Лариса Логинова - Записки на оконном стекле. рассказы

Она умерла через два часа. Я сама констатировала смерть, а потом заполняла все нужные документы, но видела в этот момент не Юльку. Я видела Ванечку, мирно спящего на больничной кроватке. Через пару дней муж сможет забрать его домой, наш сын будет жить, а я… Я буду еще долго помнить Юлькин кашель. Возможно, до самой своей смерти, но жить с этим я смогу. Как смогла сказать Анне, что спасти её дочь не удалось, слишком поздно ее привезли. Как утешала соседку потом, когда наконец-то вернулась домой.

Свежесинтезированную вакцину в нужном количестве доставили на следующий день. Эпидемию мы остановили, возобновили обязательную вакцинацию малышей. Жизнь потихоньку вошла в нормальное русло, только на городском кладбище стало очень много детских могил.

Анна ходит туда почти каждый день, а у меня постоянно находятся неотложные дела. Но рано или поздно, я все же схожу с соседкой на Юлькину могилку, я научусь с этим жить. Я сумею. А вот жить, зная, что убила своего ребенка, спасая чужого, я бы не смогла. И в этом я тоже абсолютно уверена.

***

Этот урок был таким же горьким, как водка, которую муж безуспешно пытался у меня отобрать в тот вечер, когда я наконец-то вернулась домой. Он – единственный, кто знает, какой ценой я заплатила за жизнь нашего сына.

Я надеюсь, что мне больше никогда не придется принимать таких решений, но… Если подобное случится еще раз, я поступлю так же.

И я это знаю.

Возвращаясь в тот день домой с заседания Парламента, я чертовски собой гордился. Наконец-то мы покончили с этим позорным пережитком советской эпохи – смертной казнью. Он здорово мешал интеграции нашей страны в Европейское сообщество. Нам недвусмысленно давали понять, что до тех пор, пока мы не прекратим «лечить» преступников свинцовыми инъекциями в голову, не может быть и речи о приеме в Евросоюз. В цивилизованном государстве не должно существовать узаконенное убийство!

Я потратил уйму времени и сил, чтобы убедить коллег в необходимости отмены высшей меры:

– Зло нельзя искоренить злом, – говорил я, обращаясь к парламентариям. – Насилие может породить только еще более жестокое насилие. Жизнь каждого человека священна, и права ее отнимать нет даже у нас, людей, облеченных властью. Посмертная реабилитация еще никому не могла вернуть сына, мужа, брата или отца. Она попросту бессмысленна и становится откровенной насмешкой над чьим-то горем. Как часто «следственная ошибка» стоит жизни ни в чем не повинным людям! – а дальше я приводил имена, фамилии и оперировал фактами.

После заседания ко мне подошёл Алексей – старый приятель и непримиримый оппонент. Он был мрачен, но руку всё-таки подал.

– Твоя взяла, Сергей. Думаешь, сегодня сделан правильный выбор?

– Да, – ответил я, не сомневаясь ни секунды. – Мы не должны брать на себя слишком много.

– Надеюсь, что так, – Алексей вздохнул. – Сдаётся мне, у твоих убеждений ноги растут из непростого прошлого – твоего или кого-то из родственников.

– А у твоих?

Я решил «перевести стрелки», чтобы не сболтнуть лишнего. Ни к чему ему было знать, что брата моей жены посадили по ложному обвинению и казнили, а Марина потеряла из-за этого нашего первенца. Скелеты должны оставаться в шкафу.

– Я… – Алексей замешкался. – В общем, проехали.

Как я и думал – он так упорно бодался со мной, потому что его толкала вперёд собственная история «не для чужих ушей». Сегодня я оказался убедительнее. Парламент проголосовал за отмену смертной казни, а я чувствовал себя абсолютно счастливым человеком.

К тому времени, я полностью состоялся как мужчина, муж и отец, и моё отличное настроение не сумели испортить даже очередные выборы, после которых я уже не был представителем законодательной власти, но… Мои предприятия исправно работали, давая достаточно денег, чтобы семья ни в чем не нуждалась. Да и хватит с меня политики, мне уже давно хотелось проводить куда больше времени с женой и Кристинкой – нашей дочерью.

Дочка выросла серьезной, красивой и талантливой. Она отлично училась, занималась в изостудии, в музыкальной школе по классу фортепиано и углубленно изучала английский язык.

И даже то, что возвращаться домой ей приходилось поздно, проблемой не было. В элитную школу, которую Кристина посещала, ее отвозил мой водитель, он же и забирал девочку с уроков. На музыку и рисование Марина возила дочку сама. К тому же, Кристя была очень ответственной и всегда звонила нам, если ей приходилось задерживаться. Всегда. Кроме того дня.

***

Тогда водитель вернулся домой без Кристины. Она осталась у своей лучшей подруги – Дианы, которая жила в коттедже, расположенном напротив нашего. О том, что после школы пойдёт к подружке, дочка предупредила нас заранее, а потому мы и не подумали волноваться. Но когда она не появилась в положенное время, нам стало не до смеха.

Я немедленно позвонил Диане, но девочка сказала, что от нее Кристина ушла вовремя – добрых полчаса назад. Для того чтобы перейти через разделяющую наши особняки дорогу, нужно пять минут. Десять, если передвигаться со скоростью средней улитки и считать всех пролетающих ворон. Десять минут, но никак не полчаса и не час, в течение которого мы с Мариной ждали возвращения Кристи.

Телефон дочери почему-то находился «вне зоны досягаемости», и дозвониться до нее я не мог. К тому времени, как часы показывали девять вечера, я успел обзвонить всех одноклассников Кристины, но никто ее после школы не видел.

Тогда я позвонил своему другу – генералу милиции Потапову и сообщил о пропаже дочери. Уже через несколько минут все силы были брошены на поиски Кристины, а Потапов пообещал держать меня в курсе и позвонить, как только что-то станет известно:

– Не волнуйся, Сергей, – говорил он мне по телефону. – Найдется твоя Кристя. У подружки, небось, засиделась или с женихом зарю встретить решила! Она же у тебя уже невеста.

Он позвонил в пять часов утра следующего дня. Я поднял трубку и услышал знакомый голос:

– Сергей?

– Да, – я сел на постели, пожимая плечами в ответ на вопросительный взгляд Марины.

– Это Потапов. Приезжай в отделение.

– Что случилось?

– Нужно опознать тело.

– Еду.

– Кто это? – спросила Марина, видя, что я встал с постели и набросил халат.

– Павленко. На них налоговая наехала, – выдал я придуманное на ходу. – Я говорил ему, чтобы был внимательнее, да ты сама знаешь.

– И что теперь?

– А ничего. Сейчас поеду разгребать очередное дерьмо, – я направился к ванной. – Не волнуйся, родная, все будет хорошо.

– Обещаешь?

– Конечно.

***

– Её… – Потапов отвернулся от меня, проталкивая слова сквозь зубы, – тело девушки, похожей по описанию на твою дочь, привезли два часа назад. В отделение поступил анонимный телефонный звонок, по которому была тут же выслана следственная бригада. К сожалению, помочь жертве оказалось уже невозможно, но преступник оставил достаточно улик, думаю – скоро мы его возьмем, – уверенно закончил он, лично сопровождая меня к моргу.