Екатерина Спирина - Правда не горит

После шествия был дан залп из mortaretto 13 13 Mortaretto – нечто вроде большой петарды, установленной на специальной подставке, которая своим взрывом возвещает о начале скачек. , и по толпе пронесся оглушительный гул. На старт вышли десять лошадей с жокеями на спинах, и карабинеры раздали им кнуты, которыми они будут подстегивать своих коней. И не только коней, но и друг друга. Да, Палио не кристально честный вид соревнований. Здесь победа достигается любой ценой, и жокеи сбрасывают друг друга, если представится возможность, стегая не только лошадей соперников, но и самих соперников. Именно поэтому костюмы жокеев имеют защитные пластинки в разных местах.

Жокеям объявили результаты последней жеребьевки, и они начали выстраиваться в нужном порядке. Поскольку лошади никак не хотели подчиняться каким-то непонятным им правилам, старт постоянно откладывался под пристальным вниманием многотысячной толпы.

Наши взгляды устремились на того, кто защищал бело-красные цвета. Из-под каски было видно красивое мужественное лицо. Молодой человек лет 30 был сосредоточен на каких-то собственных мыслях и словно погружен в себя, иногда, впрочем, переговариваясь с соперниками. Несколько раз он даже засмеялся, но улыбка явно содержала хорошую долю сарказма. Но пару раз я поймал его взор, устремленный в неведомую даль. И что меня поразило, так это пронзительно-грустный взгляд его светлых глаз.

Я стоял на старте. Для меня это было одним из самых волнующих моментов в моей жизни. 23 года я занимался в школе верховой езды. Руководитель этой школы лично тренировал меня еще с 8 лет, когда я впервые пришел к нему вместе со своим другом. С тех пор я выиграл немало конных состязаний, и вот, наконец, мне была поручена миссия жокея на сиенском Палио. На эту роль отбираются самые лучшие наездники Италии, и почти никогда среди них не бывает коренных сиенцев. И это еще больше наполняло меня гордостью. Я был жокеем, которому поручено представлять свою родную контраду, что так редко случается в истории Палио.

Я стоял перед стартовой линией, а сердце мое трепетало, как флаги в руках моих одноконтрадцев. Самое поразительное во всем этом было то, что в предыдущих отборочных забегах победила лошадь, которую я хорошо знал, и она досталась именно мне. Я умел с ней обращаться и договариваться, я знал ее повадки. Это было знаком судьбы, и я должен был использовать этот подарок и принести победу моей контраде.

Я обвел взглядом многотысячную толпу людей, собравшихся в центре Пьяцца дель Кампо. Она была шумной и разноцветной, перманентно двигающейся и гудящей. На меня были устремлены тысячи внимательных глаз. Повсюду виднелись яркие флаги контрад, но отрадней всего, разумеется, было видеть красно-белые флажки с жирафами.

Мой конь нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Ему явно не терпелось рвануть с места, но нас еще даже не построили в нужном порядке. Я потрепал лошадь по загривку, стараясь подбодрить ее. Конь нервно передернул ушами и тихо заржал. Удивительно, но в отличие от других лошадей, он достаточно послушно встал на свое место и не предпринимал попыток сменить его, хотя и не мог устоять на месте.

Другие жокеи предлагали мне какие-то сделки, пытаясь договориться о ходе гонки. Это было мое первое участие в Палио, и хотя я знал, что это нормальная практика, я собирался играть честно. Потому на все разговоры я старался ответить шуткой и отрешиться от происходящего. Я привык участвовать в честных состязаниях со строгими правилами, и здесь я буду играть по тем же принципам.

Я знал, что далеко не все играют на абсолютную победу. Это зависит от бюджета и от попавшегося коня. Те, кому заранее не светит победа, будут мешать победить соперникам, особенно своим врагам. Но, во-первых, у меня была отличная лошадь, которая не раз выигрывала скачки. Поэтому у меня есть шансы на победу. Во-вторых, наша контрада была достаточно богатой, а потому не занималась тем, чтобы мешать противникам за «пожертвования». В-третьих, у нашей контрады не было официальных врагов, как у многих других, а были только союзники. В-четвертых, я категорически не хотел заключать никаких сделок.

Через несколько мгновений будет дан сигнал, и я должен буду примерно за 90 секунд коллективного безумия выжать максимум из своего коня. Я бросил последний взгляд на толпу, пытаясь выхватить из нее знакомые лица, хотя и знал, что самые важные персонажи находились на VIP-местах.

Вдруг сердце мое остановилось, словно от неожиданного выстрела в спину. Мой взгляд выцепил из толпы лицо… Это не могло быть ошибкой, это был именно он! Он, разумеется, постарел, волнистые волосы до плеч словно покрылись серебром, а борода стала совсем белой, но это был он! Я был уверен в этом.

Mortaretta вспыхнула несколько долей секунд назад, толпа оглушительно завопила, и все кони рванули вперед, а я, словно замороженный, еще даже не дернулся, глядя ему в глаза.

Cazzo 14 14 Cazzo (it.) – нецензурное восклицание из трех или пяти букв, в зависимости от контекста. !

Мысль о том, что я теряю драгоценные мгновения, ударила меня кнутом, заставив мое сердце снова забиться и пришпорить коня. Лошадь резко рванула вперед от удара, словно за одну секунду вдруг взбесилась. Она в неистовом порыве понеслась по кругу, а толпа и дворцы, небо над головой и песок под ногами перемешались в моих глазах в единый яростно несущийся назад фон. Фон этот ревел многотысячным оглушительным криком и пестрел яркими пятнами.

Кто-то хлестнул меня кнутом, но я совершенно не почувствовал боли, потому что большая часть удара пришлась на железную защиту на моем теле. Я тоже хлестнул кнутом в воздухе. Мой конь несся, как сумасшедший, обгоняя всех, а я лишь управлял им и подстегивал его.

В следующую секунду я увидел, как одна из лошадей врезалась в барьер, и наездник вылетел в пеструю толпу. Раздались крики и визг, но лошадь, тем не менее, поднялась и помчалась вперед. А это значило, что соперник не сошел с дистанции, потому что побеждает именно лошадь, с всадником или без него. И эта лошадь, освободившаяся от своего наездника, резво неслась вперед, оставшись, впрочем, позади меня.

Передо мной была еще одна лошадь и еще один круг. Прийти вторым в этих скачках куда хуже, чем прийти последним, потому что проигравшим считается именно второй. Лошадь обходила меня на полкорпуса. Я не имел права проиграть эту гонку, моя контрада и мой тренер не простили бы мне этого! Я еще сильнее пришпорил своего коня, побуждая его выложиться на 200% в этом коротком забеге. И снова я почувствовал удар кнутом, который в этот раз спровоцировал резкую боль в руке, что я даже дернулся и на секунду подумал, что вылечу в толпу, как и тот несчастливчик. Но мы с конем уже слились настолько, что неслись вперед, как единое целое.