Элеонора Мандалян - Там, под небом чужим

– Hello, Nicholаs! – приветствовал его мистер Кейдж. – Вы опоздали… – Он бросил взгляд на ручные часы, – на 20 минут.

– I know, – последовал невозмутимый ответ.

Мистер Кейдж выразил надежду, что этого больше не повторится, и предложил опоздавшему занять свободное место. Свободное место было только одно – слева от Вики, на которое тот и плюхнулся, а потом долго и шумно копался в своей сумке, пытаясь выудить оттуда карандаш и лист бумаги. Карандаш ему найти удалось, с бумагой дело обстояло хуже. Вика вырвала из тетради листок и протянула ему.

– Thanks, – буркнул парень и взял листок, даже не взглянув на нее.

– Мы можем продолжить, Николас? – поинтересовался учитель, все это время терпеливо пережидавший его возню.

Николас благосклонно кивнул. Кто-то хихикнул. Он метнул в сторону смельчака пронизывающий, недобрый взгляд сквозь прищуренные веки – хихиканье мгновенно оборвалось. Дороти вытащила наконец изо рта жвачку, прилепив ее под сидение своего стула:

– Как дела, Ник?

Он сомкнул колечком большой и указательный пальцы, что должно было означать: «превосходно».

– Viktoria. Now, would you like to read for us? – На американский манер учитель произнес не «вуд ю лайк», а «вуджулайк».

Вика не следила за текстом и, не зная откуда читать, растерялась.

Майкл ткнул пальцем в ее отксерокопированный листок: – From here.

Читала она хорошо – бегло и с выражением, и произношение у нее было вполне приличное. Поэтому Вика с удовольствием отбарабанила свой абзац. Учитель удовлетворенно кивнул и назвал следующего.

– Thank you, Mikle, – шепнула Вика и улыбнулась.

– Not a big deal, – отозвался тот.

И тут вдруг где-то над головой пронзительно взвыла сирена. От неожиданности Вика подскочила на месте, растерянно озираясь по сторонам, но успела заметить, что учитель и ученики сохраняли спокойствие. Все, кроме одного. Ник выбросил вверх длинные руки и, истерично взвизгнув «О, май Гаш!», шмякнулся на четвереньки, пытаясь спрятать голову в ногах у Дороти. Сирена продолжала верещать так оглушительно, что от нее гудело и вибрировало все здание школы.

– Stop it, Nicholas! – От стремления перекричать ее, голос учителя мгновенно осип.

– Every time the same bullshit! I am sick and tiered! – («Каждый раз одно и то же идиотство! Надоело!») – отрывисто выкрикивал, будто лаял, Ник, просунув голову между колен Дороти. Он явно ломал комедию, но никто не смеялся.

Перестав замечать его, мистер Кейдж поспешно построил класс в шеренгу и приказал быстро спускаться по запасной лестнице, но ни в коем случае не толкаться и не бежать.

Их вывели на пришкольное спортивное поле, где обособленными группами уже собирались другие классы. Каждый учитель, будучи заранее проинструктирован, выводил своих учеников в определенный промежуток времени и определенным путем, исключающим сутолоку и панику. За несколько минут вся школа оказалась на улице. Вика обратила внимание, что длиннорукого дебошира Ника среди них не было. Сирена, наконец, умолкла.

– What was that? – переведя дух, спросила она у Майкла.

– Earthquake emergency drill, – отозвался тот. И Вика поняла, что это учебная «боевая тревога» на случай землетрясения. Майкл объяснил ей, что такую «стрессовую терапию» во всех школах проводят по несколько раз в году, начиная с первого урока, и все к этому давно привыкли.

Вика отыскала взглядом сестру. С перепугу глаза у Инги стали кукольно круглыми. При этом она часто-часто моргала, отчего еще больше походила на куклу.

Мистер Кейдж сообщил, что учебная тревога окончена и можно снова вернуться в здание школы. Получив таким образом свободу, Вика подошла к сестре.

– Живая? – сочувственно улыбулась она.

– А то ты не испугалась, – огрызнулась Инга. – Сумасшедшие какие-то эти американцы. Так и заикой остаться недолго.

– Наверное, без этого нельзя, – рассудительно заметила Вика. – У них ведь тут зона землетрясений. Надо привыкать к новым условиям. Перемена 15 минут. На втором этаже я видела автоматы – snack-bar и напитки.

– Пошли, если успеем.

У автоматов толпилось несколько школьников. Присмотревшись, как обращались с ними другие, Вика засунула в прорезь долларовую купюру и, волнуясь с непривычки, набрала код «Е 76». Автомат ожил, заурчал. За прозрачной пластмассовой шторкой выскочил бумажный стаканчик, в него что-то по очереди вливалось, шипело и пенилось. Шторки с шумом отскочили, и Вика, довольная, взяла из ниши свой капучино. Стоявшая позади нее девочка тронула ее за руку, указывая на металлический карман в нижней части автомата.

– Your change, – подсказала она.

Вика не сразу поняла, что она хочет, но все же сунула палец в «кармашек» и извлекла оттуда 25-центовую монету.

– Смотри-ка, еще и сдачи дает!

Проделав ту же процедуру, Инга отошла в сторонку, слизывая на ходу густую пену из взбитых сливок.

– Да, слушай, я вне себя от возмущения, – вспомнила вдруг она. – Учитель на уроке истории, говоря о Второй Мировой войне, с таким, знаешь ли, пафосом заявил, что войну эту выиграли они – американцы. Нет, ты представляешь! Как тебе это нравится? Если они этому учат в школе, значит это записано в их учебниках как официальная версия. Я лопалась от собственной беспомощности. От того, что не могу вскочить и дать ему по мозгам. Вот где я впервые по-настоящему поняла, как мне не хватает знания их языка.

– Помнишь, что папа говорил по этому поводу? – сказала Вика, хмурясь. – Историю делают политики и историки, преподнося события и факты в нужном им и их стране ракурсе.

Перемена кончилась, и сестры поспешили разойтись по своим классам.

Жить в тесной полупустой квартире впятером становилось все труднее. Девочкам было негде делать уроки, а на дом задавали так много, что приходилось просиживать над книжками и бесконечными эссе часами. Давиду после тяжелого рабочего дня негде было приткнуться – расслабиться, отдохнуть. Не говоря уже о ситуации, в которую он попал со своей girlfriend. Умом Пегги все понимала и соглашалась потерпеть, а вот чувствами управляла значительно хуже. Дважды они чудом не рассорились. Обсудив сообща этот вопрос, семья приняла решение вплотную заняться разделением.

Давид рвался на части. Но ему это нравилось. Ему нравилось быть занятым, особенно если дела доставляли удовольствие. Он по-прежнему не выпускал из поля зрения родителей, которые все еще чувствовали себя беспомощными. Но основные его усилия были направлены на новый бизнес. Заполнение бумаг и оформление документов потребовало уйму времени. В конечном итоге Давиду удалось-таки открыть свое дело. Он снял себе вполне приличный офис в центре Глендейла и уже подобрал двух толковых ребят-строителей. Оставалось главное – найти заказчиков и приступить к работе.