Татьяна Брукс - Чужой помады след

Смерть прикрыла глаза и улыбнулась от удовольствия. А бабулька, вдруг сверкнув своими зелеными глазами, неожиданно захохотала:

– Так что спешить мне надо, а то ещё попадет тебе вожжа под хвост, ха-ха-ха… придумают же, эти смертные, такое… а-ха-ха-ха… у них же хвоста нет.

– Да, в умении выдумывать им не откажешь… – сверкнула льдинками глаз, подняв голову, холодышка, а Жизнь продолжала:

– Да… так вот, сдаётся мне, что обе Души: и Надежды, и Богдана – достойны на возвышение. Столько испытаний я им организовала! И вот, смотри, справились же! Как считаешь?

– Возможно…

– Дашь шанс?

– Дам. Мне самой интересно. Много силы у обеих Душ. Большой потенциал. Но совершенно необязательно было меня сюда звать. Могла бы в зале Справедливости всё сказать. Не люблю я Землю…

– Зря ты так думаешь. Нам необходимо иногда спускаться сюда, к людям. Вдохнуть, почувствовать, ощутить… Иначе как же править? А потом, оглянись, неужели совсем не нравится?

Жизнь худой старческой рукой обвела окружность.

Собеседница, подняв бледное худощавое лицо, скользнула ледышками глаз по периметру.

Отсюда было рукой подать до тенистого леса. На нем задержался взгляд её, потом наткнулся на цветок цикория, качающий своей голубой головкой, – дул свежий непоседа-ветерок. Потянулась к нему изящной рукой, сорвала и вплела в волосы.

– Не перестарайся, – бросила сухо.

– О! Я буду осторожна… Обещаю… Но ты же знаешь: все зависит от них самих…

«… Сердце-е-е, тебе не хочется поко-о-о-о-я-а-а-а-а…»

В стране творилось непонятно что – грянули «лихие», или, как их ещё называли, «крутые» девяностые.

Сложно понять, почему 90-е годы XX столетия называли «крутыми» или «лихими». Разве что корнем в этом слове является понятие «лихо» – беда. Пустые прилавки в магазинах, очереди за хлебом, молоком, колбасой с пяти-шести часов утра. Крупа, сахар, макароны, водка – по талонам и только по одному килограмму в руки на месяц. Бутербродное масло, от которого у детей появлялся ацетон в крови. Закрытые банки, в которых остались все сбережения людей. Порой эти сбережения собирались всю жизнь – люди отказывали себе в необходимом, чтобы отложить на чёрный день «копейку», а теперь непонятно, кому это все достанется.

Что же тут крутого? Безработица, безденежье, растерянность, страх – бардак, одним словом.

Сегодня до этого положения дело ещё не дошло, но подготовка к нему велась вовсю.

Но Богдан и Надя, сосредоточенные на выздоровлении, работе, приготовлениях к свадьбе, ничего этого не замечали.

Да и разве могут люди обращать внимание на какие-то «мелкие» бытовые проблемы, если они счастливы. Как говорится, «с милым и в шалаше – рай». Тем более что жили-то они совсем не в шалаше, а во вполне приличной, хоть и маленькой трехкомнатной квартире, называемой в простонародье хрущёвкой. Когда-то давно, по указанию Генерального секретаря ЦК КПСС Никиты Хрущёва, давшего указание обеспечить жильём каждую семью Страны Советов, строили эти неудобные маленькие, с проходящими комнатами, типичные квартиры в трёх-, четырех-, пятиэтажных домах. Сами секретари коммунистической партии, конечно, жили в партийных благоустроенных квартирах, обслуживаемых специально обученными для этого горничными, поварами и нянями. Ещё им положены были благоустроенные дачи в красивом тихом месте за городом или на берегу Черного моря. Но народ был рад и своим положенным по закону квадратным метрам (на душу населения), с определенной долей сарказма называя неуютные квартиры «хрущёвками».

Свадьбу организовали тут же. Во время трапезы у Нади все время вырисовывались картины другого обеда – поминального – в этой квартире. Тогда она, разбитая параличом, грустная и несчастная, помогала на бабушкиных поминках. Тяжёлое было время…

Надя прислушалась к своим ощущениям. Нет, не чувствует она ни грусти, ни обиды. Она счастлива. И, наверное, это даже символично, что они с Богданом празднуют свою свадьбу здесь. Преемственность поколений, как говорится.

«Простите меня, пожалуйста, – она мысленно обратилась к своим прародителям, – простите за все, что я сделала не так. И спасибо. За то, что вырастили, спасибо за то, что любили, и за квартиру спасибо…»

Теперь Надя носила фамилию Доля, и всё, возможно, было бы хорошо, если бы они не начали воплощать в жизнь свою мечту – найти женщин, которые, как они считали, подарили им самый что ни на есть драгоценный подарок в мире – жизнь.

Что же в этом особенного?

Каждый человек пришёл в этот мир благодаря женщине. Самая искренняя и бескорыстная любовь на свете – любовь матери к своему ребенку. Самая жертвенная и спасительная. И Надя, и Богдан свято верили в это. И, слава богу, они не ошибались. Или почти не ошибались…

Как это неприятно, когда не можешь заснуть… Сначала кажется, что ты вот-вот провалишься в благодатную страну грёз и снов. Потом начинаешь понимать, что не тут-то было. В мозгу всё ещё «крутится пластинка» вчерашнего дня. И когда ты все ещё пытаешься нажать на «стоп», понимаешь, что кнопка не работает. Сломалась там, что ли, какая-то пружина? Что же это такое? Что нарушилось в этом простом механизме? Неужели это новость о том, что в редакции появится последнее слово техники – компьютеры, и все журналисты будут учиться ими пользоваться? Конечно, это очень упростит работу журналистов. Главное, поскорей разобраться в компьютерных кнопках и функциях.

Или это что-то другое? Может, то, что вот уже почти неделя, как задерживаются месячные? Или две? Надя прислушалась к себе. Нет, тишина… Но почему ей так тревожно? Как-то не так, как всегда. Ощущение чьего-то присутствия… И сон, который приснился ей недавно, все время не дает покоя. Чёрт, когда же это было?

Ещё с детства Надя привыкла обращать внимание на сны, которые снились ей, особенно если в них присутствовал смешной растрепанный старик, похожий на великого математика Альберта Эйнштейна. Это, конечно же, был не он, но девушка уже смирилась с его частым появлением в её снах и даже стала задумываться над их значением.

В этот раз он стоял возле огромного аквариума и кормил рыбок с загадочной улыбкой на морщинистом лице. Он оглянулся. Увидел Надю – и к-а-а-к хлопнет в ладони. А аквариум к-а-а-к взорвётся. И вылились рыбки с водой на пол.

А она кинулась спасать их. Но всех не могла ухватить, а поймала ладошками только маленькую пузатенькую красную рыбку-меченосца. Только «мечика» на хвосте у рыбки не было. Самочка, подумала Надя тогда. Она потом родит ещё много маленьких рыбёшек…

Да нет, не может быть… Хотя…

… Почему же Богдан не идёт спать?