – подумал я и на несколько мгновений прикрыл глаза, пытаясь найти ответ на свой внутренний вопрос «как поступить?»

– Маттео, чао! – очнулся я от радостного приветствия, прозвучавшего сзади. Это была Летиция, которая всегда своим появлением заставляла меня почувствовать приятную дрожь в области живота. Но в этот раз я не почувствовал ничего. Почему-то в один миг, не сделав ничего плохого, она стала для меня обычной ученицей, ничем не отличающейся от других.

– Подожди на поле, – сказал я, удивившись, как равнодушно прозвучал мой голос. – Я освобожусь, и мы начнем занятие, – попытался я придать своему голосу теплых оттенков и улыбнулся ей.

Когда она удалилась, я взглянул на Клио. Лоб ее был нахмурен.

– Твоя ученица? – спросила она подозрительно.

– Да, – ровным тоном ответил я.

– Ты, небось, покорил тут уйму женщин, – изрекла она с какими-то странными ревнивыми нотками в голосе. Мне это, разумеется, показалось, потому что она не могла испытывать никакой ревности в моем отношении. Мы были никто друг другу.

– Естественно. Я коллекционирую женские сердца, – усмехнулся я.

– Большая коллекция?

– Позавидовал бы сам Казанова, – прямо посмотрел я ей в глаза.

– А если кто-то заберет твое сердце в свою коллекцию?

– Сложно завоевать сердце завоевателя.

– Достаточно лишь узнать его слабые места… – коварно парировала Клио.

– Хороший завоеватель защищает их лучше, чем все остальные.

– Да ладно, – рассмеялась она. – Всегда можно найти лазейки.

– Каким образом?

– Втереться в доверие, например…

– А… Нечестной игрой то есть? Нечестная победа не настолько сладостна. Это скорее поражение.

– Почему поражение? – удивилась Клио.

– Если ты не можешь победить своими силами, значит, на самом деле ты слаб и проиграл. Это твое личное внутреннее поражение.

Несколько мгновений она задумчиво смотрела мне в глаза.

– Но если ты играешь честно, значит и твое сердце можно завоевать.

Я испытующе посмотрел на нее, прищурив глаза.

– Тем более что я даже не защищаюсь, – ответил я.

– Неужели? Почему же тогда оно до сих пор не находится в коллекции у какой-нибудь прекрасной синьорины? – наивно спросила она.

– Потому что я не намерен отдавать его в коллекцию.

– Неужели тебе никогда не хотелось по-настоящему любить и быть любимым? – возмущенно спросила она, сверкая своими синими глазами.

Я предполагал, что она интерпретирует мой ответ именно таким образом. И ни за что не догадается, как мне на самом деле хотелось бы этого. Только звезда, под которой я родился, видимо ничего не слышала о чувстве любви. Жаль, что она не смогла позаботиться о том, чтобы и я о нем ничего не слышал.

Я видел, что любовь существует. Она бродила вокруг меня, а я словно сидел под стеклянным куполом и наблюдал сквозь него за проявлениями любви… Мамы, ежедневно гуляющие со своими малышами и целующие их… Папы, радостно приходящие к ним вечером с работы… Пары с двумя-тремя детьми, шагающие, взявшись за руки, по рождественским ярмаркам в поисках подарков… Пожилые бабушки и дедушки во дворах, присматривающие уже за своими внуками и прожившие вместе не первый десяток лет… Все это было тем самым проявлением любви, за которым я всю жизнь наблюдал из-под своего прозрачного купола. Всех моих друзей любили родители, бабушки и дедушки, братья и сестры, а некоторых любили и жены с детьми… А я всю жизнь пытался вырваться из-под этого одинокого купола в поисках любви, пытался разбить его и вместе с ним свою ненужность. Увы, купол всегда следовал за мной, словно намагниченный, и накрывал меня сразу же, как только я пытался расправить крылья.

– Если когда-нибудь я найду настоящие чувства, я отдам свое сердце в безраздельное владение прекрасной синьорины, – сказал я, открыто глядя на нее.

Она смутилась от моей реплики, и щеки ее слегка порозовели. Она явно не ожидала такого ответа и не знала, что сказать.

– Так что? – сказала она, наконец. – Когда наше первое занятие?

– Сколько тебе лет? – спросил я.

– Вы не слишком-то вежливы, синьор инструктор! Невежливо спрашивать у женщины о возрасте, – казалось, смутилась она еще больше.

– А какие у Вас есть причины, чтобы скрывать свой возраст, уважаемая ученица? – полюбопытствовал я.

– Бывает масса причин, чтобы скрывать свой возраст.

– Например?

– Например, когда женщине 16, а мужчине 40, а она хочет ему понравиться. Или наоборот, мужчине 30, а женщине 50…

– И долго она должна скрывать свой истинный возраст? – спросил я, скрещивая на груди руки.

– Пока мужчина по уши не влюбится, – рассмеялась Клио.

– По уши он не влюбится никогда, верь мне.

– Это еще почему?

– Потому что когда влюбляются по уши, то влюбляются не в возраст, а в человека. А любовь, основанная на обмане, не имеет смысла, потому что она закончится, как только обман будет раскрыт. Разбитая чаша, как известно, никогда не станет целой.

– Хм… – пробормотала она, не находя возражений.

– Но я о возрасте спрашивал не потому, что хочу решить для себя, влюбляться в тебя или нет, а в практических целях, – продолжил я, подавляя улыбку, вызванную ее возмущенно взлетевшими вверх бровями. – Я спрошу еще и о весе, если тебя это не коробит. И задам еще массу других личных вопросов, потому что ответы на них влияют на программу тренировок.

– Значит, ты берешь меня в ученицы?! – радостно воскликнула она, и мне даже показалось, что она вот-вот бросится мне на шею, словно ребенок, уговоривший родителей купить желанную игрушку.

– Ты чрезмерно настойчива и не оставляешь мне выбора, – с улыбкой сказал я.

– Ах так?! – радость мгновенно уступила место гневу, глаза ее засверкали, а нижняя губа обиженно выпятилась. – Тогда я поищу другого инструктора, который возьмется обучать меня с удовольствием! Vaffanculo 19 19 Vaffanculo (it.) – дословно «иди в задницу», но по тяжести это именно посыл на три буквы. ! – развернулась она, чтобы уйти.

– А кто тебе сказал, что я возьмусь обучать тебя без удовольствия? – спросил я ей в спину, едва сдерживая смех.

Она резко повернула ко мне лицо, которое слишком явно отражало внутреннюю борьбу чувств, раздиравших ее на части. Мамма мия, неужели она настолько молода, что реагирует, словно малый ребенок?! Все ее чувства и мысли были отчетливо написаны на лице.